— Может, передохнем? А то мой ответ не из коротких.

Я отступила на шаг, осмотрелась и… Села там, где только что стояла. Это место было ничуть не лучше и не хуже остальных. Поерзала. Поняла, что не хватает опоры для спины, и пододвинулась к стене.

Риг последовал моему примеру.

Еды у нас не было, воды тоже, поэтому пищу телесную заменили духовной.

Рассказ светлого был, как он и обещал, длинным. Риг и вправду родился в бедном квартале. Его мать была служанкой у богатого аристократа, молодой, красивой и в меру наивной: она знала, что хозяин не поведет ее под венец, но надеялась, что у мага хватит порядочности на заклинание, мешающее зачатию. Но, как оказалось, у сиятельных если и имелось такое добро, как совесть, то плескалась она на самом донышке. И то лишь мутные остатки.

В общем, отец Рига не расщедрился ни на противозачаточные чары, ни на повитуху… Видимо, посчитал, что двойного жалованья для служанки будет достаточно. Впрочем, когда родился сын, он взглянул на бастарда и со словами: «Сумел родиться — пусть теперь живет!» — бросил на стол матери полновесный кошель золота.

— И что самое паршивое, когда я еще не появился на свет, мой отец уже знал, что я его сын, он чувствовал внутри матери свою кровь, но ничего не сделал.

— Риг, а как это «чувствовал»? — Я зацепилась за странность в рассказе светлого. — Заклинанием или амулетом?

Тот лишь плечами пожал: это особенность его рода. Как я могла знать точное время, так и его отец мог определить, что бастард Ригнар — его отпрыск, а не подменыш, за которого служанка хотела получить билет в безбедную жизнь.

Но безбедной жизни не случилось. А спустя четырнадцать лет некогда молодая и красивая Китти слегла. И вскоре умерла, оставив Рига.

— И ты сорвался? — уточнила я.

— Да, дар пробудился. Причем сильный. Наверное, из-за него отец и решил взять меня к себе, признать. Вот тогда я узнал, насколько глубока пропасть людского двуличия. Те лэриссы, которые не удостаивали взглядом таких уличных босяков, как Риг, широко улыбались лэру Ригнару. И не только улыбались. — Он жестко усмехнулся.

Светлый рассказывал, как нанятые учителя вдалбливали в него манеры, как он постигал науку светского высокомерия, все больше убеждаясь, что никому он сам по себе не нужен. Лэров, лэрисс, да и простых горожанок интересовало, сколько золотых у него в кошеле и на счету в гномьем банке, кто его отец и вписал ли тот сына в завещание. Лишь немногих интриговал десятый уровень дара. Да и то это были в основном маги-преподаватели.

— Ты поэтому решил стать гонщиком? — Я сидела, уперев локти в колени и водрузив подбородок на кулаки.

— Отчасти. Захотел доказать, что я чего-то стою сам, если не как маг, то как летун. А еще я влюбился в скорость. А теперь вот — в тебя. Потому что ты приняла меня таким, какой я есть.

Теперь мне стала понятна и причина игры в бедняка, и причина ревности Ригнара, когда он увидел подвеску с сапфиром, и причина его осторожности.

— Безднов стратег, — зевнув, проворчала я.

Усталость накатила как-то вдруг. Глаза начали немилосердно слипаться. Словно организм против воли хозяйки решил: все, хватит.

— Между прочим, до того, как я сбежал от отца, мой наставник прочил мне карьеру дипломата, — усмехнулся Риг. — И не будь у меня десятого уровня дара, да хотя бы девятка или восьмерка, я бы мог стать атташе в том же эльфийском княжестве…

— И тогда бы в моей жизни не случилось тебя, — борясь с зевотой, ответила я.

— Крис… — Риг вмиг стал серьезным и отчеканил: — Я. Ни о чем. Не. Жалею.

Захотелось прижаться к нему, почувствовать его сильные руки на своих плечах, вдохнуть его запах. Светлый для меня был волнорезом, способным рассечь любой штормовой вал.

Но вместо этого я провалилась в сон.

Уже на границе грез и яви почувствовала, как отчего-то стало удобнее и теплее.

А вот проснулась я в кромешном мраке. Сначала испугалась, потом ощутила под собой теплое мужское тело, услышала шипение Рига, которого нечаянно пихнула в бок. Светлый сонно заворчал.

Со второй попытки я сумела-таки создать светляка и проморгалась.

Риг широко зевнул и потянулся. А я тут же поняла, что хочу есть, пить и… еще кое-что. Воровато начала озираться, но ни кустиков, ни укромного уголка поблизости за то время, что мы спали, так и не возникло.

— Ну что, пойдем тебя спасать, светлый? — разминая затекшие мышцы, вопросила я.

— Следуя твоей логике, тебя, ужасная темная, спасать не надо, — сыронизировал Риг, тоже поднимаясь.

— Как это не надо! Я очень ценный объект, который идет в связке с тобой.

Неловкость момента пробуждения ушла, сменившись куда более насущной потребностью.

— Догоняй, — усмехнулся светлый, который будто понял меня без слов. И, встряхнувшись, энергично потопал вперед. А я осталась, правда, ненадолго. А потом припустила следом.