Мы — к нему:

— А чай-то где? Ты же за чаем побежал.

А он запыхался, красный весь от беготни.

— Так чая-то не было! Самовар у них еще не закипел. Сказали, чтоб попозже зашел… А пока это вот купить присоветовали, сказали, что это тоже ничего, горяченькое…

Ладно, так и поехали… Хорошо! Из кувшина прихлебываем, раз присоветовали… Ничего чаек, тоже горяченький попался, обжигает и продирает, как надо. Вся простуда, какая была в организме, — со свистом вон вылетает! А уж как весело и непринужденно беседа складывается! Хоть бери блокнот и записывай. Кто что не скажет, все умно и складно выходит. Одни афоризмы и пословицы вылазят. И — правильно. Что молчком-то ехать? А то дорога дальняя, если молчком ехать — со скуки подохнешь.

А Ананьев скоро пошел с пассажирами знакомиться… Кого не увидит, ко всем подсаживается.

— Кто такие и куда едете? Я вот — Ананьев, в Астрахань еду, черной икры из тазика ложкой поесть. А вы куда? А ну-ка предъявите документы! И вещи — на стол! Погранзона! Сдать колющие и режущие предметы!

А пассажиры отказываются. Никто не хочет ни документы предъявлять, ни вещи показывать — скучные люди! И погранзона их не пугает. Ладно… Тогда он им сплясать решил. А то, может, в вагоне-то и плясунов еще настоящих нет? Пустъ народ поглядит да поучится.

И давай плясать, по голяжкам себя бить… А он всегда в хромовых сапогах ходил, чтоб все думали, что он в армии подполковником служил. Поплясал для народа, а в вагоне-то не шибко разойдешься — теснота! Надоело ему в тесноте по голяжкам бить, пошел он тогда просто по вагонам шататься… Дошел до начала состава и к машинисту полез:

— А ну дай, — говорит, — машинист, порулить. Я трактористом работал, тягал за рычаги, будь здоров! Все знаю. А то ты еще, черт слепошарый, завезешь туда, куда не надо. Дай-ка я состав поведу, я дорогу до Астрахани знаю!

А тот не дает.

— Не положено, — говорит. Жадный оказался.

А тут и милиционер неизвестно откуда на лыжах вылез. Увидел его Ананьев и обрадовался.

— О-о, — говорит, — друг человека — милиционер! Дай-ка мне, милиционер, пистолет подержать и шороху навести, а то скучно ехать. А то у тебя в кобуре, может, и не пистолет вовсе, а — огурец соленый? Дай-ка нам огурца закусить! А лыжи свои можешь снять пока, пусть отдохнут, а то они устали.

А милиционер ни пистолет не дает подержать, ни огурца закусить — тоже жадный оказался, жадюга. Говорит:

— Если каждому пистолеты давать подержать, то пистолетов не напасешься! Милиция-то — не резиновая.

Тут и второй милиционер подбежал… Вдвоем уж они кое-как скрутили Ананьева, упарились, пока скрутили. А тут, в аккурат, и город Мичуринск нарисовался. Остановка. Проводник объявляет:

— Которые до Астрахани — на выход. Вот ваша Астрахань! Сейчас вас здесь черной икрой до отвала накормят, — и давай выталкивать, сначала Ананьева, потом — меня, за мной — жену мою и собаку нашу — маленькую, но злую…

И милиция помогает, тоже подпихивает сзади, приговаривает:

— Вот уже и карету вам подогнали… Сразу в гостиницу и поедете, как благородные люди… Там уже и икра, и вобла, и пиво — все приготовлено…

Глядим мы: точно! Стоит на перроне машина с будкой, нас поджидает… Сама — серого цвета, а надпись на боку — красная. Кто в очках, может и прочитать. А мы очки не взяли. Значит — и читать не будем. Рядом с машиной еще трое в милицейской форме стоят, улыбаются… Предлагают нам в гостиницу ехать…

Делать нечего, слезли мы с поезда, сползли… а то еще сопротивлялись слегка, вдруг да нас насчет икры в заблуждение вводят? Впереди — Ананьев, он — руководящее звено, я — за него прячусь. Жена моя — за меня, а за жену — собака наша… Собака наша хотела сразу на них наброситься и изорвать всех в куски, да я не дал, пожалел их…

Погрузили нас в «карету» и все — с почетом: по ступеням взобраться помогли, на почетные места посадили и дверь закрыли на ключ, чтоб нас в дороге лихие люди не ограбили. Привезли в гостиницу… Гостиница — ничего так… Только сероватая какая-то, не очень-то приятно в сероватой поселиться… Ну да ладно! Может, у них на весь Мичуринск всего-то она одна и есть. Выбирать не приходится.

Поселили нас с Ананьевым в номер… Ничего номерок… Общий попался… Здоровый такой, просторный, чтоб всех желающих принять можно было. А желающих попасть в гостиницу всегда навалом бывает. И правда, народу в номере — битком набито. Кто спит, кто подремывает, наблюдает за происходящим вполглаза, а кто и не спит — шатается туда-сюда, вчерашний день ищет… А номер со всех сторон решетками забран, на тот случай, наверное, чтоб ворье мичуринское не залезло… Хорошо, надежно! Я тогда спать лег, делать-то нечего, Ананьев бодрствовать остался, а жена моя с собакой на улице приютилась… Сказали, что ей номер не предусмотрен, она горяченького-то не пила. Ананьев, пока бодрствовал, со всеми перезнакомился, сна — ни в одном глазу, давай в женский номер кричать, знакомиться. А он как раз напротив, тоже решеткой забран. Кричит в женский номер, обращается с речью… Проснулась там одна хорошая жиличка, подошла к решетке, улыбается ласково, как будто всегда его знала.