– Умеешь играть? – Парень бросил быстрый взгляд из-под ресниц.

– Приходилось когда-то.

В средней школе, когда я еще не успела загореться идеей о поступлении в Дартмурт, постоянно выигрывала у одноклассников монетки на леденцовую карамель. «Лавочку» прикрыл преподаватель по стихийной магии, в то время крайне идейный и не считавший хмель пятой стихией. Тетка устроила мне страшную выволочку за азартные игры и, пораскинув мозгами, поставила арену для боев в таверне. Что сказать? Она всегда отличалась странными представлениями о воспитании детей. Иногда мне кажется, что Надин считала племянницу-сиротку чем-то вроде рейнсверской маграции, зубастым кустиком жизни, вечно пытающимся куснуть ее за палец.

К слову, арена продержалась недолго, развалилась после приезда столичных боевых магов. Надин заявила, что в гробу видела развлечения для одаренных, некоторых вообще альтернативно, и повесила безобидную мишень для дротиков. Истыканный «до мяса» круг в прошлом году незаметно сняли со стены, и мы не сумели вычислить вора.

Разделенные широкой ареной мы с Илаем встали друг напротив друга. Я сжимала волчок, напитывая его магией.

– Играть ради игры скучно, – заявил противник. Кольца волчка в его руке от любого движения вспыхивали яркими цветами.

– В средней школе тетка мне доходчиво объяснила, почему девочки не должны играть на деньги, – отказалась я делать ставки.

– А на что играют девочки?

– На интерес.

– Эден, в нашей команде может быть только один зануда и это Ботаник. – Он мотнул головой, убирая постоянно падающую на глаза длинную челку. – Если выигрываешь ты, то я прощу долг.

– Нет никакого долга! – взбунтовалась я. – Из-за тебя меня в женском туалете едва не избили! И кустик напугали! Он до сих пор при любом шуме мигрирует под кровать.

– Ты же сама понимаешь, что те стерв… милые дурочки были обречены, как только заперли в уборной дверь.

– Ну, хорошо. – Я выразительно закатила глаза. – Если выигрываю я, ты списываешь несуществующий долг, а если ты…

– То тебе покупать нам обоим содовую воду.

– Содовая вода? – с иронией уточнила я.

– Все, что крепче, обязан покупать мужчина, – развел он руками.

– Ты имеешь в виду кофе?

– Особенно кофе, – подмигнул он.

Глядя на парня, расслабленно сидящего на высоком стуле, я к собственному ужасу начинала понимать, почему девчонки рядом с ним сначала дурели, а потом, отлученные от тела, зверели. Он умел завлекать: лукаво смотрел из-под длинной челки, ухмылялся уголком рта, закидывал за голову руки, язвил, подтрунивал и вдруг резко, буквально на пустом месте, возвращал раздражающе-высокомерный вид столичного сноба. Другими словами, Илай Форстад выглядел неприступной горой, которую хотелось всенепременно покорить.

– Согласна, – кивнула я и отвела взгляд. От греха подальше, а то, знаете, думается всякая чушь.

Ставки были сделаны, сделка заключена. Первый бой начался!

Мы выбросили волчки одновременно, но если у Илая конус провернулся буравчиком и, оставляя в воздухе светящийся след, разноцветным мерцающим вихрем легко заскользил по арене, то мой еще в полете развалился и рассыпался по дну частями. Противник остановил игру, заставив волчок застыть в воздухе, и с ироничной улыбкой развел руками:

– Эден, я восхищен.

А я чувствовала себя полной дурой. Совершенно не ожидала, что подло растеряла навыки. Как же мышечная память?! Как же это их хваленое: голова забыла, а руки помнят? Ничегошеньки они не помнят. Предатели!

– Схожу за напитками, – вздохнула я и сбежала к стойке, за которой маячил хозяин игрового заведения.

Содовая вода в кружках булькала и исходила белесым дымком. На вкус она была чуть кисловатой и ужасно, просто катастрофично колючей, царапала горло мелкими пузырьками. В восточных долинах напиток не особенно любили, даже на ярмарках, где, казалось бы, пили и ели абсолютно все, даже то, что не стоило пробовать, к палаткам с содовой никто не приближался. Простой народ не принимал столичных изысков и уважал традиции: предпочитал питье послаще и покрепче. То самое, за которое, если верить Форстаду, обязательно платили мужчины.

– Держи. Мое тоже. – Я поставила обе кружки на бортик арены рядом с Илаем (в тайной надежде, что он толкнет угощение локтем, когда будет бросать волчок, и тоже проиграет бой еще до его начала).

– Все мне? – удивился он.

– Не люблю содовую воду.

– Зачем купила две?

– Чтобы ты упился и лопнул, – съязвила я, хотя просто не хотела ставить парня в идиотское положение, что напиток ему покупала девушка.

Не притронувшись к угощению, Илай с любопытством следил, как я споро собирала игровой конус, прилаживала кольца, закрепляла снизу острие.

– Может, тебе дать парочку уроков? – принялся подтрунивать он. – Клянусь, абсолютно безвозмездно.

– Это был не проигрыш, а досадная случайность! – начала злиться. – Я даже деньги раньше выигрывала!

– Не очень-то верится, учитывая, что ты, Эден, не донесла волчок до арены.

– Пф-ф! – насмешливо фыркнула я. – Поднимем ставки?

– Ты сама предложила! – моментально уцепился он за брошенные в сердцах слова. – Делай ставку.

Вдруг стало очевидным, что Форстад очередной раз меня провоцировал, а я, глупая золотая рыбка, вытаращила глаза, схватила наживку и попалась на крючок. Опять!