– Легок на помине! – хмыкнул Кутузов и подмигнул мне. – Ступай, голубчик!

Я только успел посторониться, как в горницу к главнокомандующему рванулся разъяренный представитель английского короля при штабе русской армии с багровой от гнева рожей.

Через секунду из-за стены раздались крики Вильямса. Но через минуту все стихло. Мы переглянулись с ротмистром Тройкиным.

– Фонтан иссяк! – ухмыльнулся тот.

Было ясно, что главнокомандующий поставил англичанина на место. Затем из дверей выбежал Вильсон, сильно хлопнув дверью, и куда-то помчался, крича на ходу:

– Это возмутительно! Shocking!

– К герцогу Вюртембергскому подался ябедничать! – прокомментировал ситуацию ротмистр Тройкин.

На аванпосты для встречи с послом Наполеона поехал генерал-адъютант Волконский. Посла Кутузов принимал в маленьком домике под горой у реки. Говорил он с генералом наедине. Штабные только гадали, о чем может идти речь и каковы будут последствия. Я помалкивал в сторонке.

После проводов Лористона я был зван пред очи фельдмаршала.

– Все прошло именно так, как ты и предполагал, голубчик. Лористон предлагал размен пленных, я ему отказал. Сильно печалился француз и об образе нашей партизанской войны, которую мы с ним ведем, жаловался на жителей нашим, которые нападают на французов, поджигают сами дома и хлеб, с полей собранный. Я уверял его, что они войну эту считают, как нашествие татар, и я не в состоянии переменить их воспитание. Наконец, стал говорить о мире и дружбе между Александром и Наполеоном. Горевал, что, неужели эта необычная, эта неслыханная война должна длиться вечно. Я отвечал, что никакого наставления на этот счет не имею.

– Надеюсь, чтобы задержать подольше Наполеона в Москве, вы, ваше высокопревосходительство, сказали генералу, что надеетесь на благополучный исход переговоров.

– Все именно так и было. Я заверил Лористона, чтобы он отправлялся обратно с надеждой на благоприятный отзыв. Думаю, что это даст нам дополнительное время для отдохновения утомленных войск и дальнейшего пополнения. Что-то я все больше и больше начинаю тебе верить Колзаков. А знает ли хоть одна живая душа о твоей сказочной жизни?

– Ни одна! – заверил я старого полководца.

– А Багратион?

– Князь Петр знает лишь то, что я умею предсказывать последующие военные действия и некоторые жизненные обстоятельства.

– Это хорошо, голубчик, что никто ничего не знает! – резюмировал фельдмаршал, снова барабаня пальцами по столешнице, как и в день нашего знакомства. – Пойми, что за обладание сведениями, которыми ты владеешь, многие бы отдали половину своего царства. А потому держи и впредь свой рот за семью печатями, не доверяя никому, кроме, разумеется, меня.

Несмотря на временное затишье в штабе армии было достаточно тревожно. Никто не знал, что дальше предпримет Наполеон, и каждый день ждали его возможного наступления.

Эта тема обсуждалось бессчетное число раз, что, в конце концов, я не выдержал и заявил, что готов биться об любой заклад, что все будет хорошо и Наполеон ни при каких обстоятельствах не посмеет нас атаковать. Сразу же в мой адрес послышались смешки.

А желчный Ермолов, ухмыльнувшись, заявил:

– Господин моряк, не надо строить из себя Александра Македонского! Наполеон просто обязан нас атаковать из-за непрекращающихся ошибок нашего командования! Во-первых, наш лагерь весьма тесен, из-за чего быстрое перемещение войск представляет большие трудности. Во-вторых, слабым местом у нас являлся слабо укрепленный левый фланг, который к тому же не прикрывает надежно Новую Калужскую дорогу. Французам достаточно показаться на этом направлении, и мы бросим свой лагерь без боя. Ну, а поведение некоторых особо перед наполеоновским послом просто недостойно нашей армии!

Говорил все это, Ермолов громко, явно, чтобы привлечь к себе всеобщее внимание. Вся его речь была направлена, разумеется, не против меня, а против главнокомандующего. Среди собравшихся вокруг Ермолова снова раздались смешки, но уже не ироничные, а подхалимские. Скажу честно, мне стало обидно за Кутузова, и я постарался последнее слово за собой:

– Ваше превосходительство, мне кажется, что наш главнокомандующий не только опытный полководец, но и не менее опытный дипломат и знает, что делает! – сразу взял я быка за рога.

Ермолов недовольно уставился на меня, а затем, величаво скрестил руки на груди, показывая всем своим видом разницу между генерал-лейтенантом и капитан-лейтенантом. Я же продолжал, причем столь же громко, как до этого вещал сам Ермолов:

– Наш главнокомандующий прекрасно понимает, что сейчас ему необходимо выиграть время для укрепления армии. Поэтому он и разыграл перед Лористоном целый спектакль, прикинувшись слабым стариком, сочувствующим мирным намерениям Наполеона. Беседа проходила с глазу на глаз, без свидетелей, что и вызвало у недоброжелателей фельдмаршала подозрения в некой сепаратной сделке. Однако они ошибаются. Кутузов не уступил Лористону ни в чем!