Да и какие к черту перспективы? Из вуза – выгнали с позором, на счету жалкие крохи. Нет, ну может для кого –то это и деньги, но не для неё. 100 000, которые ей заплатили – всего лишь подачка, которая не играет никакой глобальной роли в жизни. Душу греет, даёт небольшой запас прочности на случай непредвиденных ситуаций – не более.

Павел Петрович пообещал перевести её в любой вуз. На следующий год, после того, как она станет более …хм… мобильна. Никто не заставит сутками сидеть с детьми, сходя с ума от бесконечного ора и недосыпа. А потом… потом она сама всё решит. Прозвучало, конечно, предложение стать полноправным членом семьи, со всеми вытекающими плюшками и обязательствами. Девушка боялась Антона. Тот, узнав, что отец спрятал от него Вику, совсем слетел с катушек. Пил, куролесил, баловался наркотой … даже с Вадимом расстался.

Вадим оказался тем ещё кадром… Их лавстори Павел Петрович поведал сквозь зубы, словно под ногти загоняли раскаленные иглы. Тот разговор был для него инквизиторской пыткой.

Ну повстречались мальчики, ну понравились друг другу. Что здесь такого? Пока это вплотную тебя не коснется, не ощутить той горечи, которую испытывал отец Антона. Наверное, родители Вики тоже ощутили нечто сходное, получив слишком корректное письмо, где говорилось «Ваша дочь – шлюха!». Родители… Интересно, как они там?

Скучают, жалеют о своём поступке? Кто знает… Больше не звонили. Номер телефона девушка не меняла, да и зачем? А вдруг …. Конечно, она ответит сухо, подчеркнуто холодно, её обидели, выбросили… Но внутренне будет радоваться.

Девушка до сих пор их любит. Несмотря ни на что. Мать с отцом – те люди, которых она будет благодарить до конца своих дней. За счастливое детство, за правильно привитые моральные ценности, за уроки жизни… за всё. За те бессонные ночи, когда мать, брала на руки малютку и качала, напевая колыбельную, успокаивая…любя.

На глаза навернулись слёзы. Что –то Вика расчувствовалась. Не звонят ведь, гордецы. Значит и нечего распускать слюни. Мысль, такую теплую, искреннюю, нежную она забросила далеко, на самые задворки сознания… Что –то есть хочется, да.

Ноябрь – месяц не весенний, погода ясная, светит солнце, но тепла нет. Ветер, ледяной, обжигающий, приносящий с собой запахи города. За углом кафе, частенько Виктория чувствует ароматы итальянской пиццы и лазаньи, пасты … Мммм… Нельзя. У неё жесткая, почти безвкусная (но очень здоровая!) диета. Павел Петрович позаботился.

Вздох. Опуская поллитровую цветастую чашку на столик, прикрыла форточку застекленной лоджии, поёжилась. Прохладно сегодня. Что ж, пора на свежий воздух.

–И где она гуляет?

–В парке Горького, понедельник, среда и воскресенье.

–Хорошо, я тебя услышал, приступайте.

Антон, доставая из ящика стола стопку оранжевых купюр, пристально посмотрел на человека в костюме цвета гейнсборо. Тот невозмутимо поправив очки в золотой оправе, выдержал паузу, затем взял деньги, аккуратно сложив их в барсетку из серой кожи. Такой же серой, как и его душа.

Они пожали руки, и Майор удалился. Бесшумно, походкой дикого кота. Неслышно прикрыл тяжелую дубовую дверь.

Профессионала в толпе не отличить. Облик такой личности никогда не бросится в глаза, а если слишком любопытные заострят внимание, то сразу же потеряют интерес, повесив стандартный ярлык.

Майор выглядел бизнесменом средней руки. Безупречно сидящий костюм, аромат брендового одеколона. В довершение – имиджевые очки в дорогой оправе. Всё. Остальные детали – мусор. Демонстрация безвкусицы и дурного тона. Черный как смоль Lexus LS, мигнул, сигнализируя о снятии блокировки.

Сел. Прежде чем позвонить Хирургу, задумался. Лом поработал на славу. Ему хватило нескольких дней, чтобы собрать информацию о той, что так мешала наследнику Империи. Майор, потянувшись, подумал было просмотреть её личное дело, но поленился. В последнее время работать не хотелось. Только дежурные встречи, забор наличности и описание работы помощников в двух словах. Этого было достаточно.

Когда нет родных и близких, смысл существования рисуется одним большим знаком вопроса. Вечеринки, спиртное, продажные женщины – это ли счастье? Надоело.

В какую бы красивую обертку не облекала себя представительница прекрасного пола, Майор убеждался не раз – продаются все. Цена есть у каждой. Горько? Возможно… Не нашел той, единственной… Своей. Хитроумной многоэтапной проверки не прошла ни одна. Он отчаялся искать и давно забросил это дело.

Из семьи остался брат, с которым он разругался много лет назад. Никого больше.

К черту всё!

Холёные пальцы с коротко подстриженными ногтями по привычке набрали знакомый номер. Хирург ответил сразу.