— Программа вводится в разговорной речи. Ты запомнил слова Холостова? «С утра Чак отправится на охоту».

Суровягин кивнул и спросил:

— Для чего же кнопки?

— Очевидно, для полного отключения всех механизмов.

Друзья пошли дальше. Впереди бежали лучи прожекторов. Пещера продолжалась. Но вот лучи прожекторов уперлись в груды корабельных обломков. Коробки кают. Перегородки трюмов. Остатки камбуза. Хаос испорченных морской водой диванов. За всем этим хламом виднелась стена, сбитая из толстых досок.

Товарищи остановились. Вот оно, убежище Чака и Холостова! Парыгин подошел к стене, осмотрел ее.

— Сделана из палубных досок, — определил он. — Значит, за этой перегородкой мы можем найти еще немало корабельного оборудования. Поищем вход.

Они пошли вдоль стенки. Суровягин первым обнаружил дверь. Она оказалась незапертой. В нос ударил удишливый запах. Друзья увидели большой, прикрытый брезентом чан. Возле него на плоском камне лежали невыделанные шкуры каланов. Суровягин откинул брезент.

— Шкуры вымачиваются, — пояснил он.

Они прошли дальше. Пещера круто, почти под прямым углом, сворачивала вправо. Запах отмачиваемых шкур здесь почти не ощущался. Дно пещеры застлано досками.

— Нет, у капитана Немо жилище было куда лучше, — ухмыльнулся Парыгин, осматривая, убежище Холостова. — Все, что я вижу здесь, снято с судов. Даже эти настенные шкафчики, эти диваны.

Они подошли к шкафчикам. В одном из них — консервы разных видов, несколько бутылок с вином. Рядом — электрическая плитка.

В углу, небрежно огороженном брезентом, размещалась лаборатория. Письменный стол с настольной лампой. Два стеллажа с книгами. Стол с различными приборами.

Суровягин потянул ручку ящика письменного стола. Ящик подался.

— Максим, иди сюда!

— Что там у тебя? — Парыгин остановился возле Андрея.

— Инструкция по эксплуатации самоуправляющихся автоматов!

Парыгин выхватил тетрадь и начал листать. Инструкция была написана четким, энергичным почерком и начиналась кратким вступлением, в котором излагался принцип работы автомата. Первый раздел назывался: «Как открыть и закрыть автомат», далее следовали по порядку! «Атомный двигатель и его зарядка», «Гофрированные двигательные узлы», «Манипуляторы», «Рассекающая дуга», «Кварцевые объективы», «Кристаллы памяти», «Психокорректор», «Реле автоматического отключения», «Звукосниматели», «Программирование». Последний раздел инструкции носил игривое название: «Капитанские пуговицы».

— Ты понимаешь что-нибудь, Андрей? — Парыгин посмотрел на друга. — «Капитанские пуговицы»… Холостову не откажешь в чувстве юмора…

— Да читай же! Комментировать будешь потом.

Парыгин увидел в последнем разделе инструкции схему, в которой без труда узнал пять кнопок пластмассовой пластинки в спине Чака. В этом разделе рассказывалось о назначении «капитанских пуговиц».

Нажатием на первую кнопку отключаются все механизмы машины, в том числе и портативный центр самоуправления. Вторая кнопка предназначалась для стирания памяти. Кибернетическая машина, говорилось в инструкции, время от времени нуждается в разгрузке кристаллов от лишних знаний. Время стирания определяется капитаном и зависит от нагрузки, с какой работает кибернетическая машина. Машина сама может разгрузиться и очищать кристаллы, но очень медленно. Перегрузка кристаллов снижает работоспособность машины.

— Да, Холостов не глуп, — пробормотал Парыгин. — Наш робот, который монтируется в училище, по сравнению с Чаком представляется допотопным существом.

— Дальше можно не читать, — сказал Суровягин, взглянув на часы. — Пять утра. Чак может «проснуться». Пойдем отключим.

— Подожди, Андрей. Пересчитаем все «капитанские пуговицы», тогда решим.

Третья кнопка отключала автоматическое реле профилактики. Во время «сна» Чак смазывал все свои части, кристаллы памяти усваивали новую программу, если она была введена накануне. В зависимости от объема работы «сон» можно продлить от двух до десяти часов в сутки. Одно нажатие на кнопку — «сон» два часа, два нажатия — четыре часа и т. д. Установленный режим профилактики реле соблюдает до следующего вмешательства человека.

— Вот видишь, — перебил опять Суровягин. — Мы же не знаем, на каком режиме работает реле.

— Пойдем, — торопил Максим.

Через полчаса они вернулись обратно.

— А мы зря выключили Чака, — нарушил молчание Парыгин.

Суровягин вопросительно посмотрел на него.

— Зря, — мотнул головой Парыгин. — Просто надо было нажать на кнопку стирания памяти.

— Не будем рисковать.

— А ты послушай, что говорится в конце инструкции. Весь процесс стирания, оказывается, длится всего две минуты. После этой операции робот совершенно беспомощен. В таких случаях следует ввести новую программу и с помощью третьей кнопки «усыпить» машину. При этом память ее обновляется полностью. Попробуем, Андрей?

— Не знаю, — неохотно ответил Суровягин. Затея ему явно не нравилась.

— Ну чем мы рискуем? — продолжал настаивать Парыгин.

— А если Холостов заявится? — не сдавался Суровягин. — Он черт знает что может натворить.

— Ну и пусть явится. Ничего он не натворит.

— Так он догадается!

— Я же говорю — пусть, сколько же еще с ним нянчиться? Пора кончать. — Парыгин направился к выходу. — Я пойду разбужу Чака.

Суровягин поспешил за Парыгиным.

Чак лежал на том же месте. Парыгин открыл выемку на спине, нажал на вторую кнопку, потом с помощью пятой кнопки включил механизм автоматического самоуправления. И вдруг Чак «проснулся». Неуклюжее тело выпрямилось. Парыгин с часами в руках наблюдал за «пробуждением» Чака. Прошла минута, вторая… Сейчас идет стирание старой памяти в кристаллах. Чак забудет все, что помнил раньше. Еще одна минута. Робот не делал никаких попыток встать. Он издал скрежещущий звук… Еще минута… Стирание памяти кончилось. Чак стал «младенцем». Парыгин вытер пот со лба.