Шрифт:
– Сука. Больше не вздумай трахаться с моими друзьями, – медленно и зло промолвила, точно выплюнула, Попрыгунья. А потом мы развернулись, помчались по склону Холма вниз и вскоре нырнули в лабиринт улиц Молбри.
Глава восьмая
Бешеный гнев Хейди яркой вспышкой расцвел над Замковым Холмом, но мы на сей раз никакого психического давления не ощутили, не было и боли – я услышал всего лишь мысленное предупреждение: «Трикстер, ты спекся», и тут же в ушах у меня снова зазвенел, заглушая все остальное, ликующий голос Попрыгуньи: «Ого-го! У меня получилось! Ого-го!»
Мы рысью неслись по окраинным улицам Молбри, сворачивая то вправо, то влево, и я думал: а ведь у нас действительно получилось! Мы совершили невозможное – ухитрились улизнуть от самой Гулльвейг-Хейд. Правда, в какой-то степени нам помогли и Стеллины туфли на высоченных каблуках. Мы-то с Попрыгуньей были в кроссовках, что и дало нам определенное…
«Ты это о чем? Не примазывайся! Это не ты, а я дала ей пинок под зад!»
И мне пришлось признать, что Попрыгунья абсолютно права, хотя я так и не мог понять, как же все-таки ей это удалось. Нет, мне не хотелось бы хвастаться, но ведь она была всего лишь человеком, и все же…
– Ты воспользовалась силой руны! – сказал я вслух, но и это не помогло: я по-прежнему ничего не понимал.
«Ого-го-го! А классно у меня получилось, правда? Какой пинок под зад!»
– Ты использовала руну. Ты использовала мою руну! Мою руну, руну Каен, которой Один некогда меня пометил! Ты, человек, использовала мою руну, и…
«Да расслабься ты. Я отыскала ее в твоей памяти. И решила, что она может нам пригодиться. И она действительно пригодилась. Нет, ну какого отличного пинка под зад эта дрянь от меня получила! Ого-го!»
– Да, ты молодец! – искренне похвалил ее я.
«Вот именно! – подхватила Попрыгунья. – Я молодец!»
– Ну что ж, можешь пока радоваться, но учти: теперь Гулльвейг-Хейд охотится на нас обоих, и можешь мне поверить – пытать и мучить она умеет, как никто. А если насчет пыток ей что-то и неизвестно, значит, это и внимания не стоит, потому что на самом деле… – и тут я вдруг умолк. Во-первых, мне хотелось перевести дыхание, а во-вторых, какая-то мимолетная мысль не давала мне покоя – что-то совсем недавно сказанное Попрыгуньей, чего я в пылу схватки с Гулльвейг так до конца и не понял, одурманенный магическими чарами…
– Эй, помолчи-ка минутку, – попросил я свою хозяйку. – Лучше ответь: что ты имела в виду, когда сказала: «Больше не вздумай трахаться с моими друзьями?»
«Ах это… Ничего особенного».
– Неправда. Это было для тебя важно, – возразил я. – Погоди. Может, ты хотела сказать, что твой друг – я?
«Нет. Конечно же, нет».
– И все-таки ты имела в виду именно это, – настаивал я. – Ты забыла, что я могу читать твои мысли?
«Сомневаюсь, что ты прочел их правильно. По-моему, тебе попалась какая-то старая запись».
Я мог бы, конечно, спорить с ней и дальше, но уже чувствовал: в наших отношениях кое-что сместилось – некий баланс сил, амплитуда некого маятника, – однако я пока еще не был уверен, в чью пользу произошло это смещение. А еще я чувствовал, что мне стоило бы, наверное, сказать Попрыгунье, что она спасла мне жизнь – мало того, спасла меня от того, что было бы куда хуже смерти, – но я никак не находил нужных слов. Как ни странно, Ваш Покорный Слуга, он же Мастер Лести, Златоуст и Повелитель Обмана, внезапно оказался не в состоянии выразить собственные мысли.
Я глубоко вздохнул и попытался все же начать:
– Э-э-э… послушай, Попрыгунья…
«Да ладно тебе, – остановила она меня. – Все нормально. Не стоит благодарности».
«Ого!» – восхитился я, а она пояснила:
«Просто я прочла твои мысли. Ладно, забудь. И, кстати, ничего сложного в этом нет».
Остальную часть пути мы прошли в молчании.
Глава девятая
До Эвана мы добрались, когда было уже очень поздно. Чары Хейди почти перестали действовать, и теперь я испытывал лишь небольшое головокружение да несколько беспечное ощущение легкости и свободы. Мы поднялись на лифте, постучались и стали ждать.
Дверь нам открыл сам Эван, но стоять ему было явно очень трудно, и выглядел он совершенно измученным: его явно терзала боль. Инвалидное кресло стояло возле окна. В углу чем-то закусывал пес Твинкл, но больше в комнате никого не было. Мать Эвана, должно быть, на работе, догадался я. Однако в квартиру Эван впустил нас не сразу. Несколько мгновений он мрачно смотрел на меня, потом жестом пригласил войти, сердито буркнув:
– Ты что, совсем идиот?
– Кто, я? – тут же возмутилась Попрыгунья, не сразу поняв, что это говорит Один.