– А ты, Попрыгунья, никак новую подружку завела? – с усмешкой спросила Стелла.

Я пожал плечами.

– Ты что, ревнуешь? Или дело еще в чем-то?

Снова зазвенел смех Фрейи – точно колокольчик саней, которыми правит некий злодей в обличье Санта-Клауса.

– Ну что ты, дорогая, с чего мне тебя ревновать? Ведь стоит тебя позвать, и ты сразу примчишься. В точности как моя комнатная собачонка.

Комнатная собачонка. Эти слова сразу заставили меня вспомнить о Торе, а заодно и об Одине, чей наказ ни в коем случае не разговаривать со Стеллой я уже успел позабыть. С другой стороны, решил я, что плохого, если я с ней и перекинусь парой слов? Вряд ли для кого-то из нас она так уж опасна.

– Значит, Холм вы уже отыскали, – констатировала Фрейя. – Впрочем, его вряд ли можно не заметить – он светится, как рождественская елка. Хотя подниматься сюда вы не особенно спешили, верно?

А я снова вспомнил предыдущий день. И ту странную новую руну в небесах. И охватившее меня чувство возбуждения и восторга. Но ведь тогда я, кажется, ошибся? Спутал с руническим знаком след от случайной встречи в поднебесье струи горячего пара с холодным воздухом?

Фрейя, должно быть, прочитала мои мысли. И с улыбкой сказала:

– Нет, никакая это была не случайность. А это, между прочим, тот самый Холм. – И слово «холм» она произнесла с особым нажимом, как бы с заглавной буквы – именно так теперешние люди величают и своего нового Бога в отличие от многочисленных старых богов. И я тут же вспомнил, как все мое тело словно электрический разряд пронизал, когда я впервые этот Холм заметил, и какое чувство уверенности я испытал, увидев ту написанную в небесах руну. А сейчас меня постепенно охватывало и еще какое-то новое чувство – я казался себе куда более живым, чем за все минувшие пятьсот с лишним лет, да, живым, полным сил и волшебного могущества! Сперва я решил, что во всем виноват чудесный танец с огненными пои, но, поразмыслив, понял: это не простой холм, здесь даже в воздухе чувствуется некая особая сила, а из-под земли и вовсе доносится негромкое гудение, точно оттуда готов вырваться на свободу огромный пчелиный рой.

– Что это? – невольно вырвалось у меня.

Фрейя снова улыбнулась.

– Это голос свободы. Свободы от нее. Но самое главное – свободы от него.

«Извини, – услышал я голос Попрыгуньи, – но что это она такое несет, черт побери?»

«Погоди, дай мне самому все уладить, хорошо?» – попросил я.

А Фрейя, голубые глаза которой сияли как звезды, продолжала:

– Свобода, Локи! Подумай хорошенько. Разве не этого ты хотел?

Я пожал плечами. Я вовсе не собирался раскрывать перед ней душу и рассказывать, как отчаянно я мечтал о свободе.

– Каким образом некий холм может означать для меня свободу? – спросил я.

В ответ она одарила меня очередной улыбкой, и мне показалось, что я узнаю в этой улыбке нечто давно знакомое, но никогда не ассоциировавшееся у меня ни с Фрейей, ни с кем-либо другим из ванов. А еще я теперь чувствовал в ней готовность к атаке, некий мощный заряд магической энергии. Ощущение было приятным, хоть и немного опасным – такое ощущение возникает вблизи большого, жарко горящего костра. А меня, разумеется, всегда тянуло к кострам, такова уж, в конце концов, моя природа.

Я поднял глаза к темному небу. Потом посмотрел вниз – там, в Молбри, уже зажгли уличные фонари, белые и желтые на темном фоне небес. А сам Холм возвышался, подобно великану, над лоскутным одеялом полей. И тут я наконец вспомнил, что, пребывая в столь сильном возбуждении от свидания с Мег, совсем позабыл о назначенной встрече с Генералом. Вряд ли он будет этим доволен. Однако уйти отсюда сейчас я был не в силах – в этом Холме таилось нечто… совершенно неотразимое…

Мои инстинкты всегда очень неплохо мне служили. Особенно в случае грозящей опасности. Вот и сейчас мои инстинкты просто вопили, предупреждая меня. Мег и ее друзья по-прежнему стояли кружком у пылающего костра, и в отблесках огня их лица, казалось, тоже светились золотистым светом. Глаза их были широко раскрыты, словно от изумления, но я не заметил в них ни капли любопытства. Они скорее казались какими-то застывшими, а сами ребята выглядели слегка ошарашенными, словно погруженными в сон или гипноз – и если уж это не прямое воздействие магии, думал я, то мне можно прямо сейчас возвращать свой мандат демона!

– А Генерал знает, что ты здесь? – спросил я. – Он что, послал тебя за мной?

Это, разумеется, было вполне возможно. Наш Старик – гибкий политик. Иногда даже чересчур – особенно если действует в собственных интересах. Вполне возможно также, что это всего лишь некая ловушка, устроенная, чтобы принудить меня к сотрудничеству. Однако мысль о том, что Одина могли попросту исключить из игры – и кто, Фрейя, оценка которой в моих глазах была значительно ниже того уровня, где, скажем, находилась самая нижняя часть Мирового Змея! – определенно указывала на то, что в упомянутом плане выигрыш для Искренне Вашего вовсе не предусматривался.

Желая прочистить мозги, я даже головой тряхнул, ибо там словно какой-то туман стоял, как если бы меня незаметно напоили допьяна. Мало того, я подобно любому пьянице испытывал абсолютную уверенность в собственной неуязвимости. Кровь так и пела у меня в жилах. Но голова почему-то кружилась все сильнее, а руки вдруг стали обжигающе горячими…

– Сперва ты, возможно, ощутишь небольшой дискомфорт, – заметила Фрейя, глядя на мое изменившееся лицо.

Я подтянул рукава повыше: руки просто жгло.