– Да брось ты, Леша. Сахар - дело прошлое. Сколько времени уже с тех пор...

– Ни хера! Такие вещи у нас не прощают. Я говорю - будут проблемы. У тебя охрана надежная, люди в авторитете - и Петля, и Петр Петрович... И Вересов не последний человек. Все это так. Только, в натуре, это не поможет. Будет разбор серьезный. Ты знаешь, как это бывает, да?

– Догадываюсь. Это все?

– Все. В общем, короче, ты понял? И не только это. Я тебя предупреждаю если будешь нам поперек дороги становиться, размажем по асфальту, понял, нет? С говном смешаем. Начнем с налоговой, потом просто сами поговорим. Ясно тебе? Все твои дела уже у налоговиков лежат. И гляди - если дальше будешь с Гречем колбаситься, тоже разберемся по полной программе. По той же схеме. Сначала налоговая, потом мы. Ты все понял?

– В общем, понял. Понял, что тебя за шестерку держат, Леша. И ты первый пойдешь у них в расход. Ты бы сам подумал. Может, наоборот, лучше тебе отвалить в сторону от этой беды? Сожрут тебя, Леша. И не подавятся. Ты думаешь, нашел себе крышу навек? Думаешь, нужен ты им?

– А это не твое дело!
– снова заорал Гендель.
– Понял, нет?

– Хорошо, хорошо. Только не надо нервничать. Ну, я поехал. Тебе больше нечего мне сказать?

Гендель молча отвернулся к окну.

Евгений Вересов подошел к формированию охраны для коммерческих предприятий совершенно нетрадиционным способом.

Он не стал собирать дружину из бывших афганцев, не обзванивал знакомых, служивших некогда во внутренних войсках, не привлекал ребят из спецназа, хотя мог бы - знакомых в этих сферах у него имелось более чем достаточно.

В бытность свою начальником колонии Евгений Иванович Вересов не нажил себе врагов среди тех, кого был поставлен охранять. Скорее, напротив. Заключенные воспринимали его чуть ли не как равного - у каждого своя работа, одни сидят, другие охраняют, третьи бегут...

Вересов принадлежал к типу людей, про которых говорят "строг, но справедлив". Однако, он был вовсе не так прост, как казалось стороннему наблюдателю с первого взгляда. Да и со второго тоже.

Выйдя в отставку, Вересов сразу решил, что пробавляться случайными заработками или, что еще нелепей, государственной пенсией он не будет, и начал сколачивать что-то вроде "боевой дружины" из тех, кто сидел прежде в его колонии, жил под его наблюдением и кого он знал лучше, чем собственных детей.

Петля, Гоша и Петр Петрович составляли ядро маленькой армии Вересова. Все они отсидели приличные сроки, все были выпущены на свободу, как говорят, "с чистой совестью" и в новых противозаконных действиях замечены не были, то есть, являлись, следуя букве Российской Конституции, полноправными гражданами страны.

Гоша отсидел за квартирные кражи в общей сложности двенадцать лет, Петр Петрович оттрубил срок за убийство (непредумышленное, как адвокатам удалось убедить суд), а Петля - за валютные махинации. Эти трое "отцов-основателей" сформировали свои "летучие отряды", тоже весьма немногочисленные, поскольку строго следовали правилам, раз и навсегда установленным Вересовым, - в команде не должно быть ни одного человека, на котором что-то "висит".

"Никаких конфликтов с законом. Их хватит и без нашего непосредственного участия. Это я вам гарантирую, - объявил Вересов своей "гвардии", когда формальности по открытию нового охранного агентства были уже позади.
– Вы свое заработаете. И вдвое больше, чем заработали бы, пойди вы своим путем. Это я вам тоже гарантирую. А мое слово вы знаете".

Вскоре после этого охранное агентство Вересова слилось с фирмой "Город XXI век" и стало называться службой безопасности.

– Что скажешь, Женя?
– спросил Суханов Вересова, когда они вернулись в офис после встречи с Генделем.
– И открой мне, пожалуйста, секрет - где вы все это время были?

– Рядом, Андрей Ильич, - хмуро ответил начальник службы безопасности, и Суханов не стал уточнять. За годы совместной деятельности Женя Вересов еще ни разу не подводил его.

– Так что ты думаешь?

– Ну, я не слушал, о чем вы там разговаривали...
– Вересов сказал это с таким видом, словно имел в виду, будто не слушал конфиденциальную беседу В ЭТОТ РАЗ, а мог бы слушать ее запросто. Но раз от шефа команды не поступило, то и не слушал.
– Если вы рассказали все, ничего не забыли...

– Все, все.

– Тогда...
– Вересов побарабанил пальцами по столу.
– Тогда могу сказать, что у них на вас ничего серьезного нет.

– У них - это у кого?

– Ну, у тех, кто командует Генделем. Рука, так сказать, кхе, кхе... Евгений Иванович прокашлялся, как делал всегда, если ему предстояло произнести что-то весьма неприятное.
– Рука Москвы, - наконец вымолвил он.

– Москвы, - усмехнулся Суханов.
– Я и сам знаю, что Москвы... Все одно к одному. Только - концы! Где концы? С какой стороны к ним подойти-то?

– А не надо к ним подходить. Сами придут, - сказал Вересов.
– Мне тут мои ребята кое-что сообщили...

– Что же ты молчишь? Что сообщили?

– Я не молчу. Я говорю. Весточка тут пришла из тюрьмы...

– Какого черта! Из какой тюрьмы?

– Из нашей. Изолятор временного содержания... В народе называется "Углы".