Утром следующего дня, ко мне в мастерскую доставили букет цветов. Мои любимые красные розы были украшены множеством ленточек и тканевых бабочек. Но, в тот момент, когда я увидела в этом букете записку с уже знакомыми мне словами «Прости, Клоди», я возненавидела розы.

В то утро, я неистово разрывала букет на части, рассыпая алые лепестки на пол. Громко ругалась, проклинала весь мир, ломала крепкие стебли цветов, закрывала покрасневшее от злости лицо руками и прерывисто дышала.

Внутри я закипала и плавилась.

L'onde est si calme

Un presage

D'automne

La, la peur s'engage

Sur mon visage

Le doute frissonne

Je Serais Celle-Lа

По моим нервам, словно по оголенным проводам, пробегали искрящиеся разряды негодования. Шумное дыхание, дрожь во всем теле и жар, покрывший кожу щек покраснением. Сердце забилось в груди, словно дикий зверь, желающий вырваться наружу, но я мысленно попыталась его успокоить и привести свой разум хоть в какое-то подобие спокойствия.

Иногда, проще убежать от проблемы. Пусть это и трусливо.

Моя жизнь катилась в неизвестном направлении и, с каждым новым днем, я все сильнее погрязала в гремучем болоте возникших проблем, понимая, что, еще немного, и я с головой уйду под липкую жижу, так и не сумев исправить положение. Именно поэтому, глубоко вздохнув и ненадолго закрыв глаза, я мысленно поставила вокруг себя барьер, желая защититься от всего, что в последнее время меня нервировало. Да, это можно было считать трусливым бегством, ведь отрицанием проблем ты их не решишь, но, пошло оно все к черту. Я слишком устала.

Хотя бы ненадолго я хотела забыть про «Женесе», парней, ту ночь и сообщение. Поэтому, все это я в первую очередь вычеркнула из головы, будто из нелепого списка с продуктами. Нелегко забыть то, что терзает душу, словно стервятник, но начало было положено и это радовало. Главное, правильно настроиться. Собрав все ошметки роз с пола, я тут же выбросила их в мусорное ведро, тщательно изорвав бумажку с извинением на мелкие клочки.

После этого, с сожалением посмотрев на свой телефон, явно не подлежащий ремонту, я достала из него сим-карту и, вызвав такси, поехала в галерею. Стоило мне только появиться там, как Гросье тут же накинулась на меня с возмущениями насчет того, что до меня опять невозможно дозвониться. Пребывая не в самом хорошем расположении духа и не настроенная на дружелюбную беседу, я прервала бурный поток слов моего агента, сообщив то, ради чего приехала.

Я попросила женщину не беспокоить меня вопросами, касающимися галереи и другой бумажной волокиты. Мне уже было глубоко плевать на то, в каком порядке будут развешаны картины, какое освещение поставят около них и кто будет приглашен на выставку. Пусть Гросье сама со всем разбирается, а я займусь лишь картинами. Запрусь у себя в мастерской на неделю и буду рисовать пока руки не начнут болеть от усталости и голова не потяжелеет. К моему удивлению, Гросье со спокойствием приняла мою просьбу и пообещала не трогать меня в лишний раз. Разве что, она просила больше не выключать телефон, из-за чего я по пути в мастерскую, сняла денег с карточки и купила новый смартфон, стоивший далеко не пару центов. Лишняя трата, которую можно было избежать, если бы я не была такой импульсивной. Но, нет, себя я не корила из-за разбитого телефона, считая, что в этом был виноват тот, кто прислал мне сообщение. Если бы он этого не сделал, я бы не сорвалась. Во всем виноват тот ублюдок.

Еще когда я ехала в такси, распаковала телефон и вставила сим-карту. Сразу же пришло несколько оповещений о пропущенных вызовах, но, к счастью, никаких сообщений не было. Новый телефон, был как блокнот с чистыми листами. Нет музыки, информации, фотографий и телефонная книга совершенно пуста. Понимая, что таким образом я теряю много важных контактов, пообещала себе, что позже все же отдам старый смартфон в ремонт. Может, удастся спасти хотя бы какую-нибудь информацию.

Уже когда я вышла из такси, мой телефон зазвонил, нервируя слух монотонной мелодией. Естественно, номер был не подписан, но я и без этого узнала его, стоило лишь раз взглянуть на эти цифры. Мне звонила моя сестра Мадлен.

— Привет, моя любимая, младшая сестренка, Клоди. Я так рада, что ты, наконец-то, ответила. Не поверишь, но я уже жутко соскучилась по тебе, — раздался из динамика радостный женский голос, из-за чего меня тут же передернуло.

— Давай угадаю, неужели тебе что-то от меня нужно? — настороженно спросила я, доставая из своего рюкзака массивную связку ключей, с множеством брелков, собираясь открыть дверь мастерской. Мадлен старше меня почти на десять лет и у нас были очень теплые отношения, но беседы чаще всего состояли из сарказма. Поэтому, я уже давно заметила, что таким дружелюбным обращением, веющим розовыми соплями, Мадлен пыталась приободрить меня, чтобы я не могла отказать ей в просьбе.

— Ты почти угадала, — согласилась Мадлен, но ее тон не стал менее слащавым, что ей совсем не шло. Она была настоящей бизнес-леди и я больше привыкла к ноткам строгости в ее словах. — У меня с Базилем через неделю годовщина свадьбы и я кое-что заказала на этот день. Но мне некуда спрятать эту посылку дома. Он сразу ее найдет. Поэтому, я заказала ее на твой адрес. Сможешь, пожалуйста, сегодня получить эту посылку и придержать у себя, пока я ее не заберу?

— Извини, Мадлен, но, нет, не могу, — с громким позвякиванием ключей, я открыла дверь, после чего дернула за ручку и толкнула дверь коленом, вваливаясь в прихожую. Изящества во мне ноль. Наверное, мои родители это предчувствовали, благодаря чему и дали такое нелепое имя, которое я в детстве просто ненавидела. — Ближайшие пару дней я безвылазно проведу в мастерской и дома появляться не буду. Попроси, чтобы посылку получила какая-нибудь твоя подруга. Антуана, например.