Софи определенно не забыла.

В последний раз, когда они видели толстую книгу, в которой якобы излагались все планы леди Гизелы, Веспера держала ее в руках в Наступлении Ночи, и Софи была уверена, что они найдут ее, когда вернутся и обыщут здание. Но Черный Лебедь обыскал все закоулки и комнатушки и не обнаружил никаких следов.

Никаких признаков чего-либо, кроме разбитых зеркал, пустых залов и последнего оставшегося горгодона (гибридного существа, которое мать Кифа создала для охраны). Он был огромный и безобразный, с огромными когтями и клыками, и хвостом, как у скорпиона… и он мог летать, дышать под водой и карабкаться по стенам. Так что забота о нем была приключением… даже при том, что он содержался на очень безопасном, очень изолированном пастбище.

И все же, каким-то образом, смертоносный Бегемот был наименьшей из их проблем.

— Я с тобой, Фостер, — сказал Киф, указывая на ее хмурое лицо. — Это похоже… мы могли провалиться еще сильнее?

— Эй… мы кое-что сделали, — возразила она. — Мы спасли Атлантиду. И мы поймали Финтана и Альвара. И мистер Форкл убил Бранта. И у нас есть ключ к архетипу твоей мамы, и мы даже придумали трюк, чтобы собрать его воедино. И…

Ничего себе.

Неужели это все, что они сделали?

Должно быть что-то еще…

— Знаю, что мы кое-что сделали, Фостер. Но этого даже близко не достаточно. И самое страшное, как мало мы знаем. Я имею в виду… я даже не могу сказать, вернул ли я все воспоминания, которые стерла мама. А пока они знают о нас все: где мы живем, куда ходим в школу, каковы наши способности, кто наши друзья и семья, как нас найти… нужно ли мне продолжать? Потому что мы оба знаем, что я могу.

— Нет… я поняла, — пробормотала она, жалея, что не может придумать ни единого аргумента против того, что он говорил.

Но Киф был прав. Они безнадежно и великолепно вышли из их глубин. Гораздо больше, чем она позволяла себе признать.

— Так что ты хочешь сказать? — спросила она. — Ты хочешь сдаться?

— Конечно, нет. Я просто… не знаю, как их победить. Все, что я делаю, только ухудшает ситуацию… даже когда думаю, что был так осторожен, оказывается, что я играл по их плану.

— Это потому, что они думают, что мы предсказуемы, — сообщила ему Софи. — И они правы. Мы всегда делаем то, чего они ожидают. Мы должны как-то разорвать этот круг. Мы должны…

Нет.

У нее не было конца этой фразе.

И по мере того, как тянулись секунды, она поняла, что в этом есть свобода. Сила в том, чтобы позволить ее сердцу опуститься до абсолютного минимума.

Может быть, падение на дно дало ей что-то новое.

Или, может быть, лекарство начало серьезно мешать ее мыслям.

В любом случае, что-то шевелилось внутри нее… что-то, что шло вразрез со всем, чему она пыталась сопротивляться.

— Я устала быть слабой, — прошептала она, вспоминая насмешки Гезена в пустыне. — Я хочу дать отпор… и я имею в виду настоящий бой.

— Как… с оружием? — спросил Киф.

Она кивнула, ожидая приступа тошноты.

Когда этого не произошло, она сказала ему:

— Чего бы это ни стоило.

Глава 10

— Гризель неделями говорила, что я должна изучать тактику гоблинов, — объяснила Софи, — но я сосредоточилась на причинении… и это именно то, чего ожидали Невидимки. Они появились, готовые блокировать меня, зная, что я уничтожу Сандора. А если бы использовала метательную звезду, которую держала в руках, то могла бы вырубить одного из них.

— Ладно, но… все равно остались бы еще двое, верно? — спросил Киф.

— Может, и нет. Они сбежали, как только поняли, что силовые поля Руи не работают. Так что они, вероятно, сделали бы то же самое, если бы один из них упал.

Киф прищурился, изучая ее.

— И ты была бы в порядке, если бы покончила с кем-то подобным образом?

Прежде чем ответить, Софи заставила себя представить, как это будет.

— Да. Думаю, да. Это ужасно?

— Нет. Но я, наверное, не тот человек, которого стоит спрашивать.

— Почему?

Он вздохнул.

— Ох, я не должен тебе этого говорить, потому что это заставит тебя думать, что я еще больше запутался, чем ты уже думаешь…

— Я не думаю, что ты запутался, — перебила Софи, — но продолжай.

Он опустился на одну из коек и, закрыв глаза, сказал:

— … мне легче драться. Раньше я думал, что просто злюсь из-за того, что случилось. Но иногда мне кажется, что это часть моего наследия. Может быть, именно поэтому мама позволяла папе быть со мной таким суровым… может быть, она пыталась лишить меня чувствительности. А может, она делала что-то еще, чего я не помню. Все, что я знаю, это то, что оружие и кровь не беспокоят меня так, как других… угу. Не стесняйся думать, что я супер жуткий…