— Прими блестки, Фостер, — сказал Киф. — Они тебе идут.

В любой другой день она бы покраснела.

Вместо этого она уставилась на свою руку и прошептала:

— Я даже не могу принять лекарство без того, чтобы кто-нибудь не открыл мне флаконы.

Его улыбка погасла, и он прислонился к ее кровати.

— И все же это не делает тебя бесполезной. Но… мне знакомо это чувство. Мне пришлось провести целую неделю в постели, пока вы, ребята, ходили в Наступление Ночи без меня, помнишь?

— Слышала бы ты, как он скулил! — вмешалась Ро. — И хныкал. И идиотские планы побега. Удивительно, как ему удалось обойтись без моих ударов по его хорошенькому личику.

— Ау, ты слышала? Ро считает меня красавчиком! Я имею в виду… обычно предпочитаю более плутоватого красавца, но… — Он встряхнул волосами и захлопал ресницами.

Губы Софи изогнулись в улыбке… без ее разрешения.

— Я серьезно, Киф. Мне нужно тренироваться, или я сойду с ума. Если ты не научишь меня…

— Научу, — пообещал он. — Прости. Я просто… притормаживаю.

— Почему?

Он потянул край ее одеяла, разглаживая морщины.

— Дело в том… я не особо горжусь этим периодом, понимаешь? Всякий раз, когда я думаю об этом, мне хочется врезаться головой в стену.

— Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, я твоя девушка, — подмигнула ему Ро.

Киф проигнорировал ее.

— Наверное, я просто хотел притвориться, что этого никогда не было. Но… с таким же успехом мы можем попытаться что-то из этого извлечь. Обучение не было фантастическим, но оно было прочным… и сделало меня сильнее. Вероятно, потому что Альвар справлялся с большей частью, и он был одним из немногих, кому действительно нравилось мое присутствие. Он хотел, чтобы я был на их стороне… и не потому, что он играл в игры, как Финтан, или из-за моей мамы и ее жуткого наследия. Он всерьез верил в это дело и почему-то хотел, чтобы я тоже поверил. Вот почему я надеюсь, что его воспоминания действительно ушли, а не просто спрятаны где-то. Потому что если он когда-нибудь вспомнит, почему вступил, я знаю, он вернется.

— Ты действительно так думаешь? — Софи пришлось спросить. — Ты не думаешь, что он посмотрит на свои шрамы и рассердится, как сказал на суде?

Киф покачал головой.

— Во-первых, мы не знаем, кто оставил ему эти шрамы. Может быть, и не Невидимки.

Ну… об этом она как-то не подумала.

— Кто еще мог это сделать? — прошептала она.

— Понятия не имею. Знаю только, что это возможно. Но даже если это были Невидимки, я просто не представляю, чтобы Альвар отвернулся от них… не после всего, что он уже сделал. Я имею в виду, подумай об этом: он не был таким, как Финтан или Брант, где его способности были запрещены… или Руи, который был изгнан. Он был Васкером. У него было столько власти и престижа, сколько он только мог пожелать. И он бросил это ради Невидимок.

Она не была поклонницей того, как много смысла было в его словах.

— Полагаю, он никогда не рассказывал тебе, почему присоединился? — спросила она.

— Нет. Просто много «ты когда-нибудь увидишь». Но однажды он произнес передо мной речь о том, что история имеет только две стороны, правильную и неправильную, и что мы оба находимся именно там, где должны быть. И такое убеждение никуда не денется. Возможно, он забыл об этом. Но если когда-нибудь вспомнит…

С каждым словом Софи все отчаяннее хотелось броситься через комнату, разбудить Фитца и приступить к тренировкам. Ее не волновало ни эхо, ни предстоящее унижение. Потому что в ее голове крутились новые пути… новые направления. И это заставило ее собрать воедино целый набор новых вопросов.

Вопросов, которые она должна была задавать себе с того момента, как очнулась в Лечебном Центре, вместо того, чтобы лежать там и жалеть себя:

Что если атака Невидимок не была предупреждением, чтобы заставить ее сотрудничать… или попыткой найти Уайли?

Что если все это было отвлекающим маневром?

Что если дело действительно в том, чтобы вывести ее и Фитца из строя?

В конце концов, Умбра сосредоточила свои атаки на них. И Гезену четко было известно о решении Совета для Альвара.

Что, если они хотели убедиться, что самые ценные телепаты Черного Лебедя недоступны, когда они нужны?

— Расслабься, Фостер, — сказал Киф, сжимая ее здоровую руку и переплетая их пальцы.

Легкий ветерок пробежал по ее сознанию, и она поняла, что он, должно быть, стянул с нее перчатку. Ветер был вихрем пурпурного и голубого… шепотом ментальных сумерек, разгоняющих тьму, собирающуюся в ее сознании.

Успокаивая чудовище, прежде чем оно успело пошевелиться.

Она закрыла глаза, позволив дыханию соответствовать потоку ветра, а пульс медленно успокоился.

— С тобой все в порядке? — прошептал он.

Она кивнула, не совсем готовая использовать голос.

И не готовая отпускать его руку.

Это было близко.

Слишком близко.

Она чувствовала, как головная боль накатывает, как туман, но ветер отбросил ее.

— Прости, — сказал Киф, сжимая ее пальцы. — Мне не следовало поднимать эту тему. Эделайн предупредила меня, что ты должны оставаться спокойной.