Все отверстия в горе издали очередной низкий трубный рев. У вершины засияли актиниевые зеленые огни. Фарос дрожал, впервые за эпоху выпуская всю энергию своих квантовых двигателей.

Энергия текла сквозь Дантиоха, разрывая само его существо. Она опьяняла. Боль ушла, хотя он и знал, что распадается атом за атомом. Ничтожные имперские машины предупреждающе пищали. Пульты не выдерживали нагрузки и один за другим осыпали черный пол прыгучими искрами. Кабели вспыхивали. Металл плавился.

Гора тряслась.

Черное стекло разваливалось, наполняя коридоры треском камня. Снаружи гигантские скалы сползали со своих оснований и с ревом неслись в долину.

Луч пытался притянуть к себе Полукса, и лишь шипастые кандалы, врезавшиеся в запястья и лодыжки, не давали утащить его в сингулярность, которая росла на стене Фароса. Он приподнялся на кресте под действием света, и кровь текла из ран от впивающихся в плоть оков.

— Дантиох! Остановись! Остановись! Ты всех нас уничтожишь!

Но рев горы заглушил его слова. Он звучал громче, чем боевой рог величайшего из титанов.

Дантиоха, раскинувшего руки в стороны, подняло в воздух и окружило зеленым светом.

Последних Повелителей Ночи уносило прочь, разрывало на части на краю интерфейсного поля, убивало молниями или отбрасывало в стены главной локации «Альфа». От тех, кого задевал вихрь, оставались только конечности. Скрайвок решил рискнуть, побежал вперед и нырнул в него головой.

Остался только Крукеш.

Повелитель Кироптеры боролся с бурей, опустив голову, стиснув зубы и прищурив темные глаза от золотистого сияния Фароса. Все силы он бросал на то, чтобы поставить одну ногу своего могучего терминаторского доспеха перед другой, и невероятным образом ему удалось сделать три полных шага.

Дантиох, окруженный мерцающим светом ничем не сдерживаемой энергии, повернулся в воздухе к Полуксу. Он в последний раз посмотрел другу в глаза и склонил голову.

Затем он вновь обратился к вихрю и закричал, вкладывая в крик всю свою боль и свое желание уничтожить Повелителей Ночи, толкая Фарос к гибели.

Буря выдернула из-под Крукеша ноги. Закованные в металл пальцы заскребли по полу, но его уже подняло в воздух.

Он отлетел в сияющее поле, без слов крича так громко, что перебил рев Фароса.

Полукс зажмурился.

Главная локация «Альфа» взорвалась. Оковы Полукса не выдержали, и, пролетев через весь зал, он врезался в дальнюю стену с такой силой, что затрещали кости. Все машины сдетонировали одновременно.

Свет погас в мгновение ока.

Барабас Дантиох рухнул на пол. Броня его дымилась. Голова тяжело ударилась о каменный пол, маска слетела, со стуком покатилась по полу, и наступила тишина.

Впервые за бессчетные эры двигатели Фароса молчали.

Тандамелл отшатнулся от ослепительного света Фароса. Экипаж «Сумрака» бежал, слишком напуганный, чтобы внимать приказам повелителей. Смертные закрывали лица руками, но маяк все равно выжигал глаза. Выли сирены. Опасаясь атаки, Повелители Ночи на мостике открыли неприцельный огонь по ревущему свету, расстреливая собственный экипаж.

Потом из кричащего вихря начали появляться легионеры.

Они приходили по кускам. Конечности и головы влетали, как пушечные ядра, мгновенно перенесенные Фаросом через несколько световых лет. Плоть, в которую они попадали, превращалась в месиво. Из портала вылетел искореженный терминатор-Атраментар, врезался в чье-то рабочее место и полностью его уничтожил.

Тела продолжали лететь. Некоторые расплавились, так что броня и плоть смешались как восковые. Один, похоже, был цел, но, как только он поставил ноги на палубу, его расстреляли собственные нервные братья.

Тандамелл заставил себя взглянуть на вихрь. Отверстие, сквозь которое была видна сотинская пещера, уже уменьшалось, исчезая в холодном пламени.

— Прекратить огонь! — приказал Тандамелл. — Отставить!

Свет становился все ярче и ярче, пока вдруг не исчез с громом, от которого воины флагмана попадали на пол.

На мгновение командную палубу «Сумрака» заполнило зеленовато-белым сиянием.

Тандамелл заморгал, прогоняя болезненные следы на сетчатке, и нетвердо поднялся на ноги. Сирены продолжали выть. Смертные с криками пытались пробиться к выходу с командной палубы.

Тела были повсюду: лежали на полу, свешивались с пультов, торчали из стен.

Повелители Ночи с Соты встретили смерть — все, кроме Крукеша Бледного и Гендора Скрайвока, Крашеного Графа.

Крукеш стоял на коленях. Крылья летучей мыши на капюшоне его терминаторских доспехов погнулись, и он со стоном сжимал лицо, а из-за пальцев лилась кровь.