— Она достойна этой чести, — ответил Улоф, — и я сам уже заметил, что мир в доме нарушается, если у мужа больше одной женщины. Для меня большая радость узнать, что ты не отвергаешь моего сватовства, и я благодарю тебя за это.

— Не торопись с благодарностью, — сказал Орм, — сперва давай узнаем, что думает Ильва. В доме решаю я, но разумно послушать и совет жены в подобных вещах.

Ильву позвали на совет, и когда она узнала о сватовстве, она не выказала особенного удивления.

— Такому жениху отказывать негоже, — сказала она. — Ибо ты, Улоф, и богат, и знатен, так что вряд ли можно найти подобного тебе в наших краях. И к тому же ты человек разумный, а я всегда ценю это. Правда, если бы ты был умнее, ты посватался бы к Оддни, ибо она мягкого нрава и послушная, да и хороша собой не менее сестры. Но в подобных случаях мужчина поступает так, как хочет, и ничего лучше он не придумает. Для меня удобнее, что ты выбрал себе Людмилу, ибо она строптива и непослушна. Но такой нрав, как у нее, может смягчиться, когда над ней будет стоять муж.

— Это так, — сказал Токе, — и все же о девочке нельзя сказать ничего плохого. Нрав у нее не хуже, чем у тебя в те времена, когда мы впервые увидели тебя при королевском дворе. И тем не менее вскоре ты стала послушной, так что я никогда не слышал, чтобы Орм пожаловался на тебя.

— Ты болтаешь пустое, Токе, — сказала Ильва. — Я не стала послушной. Те, кто одной крови с Гормом, никогда не подчинялись. И мы таковы перед самим Богом. Но Орм убил Сигтрюгга и подарил мне золотую цепь Альмансура, и тогда я поняла, что мы с ним едины. Ибо такие подвиги мог совершить только он, и никто другой. Но только не говори, что я подчинилась.

— Да, это была дивная цепь, — сказал Орм, — уж этого никто отрицать не станет. Если нам повезет с кладом, то мы добудем еще такую же для Людмилы. А теперь иди, Улоф, и поговори с ней сам, и после этого пусть она считается твоей невестой. Когда мы вернемся из путешествия, ты прогонишь своих жен, и мы сыграем свадьбу.

Улоф сказал, что в Финведене сделать это будет нетрудно. Нужно просто хорошо заплатить женщинам и отпустить их. Так что все уладится. Правда, ему хотелось бы, чтобы свадьбу с Людмилой сыграли до путешествия. Но Орм с Ильвой были против этого, и Улофу пришлось смириться.

Сватовство Улофа Летней Птички шло как по маслу. Людмила приняла его благосклонно, и они долго говорили между собой. Все заметили, что она довольна своим будущим мужем, хотя она сама потом и призналась Оддни и Ильве, что думала, будто такой знатный хёвдинг обязательно должен прийти свататься с несметными сокровищами в руках. Она спросила у Улофа, не бывает ли он злым, когда напьется, и когда он трезвый — утром или вечером. Она хотела подробно знать, как выглядят его жены и как он собирается расстаться с ними ради нее, как устроен его двор, и что у него за коровы, сколько у него работников и служанок, и какие у него богатства в сундуках. Он обо всем доложил ей, и она осталась довольна.

Однако брат Виллибальд сделал строгий вид, когда он узнал об этом. Ибо в спешке все и думать забыли о том, что Улоф Летняя Птичка — не крещеный. Священник же счел это большим недостатком. Христианская девушка, сказал он, которую он сам крестил, не должна быть отдана в жены язычнику. Прежде сам Улоф должен принять крещение, а потом только жениться на ней. Женщины начали препираться друг с другом. Оса была целиком и полностью на стороне священника, тогда как Ильва и Людмила восстали против такого решения. В конце концов Орм положил конец их перепалке. Ибо прежде всего надо думать о дальнем путешествии, а потом уже говорить о свадьбе. И если тогда Улоф согласится креститься, будет хорошо. Если же нет, он все равно получит девушку.

— У нее будет потом время для того, чтобы привести его к крещению, если она захочет этого, — сказал Орм.

Оса сурово выговорила ему за эти слова. Но Орм напомнил ей об Аре и о том, как обошлись с ним крещеные люди.

Брат Виллибальд сидел с мрачным видом и потом заявил, что если тысячный год подойдет к концу, а Суда Божьего так и не будет, то люди с меньшим усердием станут служить Господу.

— А если так будет продолжаться и дальше, — сказал он, — то лукавый одержит победу и вы все вновь станете язычниками.

Но Орм просил его не падать духом и не думать о них так плохо.

— Ибо я доволен тем, что я христианин, — сказал он, — и надеюсь, что Бог тоже мною доволен. Даже если я выдаю свою дочь замуж по своему разумению. Но я не собираюсь изменять своему Богу, ибо Он всегда помогает мне.

Тут Токе вспомнил, что у него есть новости из Веренда.

— Вы, наверное, еще помните священника Райнальда, — начал он, — того, кто именем Христа скинул старого Властелина с камня. Так вот, старуха его уже умерла, — та, у которой он был рабом, — и он теперь свободный человек и пользуется большим уважением. Он по-прежнему священник, но уже не Христов. Пока он служил у старухи, он просто изнемог и проклял все, а потом перешел в язычество и начал служить Фрейру, нажив себе большое богатство на своих способностях. Все женщины повинуются ему, видя в нем главного своего священника, причем лучшего, который когда-либо был в Веренде. И мне говорили, что он завел себе свиту и считается хёвдингом у свободных людей.

Брат Виллибальд с ужасом выслушал рассказ Токе. Отныне, сказал он, он больше не будет молиться за этого человека, ибо впервые слышит, чтобы христианский священник открыто предал себя в руки дьяволу.

Ильва по-прежнему считала, что у магистра были свои достоинства, и ей было очень жаль, что он впал в такое заблуждение. И лишь Орм посмеялся услышанному.

— Пусть его, сам разберется, что ему делать, — сказал он. — А нам надо подумать о более важных вещах.

Он больше уже не сомневался в том, что ему надо отправиться на поиски золота. Порешили на том, что если удастся купить хороший корабль на побережье, то они смогут отправиться в путь на Ивана Купалу.