Некоторые недоуменно переглядывались и почесывали в затылке, но Рапп Одноглазый, кормщик корабля, которого боялись многие, стоял впереди и облегченно вздохнул, услышав слова Орма, ибо с ним такое дело уже произошло прежде. После чего не нашлось желающих возразить.

— Мне известно, что среди вас есть такие, что уже крестились дома, в Сконе, — продолжал Орм, — получившие фуфайку или рубаху за причиненное беспокойство, или маленький крестик, какой носят на шее; может статься, кто-то из их числа станет говорить, что не видит большой пользы от своего крещения. Но то было дешевое крещение, впору лишь детям и женщинам, теперь же нас окрестят иначе, и куда более святые люди, так что мы получим от Бога защиту и удача наша исправится на всю нашу жизнь. И было бы несправедливо получить такие выгоды бесплатно. Я сам немало заплачу, а каждый из вас пусть заплатит по два эре. [24]

В ответ послышался ропот. Кто-то сказал, что это новость, чтобы самим платить за подобное, и что два эре — деньги немалые.

— Я никого не неволю, — сказал Орм. — Каждый, кому такая цена кажется чрезмерной, может сберечь свои деньги, встретившись со мной в поединке сразу как только мы окрестимся. Если он победит, то может не платить, если же проиграет, то тем более избежит платы.

Большинство его людей нашло, что это хорошо сказано, и послышались крики, чтобы самые бережливые выступили вперед. Но те смущенно ухмылялись, решив отказаться от такого рода прибытка.

Гудмунд и Орм поделили божьих людей между собой, так что старший епископ со своей свитой взошел на Гудмундов корабль, а епископ Лондонский на корабль Орма; с ним был и брат Виллибальд. Епископы благословили корабли и помолились за благополучное путешествие и подняли свои хоругви, и корабли вышли в море с попутным ветром и по хорошей погоде, так что на епископов смотрели теперь с большим уважением, и вошли в Темзу с приливом. Тут в устье и заночевали, а на следующее утро, на ясном восходе солнца, взялись за весла.

Люди, выйдя их хижин в прибрежных зарослях, изумленно глядели на них, а рыбаки торопились скрыться из виду, но успокаивались, завидя епископские хоругви. В некоторых местах виднелись по берегам сожженные деревни, опустелые после посещения норманнов, а выше они подошли к месту, где реку перегораживало четыре ряда частокола, оставляя лишь узкий проход посредине. Там стояло три сторожевых корабля, с вооруженными людьми, и там их задержали, и сторожевой корабль загородил им путь, и вся его команда изготовилась к бою.

— Вы что, слепые или умалишенные? — крикнул им Гудмунд. — Не видите, что мы идем с мирным щитом и со святыми епископами на борту?

— Нас не проведете, — отвечали со сторожевого корабля. — Сюда разбойников не пускают.

— У нас посланцы от самого вашего конунга, — крикнул Гудмунд.

— Знаем мы вас, — отвечали им. — Вы полны хитрости и дьявольских козней.

— Мы креститься едем, — рявкнул Орм, выведенный из терпения. В ответ с корабля донесся хохот и крики:

— Небось дьявол надоел, ваш отец и господин?

— Да, — сердито отвечал Орм.

В ответ хохот сделался еще громче.

Теперь дело шло к бою, Орму хохот мало понравился, и он приказал Раппу идти вперед и встать борт о борт с той ладьей, где громче смеялись. Но епископы поспешно натянули на себя облачения и, подняв посохи, крикнули всем, чтобы успокоились. Орм нехотя подчинился, и даже Гудмунду показалось, что это уж чересчур. Епископы тут стали говорить с земляками и говорили с ними властно, так что те быстро сообразили, что эти святые люди именно те, кем кажутся, а не пленники или переодетые викинги. Теперь драккары пропустили, и все ограничилось перебранкой между командами, когда они проплывали мимо.

Орм стоял, сжав в руке копье и глядя на сторожевые корабли, все еще бледный от гнева.

— Их бы я поучил уму-разуму, — сказал он брату Виллибальду, стоявшему рядом и не выказавшему большого беспокойства, когда дело уже шло к бою.

— Поднявший меч от меча и погибнет, — отвечал тот. — Так написано в священной книге, заключающей в себе все благое знание. Как бы ты предстал перед дочерью конунга Харальда, ввяжись ты теперь в стычку с кораблями короля Этельреда? Но ты же насильник, и таким пребудешь, и тем хуже для тебя самого.

Орм вздохнул и отставил в сторону копье.

— Когда я получу ее, я стану человеком кротким, — сказал он. Но маленький священник с сомнением покачал головой.

— Может ли рысь сменить пятна на своей шкуре? Или чернокожий житель Блаланда сменить цвет кожи? Про это там тоже сказано. Но благодари Бога и святых епископов, что ныне помогли тебе.

Вскоре они зашли за поворот реки и по правую руку увидели Лондон. Это зрелище удивило корабельщиков; город был так велик, что с реки не было видно, где он кончается, а священники сказали, что на взгляд ученых людей, в этом городе живет не менее трех тысяч человек. Многим было трудно понять, чего ради все эти люди живут в такой тесноте, без полей и скота. Но другие знали, что эти горожане — самые что ни на есть злобные и коварные создания, что они кормятся тем, что обманывают честных людей с хуторов, отродясь не держа в руках ни плуга, ни цепа. Потому-то и хорошо, продолжали знающие люди, что отважные мореходы время от времени грабят таких людей и отбирают у них нечестно нажитое; и все уставились на город, покуда корабли подымались вверх по течению, и думали, что тут, и правда, есть что охранять.