Маршал располагал 40 тысячами человек всех родов войск, которые превратились под его руководством в превосходных солдат, однако из их числа следовало вычесть 7–8 тысяч больных. Даву запасся продовольствием и боеприпасами и, согласно приказам Наполеона, окружил Гамбург, Харбург и острова на Эльбе обширной оборонительной системой земляных укреплений, частоколов и наскоро восстановленных бастионов, для сокрушения которой понадобились бы 100 тысяч человек и искусные инженеры. Затем маршал приступил к обороне и в нескольких боях уничтожил 7–8 тысяч человек генерала Беннигсена, который в конце концов оставил его в покое. Так Даву провел зиму 1813–1814 годов, не получая известий от французского правительства, но получая многочисленные известия от неприятеля – одни ложные, другие правдивые и мучительные, – не считаясь ни с теми ни с другими и решив сопротивляться до тех пор, пока против него не обернется вся Европа.

В таком положении, осаждаемый русской и германской армиями, Даву продержался восемь месяцев. В первых числах апреля Беннигсен уведомил его через датчан о событиях в Париже и потребовал открыть ворота. В ответ маршал сослался на статью декрета об осажденных крепостях, запрещавшую верить слухам, исходившим от неприятеля, и добавил, что его государь, возможно, и потерпел поражение, но поражение не освобождает человека чести от обязательств. Тогда Беннигсен скомандовал новую атаку, которая была исполнена под белым знаменем и от имени Бурбонов. Даву обстрелял белое знамя вместе с русским и опрокинул осаждавших, нанеся им значительные потери.

Потерпев неудачу, Беннигсен вновь прибег к переговорам, по-прежнему через датчан, наших бывших союзников. Маршал от переговоров не отказался и предложил послать во Францию генерала Делькамбра, пообещав признать его донесения достоверными и сообразовать с ними свое поведение. Беннигсен согласился, но при условии, что ему немедленно сдадут одно из важных укреплений Гамбурга. Маршал ответил отказом.

Наконец в город прибыл с официальным уведомлением временного правительства представитель, оказавшийся родственником маршала. И только тогда, 28 апреля, Даву собрал свою армию, составлявшую еще 30 тысяч здоровых, отлично вооруженных солдат, объявил им о реставрации Бурбонов, приказал надеть белые кокарды и заявил, что сдаст крепость только по приказу Людовика XVIII, что встретило всеобщее одобрение и рукоплескания. Памятная оборона Даву сохранила ценный объект, спасла для Франции 30 тысяч человек, множество снаряжения и честь знамени.

В Италии принц Евгений оказывал доблестное сопротивление маршалу Беллегарду и упорно отказывался от союзнических предложений, поступавших к нему через баварского короля, его тестя. Евгений держался успешно, пока с тыла его не захватил Мюрат; тогда он откомандировал дивизию Мокюна, дабы помешать неаполитанцам переправиться через По. Доблестный Мокюн опрокидывал неаполитанцев всякий раз, как они появлялись одни или в компании с австрийцами, и сдерживал их до тех пор, пока в Милан не пришли достоверные известия о событиях в Париже. Тогда Евгений вступил в переговоры с Беллегардом и 16 апреля подписал перемирие на следующих условиях. Разбросанные по различным областям Италии французские войска возвращаются во Францию с воинскими почестями и забирают свое снаряжение. Итальянская армия под командованием принца Евгения остается на По и продолжает охранять крепости до тех пор, пока державы коалиции не определят участь Италии.

После подписания перемирия благородный принц, превратившись, в силу необычайных обстоятельств того времени, в принца иностранного, но не перестав быть французским солдатом, обратился с трогательными прощальными словами к армии, с которой ему предстояло расстаться навсегда, приняв от нее в ответ выразительные свидетельства привязанности и сожаления. Затем французская армия под командованием генерала Гренье направилась к Альпам, подбирая по пути гарнизоны, оставлявшие итальянские крепости, и испытывая грусть, ибо навсегда покидала края, где ей удалось, пролив немало крови, обрести великую славу.

В Дофине маршал Ожеро, не сумев отстоять ни Франш-Конте, ни Лион, ни собственную честь, отступил на Изер, а генерал Маршан, многим лучше оборонявший Женеву и Шамбери, отступил на Гренобль. Весть о капитуляции Парижа вскоре достигла и этой части Франции, и после подписания местного перемирия военным действиям был положен конец.

Совсем иначе, по причине отдаленности и численности войск, обстояли дела у подножия Пиренеев, и, уже после того как пушки смолкли повсюду, в этих краях состоялось кровопролитное сражение.

Как мы знаем, свои лучшие войска маршал Сюше отправил к Ожеро, который так и не сумел ими воспользоваться. С немногими оставшимися частями Сюше держался перед Фигерасом, пытаясь вернуть гарнизоны из Каталонии в обмен на Фердинанда VII. Однако испанцы остались глухи к его предложениям, и в конце концов, по приказу Наполеона, Сюше отпустил Фердинанда VII, а относительно исполнения Валансейского договора был вынужден положиться на ненадежное слово нового испанского короля и великодушие испанцев, весьма уменьшившееся от ненависти, которую они к нам питали. Затем Сюше вернулся во Францию, решив присоединиться к Сульту, если события доставят к тому средство и время.

Маршал Сульт после сражения при Ортезе отошел на Тулузу, надеясь увлечь за собой Веллингтона и посредством отходного маневра прикрыть Бордо. Однако Веллингтон не стал гнаться за противником, захватил Бордо, впустил в город Бурбонов и только после этого пустился в погоню за Сультом левым берегом Гаронны.

Английский генерал располагал 60 тысячами человек, в том числе воодушевленными победой испанцами и португальцами, под влиянием успеха и примера английских солдат почти сравнявшимися с ними. Сульт же располагал только 36 тысячами солдат, хотя и превосходных и исполненных подлинно патриотических чувств. К сожалению, сам маршал в ту минуту утратил веру в себя и в фортуну. Он отступил на Тулузу и закрепился на позиции.