А потому Надя, что тот, кто мил со всеми, не мил ни с кем, — звучали в голове слова Оли, и я резко перестала чувствовать себя особенной. Просто землячка Чудова. Которая не умеет петь, не каталась по пухляку в Шерегеше и никогда никому в жизни не помогала, не то что несчастным в Бангладеше.

Стояла у окна, кутаясь в чужую куртку" и вглядывалась в полупустую парковку у института. Уже начало темнеть и все мои одногруппники уже разъехались по домам после экзамена, а Чудова всё ещё не было. Надо было телефон у него перед прощаением взять, вдруг он прямо сейчас чистить квартиру Кирилла, я бы его попросила захватить мою сенполию...

Хотя с другой стороны, куда мне торопиться? Вздохнула. Всё равно переживаю за него. Загадочный парень, которого всё знали, снова решил стать неуловимым для меня.

— Кого ждешь? — задорно спросил голос моего нового знакомого, и ещё его подбородок упёрся мне в плечо, а что-то пушистое защекотало шею.

Не поворачиваясь, нащупала рукой белую ватную бороду.

— Принёс подарки, Чудов?

— Тсссс! Не так громко. Ты привлекаешь к нам излишнее внимание, — он зажал мне холодной ладонью рот и оттащил подальше от окна.

Кроме бороды, у него имелось расшитое блестящими снежинками пальто, висящие на резинках рукавицы, съехавшая набок шапка и мешок в тон. Не хватало только обуви подходящей. На ногах надеты обычные зимние ботинки.

— Это я-то привлекаю внимание? Ты одет как Дед Мороз!

— Если бы я летом так нарядился, это было бы странно. Но сейчас зима, утренники, корпоративы, запоздалые поздравления преподавателей. Я смешался с толпой, — мистическим голосом проговорил Юра. — И потом, Чудов гораздо круче Деда Мороза. Он не пройдёт незамеченным в свою Альма-Матер, а у нас мало времени.

— А ещё Чудов Юрий очень скромный.

— Этого не отнять, — он улыбнулся одними глазами, потому что за бородой я почти не видела его рта.

— У меня к тебе только один вопрос. Как ты остался для меня незамеченным, если все вокруг тебя знают?

— Пффф. Ты трамвай-то перед носом не разглядела, а куда до него всего-то навсего самому классному парню в универе.

— Сам себя короновал?

— Нет. Это все вокруг меня переоценивают, но обещай, что не скажешь им, что я из плоти и крови на самом деле

— Постараюсь. Что в мешке?

— Подарок для тебя! Закрой глаза и увидишь.

— Немного нелогично, если закрою, то ничего не увижу.

Он недовольно тряхнул мешком. Пришлось послушаться. Даже интересно стало, что задумал это странный парень. Гадала я не долго, он опять принялся меня раздевать, второй раз за день! Многовато. Вцепилась в его тёплую куртку и услышала что-то напоминающее злобный рык:

— Агхрррр. Да, отдай сюда, иначе свой подарок не получишь. Не думаешь же ты, что я тебя в коридоре универа изнасилую?

— Не думаю, — перестала сопротивляться.

Моё раздевание ограничилось только верхней одеждой. В следующую минуту рядом раздавалось шуршание мешка и чего-то ещё. Мою куртку наверно отремонтировал, потому так долго его не было. Но к чему весь этот цирк?

— Идеально! — он осторожно застегнул мне молнию под горло и набросил капюшон сверху. — Теперь можно смотреть. Нравится? Если нет, я чеки сохранил, можно поменять. Только бирки не отрывай и на цену не смотри.

Чеки? Смотрела на абсолютно новую куртку, которая была на порядок теплее моей старой, и стоила она наверняка кучу денег.

Гладила ладонями рукава с декоративными застёжками, ремень, наметивший талию, которой не было у моего бесформенного пуховика.

— Чего молчишь-то. Менять едем, или нравится?

— Нравится. Сколько я тебе должна?

Зачем спросила? Денег у меня всё равно нет.

— Нисколько плюс один поцелуй.

Всего-то? Я шагнула вперёд и, не раздумывая, сдёрнула с него дурацкую бороду вниз.

Шутил ли Чудов, или был серьёзен, я уже не хотела проверять. Я просто потянулась навстречу в бесконтрольном желании доказать ему и самой себе, что я особенная. Присвоить себе этого парня вместе с его пошловатыми шуточками и слишком добрым сердцем.

Всего мгновение, и я узнаю, какие на вкус его губы. Пойму, почему у меня так сильно жжёт в груди, перестану считать себя ничтожеством, которое бросили ради другой. Прикрываю глаза, дышу им, человеком, который не позволил трамваю снести мне голову этим утром, но из-за которого в этой самой голове теперь внезапно помутилось. От мучащей меня загадки, от его самоотверженности, от внезапной заботы.

Ничего не вышло… В последний момент он увернулся от благодарности, а я уткнулась в его щёку и тут же услышала смешок: