– Ишь какой хитрый! – прищурился водяной. – Думаешь, я венок так запросто тебе отдам, а?

– Назови цену, а там сторгуемся.

– Бесценная это вещь, глупец! Но вот что сделаем. Хочешь, сыграй со мной в кости. Я тебе – от венка своего клочок, а ты мне, коли проиграешь, по весне утопленницу красивую пошлешь? Ну так как, идет?

В зеленоватой перепончатой лапе хозяина вмиг явился стаканчик с костями.

– Идет! – весело отозвался Роман.

– Погоди, – одернул колдуна Стен, вынырнув из своего полузабытья. – А коли проиграешь? Что тогда?

– Никогда не думаю о проигрышах, и тебе не советую, – отозвался весело Роман. – Только, чур, кости трясем по очереди.

– Нет уж, – запротестовал водяной. – Известны нам все колдовские приемчики. Тебе веры нет. Ты кости вмиг заговоришь, одни шестерки начнут выпадать.

– Ну, а как сам мечешь, я тоже знаю. В прошлый раз пять костяшек на лету проглотил, удачу мою слопал.

– Тогда попросим Глашку кости кидать, – нашелся зеленоволосый. – Она девка глупая, живая смухлевать не умела, не то, что теперь, мертвая.

Роман окинул взглядом примостившуюся на лавке русалку. Деваха жадно ела что-то с тарелки. Глаша? Его Глаша? Бывшая одноклассница и бывшая невеста. Сидела когда-то впереди него за партой, за косу он ее таскал. Она же в ответ дразнилась по всякому. Вредная была, как и все девчонки, но иногда угощала Ромку дешевыми леденцами. Мамаша у нее в магазине продавщицей работала. Случилась даже между ними любовь: краткая, невсамделишная, платоническая. А в позапрошлом году взяла Глаша и бухнулась головой с моста, когда муж ее с двумя малыми детьми бросил да удрал с какой-то длинноногой заезжей кралей. Труп Глашин искали, да не нашли. Так что до сей поры числится она не среди мертвых, а среди пропавших, хотя двое пацанов видали, как она с моста сиганула.

– Пускай Глаша мечет, – согласился Роман. – Тебе первому.

И когда полусонная русалка ухватила стаканчик с костями, шепнул неслышно, что даже вода не колыхнулась, но слово его бестолковую девку достало:

– Про деток-то своих неужто не думаешь, дуреха?

Дрогнула ее рука, дрогнула предательски; кости, упав на стол, одинаково показали каждая по единичке. Увидев такую подлость, водяной крякнул обидчиво, зло посмотрел на Романа. Теперь, чтобы ни выпало, все равно быть колдуну в выигрыше. Глаша метнула. Оказалось – двойка, да тройка.

Пришлось хозяину откручивать от своего венка оговоренный клочок.

– На, жуй, – протянул Роман свою добычу Стену, – жуй да глотай все до капельки.

Алексей повиновался. Едва надкусил он твердый стебель, как почувствовал во рту солоноватый привкус крови. Но не выплюнул, не посмел ослушаться, продолжал жевать, с отвращением думая о том, что эту гадость еще придется проглотить. Его от одной этой мысли замутило. Но он сладил с собой и продолжал перетирать зубами подарок водяного.

– Да, это тебе не гамбургер из «Макдоналдса», но смею заметить, для здоровья гораздо полезнее, – усмехнулся водяной.

«Можно подумать, что ему гамбургеры каждый день в речку кидают», – подивился Алексей, но вслух ничего не сказал.

– Давай еще сыгранем, – потребовал хозяин. – Что ж это такое! По одному разу никто не мечет.

– Давай, – охотно согласился Роман. – Что поставишь?

– Что? Да сам выбирай! – и хозяин указал пальцем на старинный сундук в углу. – Сколько всякого добра за эти года утопло! Вот и бери, что глянется.

Глянулось водному колдуну кольцо серебряное с зеленым, сделавшимся ноздреватым от долгого пребывания в воде камнем. Колечко это Роман сразу признал, хотя видал его лишь на старом фото в семейном альбоме. Кольцо, подаренное дедом Себастьяном бабушке, жене неверной. Убегая из дома сразу после рождения дочери, она зашвырнула подарочек в реку. Мол, прощай, постылый, знать тебя не желаю и вспоминать не буду. Бабку эту Роман видал потом не однажды: было ему лет восемь, когда она частенько стала наезжать в Пустосвятово: накрашенная, напомаженная, разряженная не по годам, и всегда дарила внучку Ромке дорогие подарочки. А, потрепав по щеке, непременно сказывала:

– Ну и страшненький ты уродился, Ромочка. Не в нашу родню, у меня сестры все девки видные. В Севастьяна моего скуластого пошел.

Несмотря на подарки, бабку Роман не любил. Сначала потому, что бросила она мужа и дочку ради сытой жизни. А потом, когда дед его ожерельем одарил, и появилось у мальчишки понятие о воде, возненавидел он бабку за то, что швырнула кольцо в реку, и тем самым дала водяному власть над дедом.

– Сыграем на это кольцо, – Роман выложил находку на стол.

Хозяин понимающе хмыкнул:

– Признал, значит. Ну, Глаша, мечи кости.

Роман посмотрел на утопленницу. Вид у нее был жалкий, виноватый.

«Ладно уж, Глашенька, угоди хозяину», – повелел он.

Кости упали. Водяной, потрясая чешуйчатыми кулаками, обмотанный обрывками сетей и клочьями тины, пустился в пляс по своей избушке. Потому что Глашка бросила кости так, как не могло померещиться и в мечтах: две шестерки. Роману выпала какая-то мелочь. Но хозяин Пустовятовки уже завелся.

– Глашка, мечи! – вопил он, корча Роману немыслимые рожи и показывая длинный зеленый язык. – Моя утопленница против твоей – идет? – он даже облизнулся, предвкушая весеннее торжество.