Представьте, что вы проходите комнату с охраной, и оказываетесь на балконе, с которого открывается фантастический вид. Много, очень много неона, музыка, и цветные прожектора, освещающие все царившее внизу великолепие. Два десятка небольших сцен с укрепленными на них шестами, где соблазнительно двигаются девушки на любой вкус — от миниатюрных блондинок скандинавского типа до смуглых черноволосых южанок. Каждый подиум окружают мягкие диванчики с персональными столиками, за которыми восседают субъекты, в обязательном порядке украшающие ориентировки полицейских участков на просторах нашей необъятной страны. Балкон с вип-зоной, куда пускают только элиту. И, наконец, барная стойка в углу, где вы можете получить дозу алкоголя для раскрепощения, чтобы потом легче было выбирать себе стриптизершу для приватного танца на этот вечер.

По залу сновали неприметные торговцы "дурью" и без лишнего шума толкали свой товар тем клиентам, которым для раскрепощения одного алкоголя было мало. Охрана практически сливалась с окружающей обстановкой, как хамелеоны. Обстановка была непринужденная, и сильно отдавала развратом.

— Почему нужно предъявлять карточки при входе? — поинтересовалась Ника, пока мы по ступенькам спускались вниз.

— На территории столицы много всякой нечисти, — охотно объяснил Игорь. — Крупные преступные группировки, мелкие, отдельные воры, карманники и шулера… В таком скопище просто необходима нейтральная территория, где никто не имеет своей власти над другими. Вот этот клуб и есть та самая нейтральная территория. Будь ты торговец кокаином или террористом, который взорвал сто пятьдесят человек — если ты имеешь членство в клубе, ты можешь решить здесь рабочие вопросы, нисколько не боясь за свою жизнь или свободу.

— И сколько вы платите, чтобы быть членами клуба?

— Немало, — это уже ответил я.

— А примерная сумма?

— Если примерно, то тут дело совсем не в деньгах.

У барной стойки работал меланхоличный паренек с длинными волосами и бородой, отдаленно напоминающий Джареда Лето.

— Привет, Бармен.

— Фат, Игорь, рады, что заглянули. Заказ?

— Пожалуй, надо бы, — Игорек скосил глаза влево, рассматривая блондинку у ближайшего шеста. — Что будем пить, ребята?

— Я воздержусь, — коротко сказала Ника.

— Налей ей вишневого сока, — я кинул на стойку крупную купюру. — И нам тоже по порции.

Обстановка не располагала к расслаблению — хотя бы потому, что вокруг крутились почти обнаженные девушки. Тем не менее, лично я почувствовал себя намного безопаснее, чем на улице, и принялся неторопливо прицениваться к посетителям. Большинство были мне незнакомы, но за ночь обязательно должен появится хоть кто-то, к кому мы могли бы обратиться с интересующим нас вопросом. Времени много, клуб закрывается в пять утра. Бармен подал нам три стакана, Ника выпила свою порцию, и закашлялась:

— Ядреные у вас, однако, вишеньки…

— Пойду, осмотрюсь, — Игорек выдул свою порцию, и отлепился от стойки. — Если что — свистну.

Я сделал маленький глоток, и продолжил наблюдение.

— Думаешь из этой шушеры есть хоть кто-нибудь, кому мы можем доверится? — Вероника постучала по стойке, требуя повторить заказ. И это называется "я воздержусь"!

— Определенно. Если верить Адаму Смиту, на абсолютно каждый товар в мире есть свой покупатель. А если пойти в обратном направлении, то получается, что и на каждого покупателя есть свой товар. Вывод — мы кого-то найдем, или он сам найдет нас.

— Ты всегда строишь из себя всезнающего зануду?

— Ну… да.

— Прекращай, начинает уже бесить.

Краем глаза я уловил какое-то движение, и поднял голову. На балконе стояла светловолосая девушка, а рядом с ней торчала горилла в костюме, и оба они смотрели прямо на нас. Прежде, чем я успел подумать, чтобы это значило, они принялись неторопливо спускаться по лестнице.

Они подходили к нам, не говоря ни слова, но обстановка вдруг как-то резко поменялась. Исчезло ощущение спокойствия, защищенности и разврата. Накатил странный могильный холод. Выражение лица Ники из скучающего превратилось в до крайности серьезное. Она заерзала на месте, и тихо спросила (даже я, находясь рядом, едва услышал ее из-за музыки):

— Луна?

— Вероника, моя девочка! — незнакомка тепло обняла застывшую, как столб, Нику, и послала мне лучезарную улыбку. — Привет, Станислав.

— Мы знакомы?

— Ника, ты что, своим новым друзьям про меня еще ничего не рассказывала? Ну, ты даешь, ей-богу, у вас же было столько времени!

— Это Луна, — без всяких предисловий, коротко и по делу сообщила Вероника.

— Елизавета, — девушка подала мне ладонь. — А это мой партнер и телохранитель Дмитрий.

— Гоблин, — буркнула горилла, и чуть не сломала мне пальцы рукопожатием. Таких людей я называю потомками Дарвина — они, как никто другой, отлично подтверждают его теорию о нашем происхождении.

— Мы можем вам чем-то помочь, Елизавета и Дмитрий?

— Луна — моя двоюродная сестра, — сказала Ника. — Она… как ты это называешь? Охотник за головами?

— В самую точку! — обрадованно кивнула Луна. — Бог мой, казалось, еще вчера ты была неопытным ребенком, наивным и таким милым, что блевануть хочется… А сейчас уже знаешь такие тонкие понятия! Я очень, очень и очень сильно горжусь тобой.

В десяти метрах от нас появился Игорь — остановился, оглядел новоприбывших, и вопросительно поднял брови. Я едва заметно качнул головой, и он ретировался. Гоблин оглянулся через плечо.