Небо на ремонте
вернуться

Григорьев Геннадий
Шрифт:

Охота на лося

В альбом Владимиру Рекшану

И все-таки, мой друг, нужна душа нам!А чтоб она не зачерствела вся,Мы на охоту собрались с Рекшаном.Решили взять матерого лося!Кто – на футбол, кто – в карты, кто – по бабам,А кто-то просто превратился в пьянь…А наш уазик прыгал по ухабам,Родную будоража глухомань.Здесь не шустрит рука охотнадзора,Здесь до конца не истребили дичь.Леса стояли. Не хватало взора,чтоб их окинуть взором и постичь.Что? Не убий? Заткнись, святой угодник!Пускай охота сводит нас с ума!Живет в любом писателе охотник:Тургенев, Чехов, Фет, Толстой, Дюма,Некрасов, Байрон… Это ль не примерыДля подражанья? Так что не блажи!Да разве мы с Рекшаном браконьеры?Писатели! Охотники! Мужи!Мы добрались. Село. За крайней хатойДремучий лес. И где-то там, в снегу,Устроив лежку, кайфовал сохатый.И – тишина. Ни звука. Ни гу-гу.Что говорить о подвигах, о славе?Отговорили, мать твою ети!Настало время приступить к облаве,Чтоб с двух сторон зверюгу обойти.Мы ощущали смутную тревогу,Но шли вперед, проламывая наст.Дул ветер в морды. Ну, и слава Богу —Так лось ноздрями не почует нас.Мы шли вперед. Стволы – наизготовке.Здесь оплошаешь – наломаешь дров.«Готовься!» – я махнул рукою Вовке,И он махнул мне – мол, всегда готов.Я ждал, что – мне, но повезло – Рекшану.Вдруг перед ним, кустарники круша,Матерый лось ворвался на поляну.И моментально выстрелил Рекшан!Был ранен лось. Сочилась кровью ранаВ его боку. Но, опустив рога,Лось грозно надвигался на Рекшана,Почуяв в нем смертельного врага.Я заорал: «Стреляй, стреляй же, Вовка!»Лось надвигался, излучая злость.Володя вскинул ствол, но бескурковкаДала осечку. Надвигался лось!Я бросился к Рекшану на подмогуИ вдруг увидел, как – о Боже мой! —Рогами зацепив Володьке ногу,Лось вновь тряхнул огромной головой!В лесу рев зверя раздавался гулко.И я подумал: Все. Володька влип…Не подведи меня, родная «тулка»,Двустволочка, двенадцатый калибр…Иначе что ж скажу Ирине? Людям —Писателям? Черт бы их всех побрал!Я просто Бога попросил о чудеИ выстрелил. Лось рухнул. Наповал!Рекшан, ты помнишь про минуты этиИ не болит ли у тебя нога?Я иногда часами в кабинетеСмотрю на двухметровые рога…

«Человек не с той ноги вставал…»

Человек не с той ноги вставали весь день ходил смурной и злющий.И ко всем на свете приставалчеловек, не с той ноги встающий.Человек вставал не с той ноги,а потом на кухне бил посуду.И разнообразные врагичеловеку чудились повсюду.Человек не с той ноги вставал.И, вставая, с недовольным видом,вечно спотыкался и хромал,хоть и не являлся инвалидом.Что об этом я могу сказать?Собираясь в дальнюю дорогу,перед тем, как на ноги вставать,выберите правильную ногу.

Телефонная элегия

Если слышишь длинный зуммер:пи… пи…Так и знай, что кто-то умер.пи… пи…Из двустволки застрелился…пи… пи…В полной ванне утопился…пи… пи…Перерезал вены бритвой…пи… пи…Сиганул в окно с молитвой…пи… пи…Привязал за крюк веревку…пи… пи…Положил башку в духовку…пи… пи…Взял и сделала харакири…пи… пи…Или делает в сортире пи-пи.

Измена

И надвое шпагу свою о колено!Измена!Добро бы еще на дворе постояломслучилось такое…А то – в королевстве. В моем.В постоянном.В парадных покоях —измена!Ну что ж, инструменты для пыток готовы.Темницы – темны, и надежны оковы.А может быть, проще исправим оплошность?Эй, стражники! Плаху тащите на площадь!. . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . .Изменница молча сидит на тахте.Ее сигаретка дрожит в темноте.Она не боится темниц и оков.Она переносит все это легко.Измена!

Прощальный романс

И настает печальный час.И по проспекту городскому,себя доверив гороскопу,уходят женщины от нас.Навстречу истинной судьбе,навстречу игрищам и торгамони уже спешат с восторгом —они уверены в себе.А по прудам идут круги,и в старом парке гаснут клены…Еще нежны, но непреклонны —уходят женщины к другим.Они спешат на дальний свет(да будет он хоть трижды ложным!)и остаются в нашем прошлом.Ведь в нашем будущем – их нет.А мы? А мы им всё простими, улыбаясь, выйдем в вечер.Но не вослед пойдем. Навстречу.Навстречу женщинам другим.

1980

Во втором приближении

Я на первых порахсвою ноту замалчивал.Голосили – блаженные.Только жизнь оказалась гораздо заманчивейво втором приближении.Я обжегся на первом.Но прочь причитания!Это ли поражение?Мой бесформенный мир приобрелочертанияво втором приближении.Как пленительно первое прикосновение!Но на встречном движенииты, любовь, оказалась куда сокровеннеево втором приближении.

«Ты отведешь свои глаза. Ну что ж…»

Ты отведешь свои глаза. Ну что ж.Не упрекаю – ни строкой, ни взглядом.Ты не уходишь.Ты перестаешь.Как теплый дождь над яблоневым садом.Не объясняй. Я все и так пойму.И улыбнусь – спокойно и устало.Ведь я-то знаю: саду моемулишь теплого дождя недоставало.

Сад

Ветвямипогружаясь в небеса,сад ликовал – восторженный и юный.Глухим заборомокружая сад,«Не убежит!» – сказал садовник,сплюнув.И, отводя от буйных яблонь взгляд,он заходил то спереди, то сзадии бормотал: «На то ведь ты и сад,чтоб там сидеть,куда тебя посадят!»И ничего не тренькало в груди.И возникала страшная преграда —глухим заборомсад огородив,он самотгородил себя от сада.Уже не видя, как, от яблок бел,в саду резвился беспризорный ветер,«Не убежит?» – спросил,и сам себе,сжав кулаки,«Не убежит!» – ответил.А садбедовым,яблоневым был!Средь бабочек, шмелей, жуков навозных,как жеребенок, он копытом бил,ноздрями жадно втягивая воздух!Он знал, что от садовничьих хлопотуже ничто на свете не зависит…Сад – в яблоках, – гарцующий, он ждет,когда еговеселый всадниксвистнет!

1973

Вороненок

То озорной,то грустный,то веселый,плюющий на людскую суету,какие сногсшибательные солонам выдавал соловушка в саду!Он падалразноцветным водопадом,он каждый листумел игратьс листа.И ночь плыла и плакала над садом,от соловьиной музыки чиста.Как жаворонок маленький висел(как вертолетик!)над колхозным лугом,над пашней,где ходил мужик за плугоми где потом на трактор пересел.Быстрей пошла крестьянская работа!Там небесакак нотная тетрадь,вся – в радугах, и жаворонок – нота.Высокая.Отсюда не достать.На даче кенарь-профессионалв своей наряднойзолоченой клетке,побаиваясь аппассионат,недурно сочиняет оперетки.Угодно ли —концерты на дому,хотя певецдалек от идеалаи в темноте – молчит.А потомунаброшено на клетку одеяло.. . . . . . . .Как певчий мирпернат и звонок!Все перепеть друг друга норовят…Жил некогда на свете вороненок.Обыкновенный черный вороненок.(Великолепный!Черный!Вороненок!)Не отличишь от прочих воронят.Он петь хотел.Его учили каркать.Он жить хотел.Его учили витьна кладбищахнад серыми крестамивороньи гнезда.Ну куда ты, глупый!Поют другие —певчие пичуги.А у тебя, увы, дурная слава —ты должен каркать.Он любил паритьнад городом,сверкающим и шумным.Он залетал в окрестные сады,где соловьи залетные блисталисвоим искусством.Он парил над мироми улыбался.(Бедный вороненок!)Однажды он сидел в центральном паркеи наблюдал за детскою игрой…Сбежались люди:«Посмотрите —ворон!»Собаки, кошки набежали:вот он!Еще беду накаркает…Гони!А он сказал:«Я не умею каркать,я петь умею…Можно я спою?»Толпа расхохоталась —вот умора!Видали остряка?Давай отсюда!Лети себе,покуда крылья целы,а то, не ровен час,перешибем!А он сказал:«Я не умею каркать,я петь умею…Можно я спою?»Наш милый говорун перестарался:дразнить толпу —опасная затея…Не хочешь каркать?Мы тебе поможем.И, всколыхнувшись,в тысячу гортанейвокруг него закаркалатолпа.Закаркали юнцы, пенсионерки,доцент с портфелем каркнул осторожно.И девушка,стоявшая поодаль,с букетиком растрепанных фиалок,с печальной,тонкой шеей,подошлаи – каркнула.И лишь тогда он понял.Почувствовал,как грозовая тучанашла на солнце.Как цветы поникли.Как смолкли соловьи в садах окрестных.Как тихо стало.И тогда онкаркнул!Он вспыхнул,как костериз черных перьев,и небо в черном пламенипомерклои с грохотом обрушилось на землю.Толпа бежала.Вороненок – пел.