— Нет! Ты как слушаешь? Просто говорить о делах, о жизни, задавать вопросы! Но тебе не хочется этого делать… Но деньги!

Стивен замирает, облокотившись на тележку. Он застывает с рассеянным взглядом и обдумывает мной сказанное. Через секунду его лицо кривиться, и он выдает: «Да в чем проблема-то?»

Ну конечно! Стивен не понимает. Я разочарованно цыкаю и отворачиваюсь.

— Тебе же предлагают просто болтать по телефону, так еще за это деньги будут платить! Круто! Ништяк!

И он продолжает выбирать нам еду на полках.

Дом встретил теплом и бордовыми цветами на обоях. Таня, сонно почесываясь и зевая, вышла нам навстречу. Она с удовольствием начала распаковывать пакеты с едой и убирать их на полки, при этом открывая подряд упаковки и засовывая свои пальцы, чтобы вытащить себе кусочек. В итоге, она уничтожила сосиску, горсть чипсов, откусила немытое яблоко, вскрыла протеиновый батончик и запила кока-колой. Я стою и пялюсь на это, ощущая, тяжесть в пустом животе. Я худею… Худею…

Но я так и не позавтракала сегодня. Поэтому подхожу к холодильнику, как к опасному зверю. Я не доверяю себе. Сейчас я близка к срыву.

Выбор падает на мюсли, йогурт и персик. Я осторожно вытаскиваю из холода продукты и отхожу подальше от Тани. Меня греет мысль, что сейчас я получу удовольствие от еды. Я буду есть неспешно, смакуя каждую ложечку и каждый кусочек. Я беру мисочку и выливаю туда йогурт, ощущая кисло-молочный запах. Затем добавляю горсть мюсли с запахом мухи и орехов. И последний штрих — помытый персик режу мелкими кусочками в мое блюдо. Все это делаю нарочито медленно, будто медитирую или создаю произведение искусства. Глаза должны насытиться в первую очередь, они должны впитать всю красоту блюда, которое ты уничтожишь самым унизительным способом — сожрешь, как саранча всё на своем пути. Ты — потребитель! Жрешь и срешь — вот, вся правда жизни. Ты — машинка по переработке всего.

Я медленно начинаю есть, забирая из миски по половинке чайной ложки. Еще один прием обмануть свой мозг. Так порции кажутся больше и сытней. Таня вертится вокруг Стивена. Его мускулистые руки тискают ее и сжимают за задницу. Еще один способ потребления — секс. Ты пользуешься другим ради удовольствия. Но самое противное, я хотела этого, так же как и еду. Голод.

Я голодная.

— Ладно, я в комнату. — Выдаю я, стараясь не смотреть в их сторону.

— Иза, пойдем загорать!

— Чуть позже.

Хочу скрыться от них. Я хочу определить границы своего мира, своей вселенной, куда никому вход не разрешен. Только я и мой планшет.

Сначала звук шел издалека, будто из наушников, лежащих на подушке рядом со мной. Но нет. Я проверяю — они молчат. Может, что-то забыла включенным? Проморгавшись ото сна, я оглядываюсь. Планшет выключен после того, как я проглотила несколько серий сериала и решила вздремнуть. На мгновение мне кажется, что музыка изменяет направление и теперь раздается из-за спины. Я смотрю на стену. Между моей комнатой и комнатой Стивена с Таней платяной шкаф. Наверное, Таня включила музыку, а шкаф сдерживает звук. Я прикладываюсь ухом к стене. Точно! Басистый звук становится громче, глубже с эхом по стенам, яснее.

Ладно… Не так громко же включена музыка! Я отхожу от стены и застываю в недоумении. Теперь звук, который шел по стене, так же звучит в комнате, нарушая законы физики! Громкий, дребезжащий, глубокий, с эхом по комнате, проходящий басами через мое тело.

— Таня? Таня! — Я нахожу лишь одно объяснение: подруга сделала непозволительно громко.

Я вылетаю в коридор. Звук такой же и здесь. Даже глубже! Что за чертовщина? Хотя, дом старый. Может, из-за конструкции такая акустика?

— Таня!

Я подхожу к комнате и начинаю стучаться, но дверь под моим кулаком поддается и открывается. Звук заполняет теперь все вокруг. Это тягучая завораживающая песня Ланы Дель Рэй «Молода и прекрасна». Теперь к голосу певицы добавляется женский — Таня подпевает.

— Ты прости, но можно потише?

Я перехожу порог комнаты и удивленно торможу: никого. Но музыка звучит громко, а кто-то поет здесь. Я верчусь на месте, пытаясь найти источник звука и дать хоть какое-то логическое объяснение.

А песня все льется, переливаясь и затягивая. Женский голос невидимки приятный, нежный. У меня мурашки бегут по телу. Чертовщина! Страх заползает в душу, будто паук за пазуху. Не в силах двинуться, я пытаюсь собрать силу волю в кулак и не поддаваться панике. Песня продолжает тягуче переливаться в два голоса.

О, Боже! Она двигается. Теперь голос справа от меня.

— Эй! Хватит! — Получается не убедительно — я скулю, будто собака.

Но она продолжает петь. Звук доносится со стороны стены с комодом и чемоданами Тани и Стивена. У меня волосы встают дыбом, когда сквозь песню слышу, как что-то позвякивает и легонько стучит, а голос призрака то удаляется, то приближается, будто невидимка что-то делает, одновременно с напевая мотив.