– Еще прибудут… – сказал Гай.

– Сколько?

– Еще четверо, – сообщил Гай Флакк таким тоном, будто сказал “четыре легиона”.

– Ну надо же! Целое войско! – “Старший” Марон вскочил, ринулся к буфету, выгреб оттуда стопку тарелок и принялся расставлять. – Накормить надо войско-то… небось, голодное!

– Голодное! – пророкотал новый гость, возникая в дверях.

Ростом он был под потолок, ему пришлось нагнуться, чтобы не стукнуться о косяк. Капюшон куртки он откинул, обнажая круглую, коротко остриженную голову. Сквозь светлый ежик голова по-детски светилась розовым. Великан явился не один. Из-под локтя вынырнул черноглазый вертлявый паренек, тут же кинулся к столу, сунул ломоть ветчины в рот и, завладев кувшином, наполнил бокал.

– Обожаю молодое вино! – воскликнул черноглазый.

– Оно валит с ног, Леонтий! – напомнил великан.

– Каков план действий? – спросил черноглазый красавчик Леонтий. Он так и кипел, и пенился, как молодое вино. – Когда мы идем? Завалим Светония! За успех! – Залпом опрокинул в себя второй бокал.

– Что мы будем делать, когда завалим Светония? – поинтересовался здоровяк. – Будет очень трудно объяснить нобилям, какая между нами и Светонием разница.

Марон опустился на стул, откинулся на спинку, скрестил руки на груди.

– Разве кто-то нас будет слушать? После того, что случилось? Разве Гая Флакка стали слушать? Нет. Его сразу арестовали и промыли ему мозги.

– К счастью, патриции забыли, что в детстве мне пытались восстановить генетическую память. Нет, патрицием я вновь не стал. Но с тех пор “эликсир правды” и сеансы гипноза мне не страшны. Но мы совсем не о том болтаем, Марон! Мы о себе говорим. А должны думать о детях.

Пока они спорили, подоспели еще двое – братья, одногодки, схожие друг с другом. Черноглазые, смуглые, коренастые. Даже шрамы у них на лицах светлели одинаковые – у каждого отметина на левой щеке. У братьев за плечами горбились рюкзаки с антигравитационными компенсаторами. Свою сотню килограммов каждый нес без труда.

– Взрывчатка, энергоблоки, запасные батареи прибыли! – доложили двойняшки хором.

– Слава Фидес, все в сборе, – сказал Флакк. – Теперь я могу изложить план захвата усадьбы. Радуйтесь, план прост. Снимем змеиные шнуры, пройдем в крепость через лабиринт, перестреляем всех, кто будет мешать, заберем мальчишек и Кирку, а усадьбу взорвем.

– А потом? – спросил черноглазый Леонтий.

– Нам всем разрешат жениться на патрицианочках и зачислят в патрицианские списки, – вполне серьезно заявил гигант.

– А потом? – спросил Леонтий.

– Потом нам всем очень быстро придется уносить ноги, – сказал Флакк. – Как будто Фидес превратилась в сверхновую.

– Мы унаследуем сокровища Светония? Говорят, у него кредитов – миллиарды… – мечтательно вздохнул черноглазый Леонтий.

– Не успеем. Пока мы будем бегать по горам, вигилы арестуют все счета.

– Зачем же мы тогда лезем в это логово Циклопа?

– Свои ошибки положено исправлять.

– Свои ошибки? – переспросил Леонтий.

– Именно, – кивнул Флакк. – Это мы, семеро, сделали все, чтобы возвысить Светония.

– Мне всегда казалось, что он сам очень умело шагал по головам, – вздохнул Леонтий.

– И мы охотно свои дурные головы подставляли, – подал голос долго молчавший Секст Марон.

Мальчик приподнял голову и вгляделся в темноту. От напряжения перед глазами начали вращаться красные и зеленые шестеренки. Но он знал, что это призраки тьмы – не стоит обращать на них внимания. Мальчик нащупал бутылку, отвинтил пробку и припал губами к горлышку. Сделал глоток. Вода была теплой и затхлой. Ее оставалось совсем немного – еще три или четыре глотка, не больше. Но Кирка запретила маленькому Луцию покидать лабиринт. Он сидел, скорчившись в своей норке, ожидая, когда снова придет Кирка и принесет свежую воду и булочки. В норке было неудобно, ни встать и не лечь как следует. К тому же плотный маскировочный костюм лип к телу, кожа чесалась, а маленький Лу мечтал все время о том, как он сдерет с себя дурацкий костюм и нырнет в воду бассейна… Но Луций знал, что маскировку снимать нельзя – тогда похитители сразу его обнаружат и напоят “эликсиром беспамятства”. “Потерпи немного, Лу”, – уговаривал малыша отец. То есть не настоящий отец, а тот, который все время как будто присутствует рядом и поясняет, что и как нужно делать. Как решать задачи, как отвечать на вопросы. И как не трусить, когда тебе невыносимо страшно. Присутствие виртуального отца само по себе нейтрализовало страхи. Не все, конечно. Но многие. Да и смешно бояться, когда в любую минуту отец может подсказать, что делать и как поступить. Вот и сейчас отец велел Луцию обвязать молекулярной нитью лежащий у входа в норку солидный камень (Кирка оставила, кроме еды, капсулу с нитью и вечный фонарь) и двинуться по проходу в поисках воды. Когда они с Киркой бежали по подземным переходам, Лу видел большую пещеру с озером. Там должна быть чистая вода! Лу ее найдет. Фонарь надо включать только изредка и ни за что не терять нить. Луций все делал так, как подсказывал ему отец.

Мальчик не ошибся. Пещера была совсем рядом. Красивая пещера. В центре – маленькое зеленоватое озерцо, со стен спускаются конусы сталактитов. Но в озерце вода оказалась непригодной для питья – соленой до горечи. Луч фонарика запрыгал по сталактитам. Кап… кап… пещера полнилась звуком падающих капель. Лу протянул руку, поймал очередную каплю. Вкусно! Капли резво падали с небольшого сталактита. Луций укрепил бутылку под природным источником и оглядел пещеру. Она была небольшой, но с тремя выходами в галереи, и здесь явно чувствовался свежий воздух. Наверняка недалеко и до наружного свода. Сюда, если начнутся поиски, отец придет наверняка. Но сюда и те, другие, от кого Лу сбежал с помощью Кирки, тоже непременно заглянут. Да они и приходили уже – возле озерца на белом уступе желтела выброшенная батарея от вечного фонаря. Недавно выброшена – еще не начала разлагаться.

“Надо оставить отцу такой знак, чтобы он сразу понял: я здесь. Но понять должен только он”, – решил малыш.

Но какой знак? Как сделать, чтобы отец понял сразу, а другие прошли мимо и не обратили внимания? Ухо! Ну конечно – ухо. Любой Флакк заметит такое указание. А другие и не поймут, какой это важный знак… Так, побаловался кто-то…

Лу положил фонарь и принялся собирать обломки. Отбивать куски сталактитов не стал – ищейки сразу заметят новый скол. Но недавно тут кто-то расколотил большой сталагмит, осколков было, хоть отбавляй. Лу выложил из них ухо. Огромное, уродливое. Отец заметит и поймет: это знак, оставленный сыном. Ну вот, теперь можно вернуться в свое убежище. Вернуться и ждать, когда отец найдет его.