11 июля 1926 ст. ст. Св. Афон Рус. Монастырь Св. Вел. Пантелеимона

Дорогая Тётя!

Сегодня день твоего Ангела. Поздравляю и молитвенно желаю, чтобы предстательством твоей Небесной Покровительницы, Блаженной княгини Ольги, получить тебе от Господа Бога великую и богатую милость – мир душевный, телесное здоровье и вечное спасение. Мой духовник, отец Архимандрит Кирик, по моей просьбе, служил молебен св. Блаженной княгине Ольге о твоём здравии и спасении как о имениннице, и затем мы поздравляем тебя заочно в сердце своём.

Передай моё поклонение С.Т.1 с пожеланием молитвенным всего доброго и спасительного.

Я, слава Богу, вполне здоров и мирен… Да помогает тебе Господь Бог и Пречистая Матерь Его во всех делах и начинаниях благих.

О сем бо и есмь и пребуду твой племянник монах Валентин

Примечание:

1. С.Т. – Сергей Тимофеевич Морозов. Родной брат мецената Саввы Морозова и муж Ольги Васильевны Кривошеиной. Скончался в Париже и похоронен вместе со своей супругой, на знаменитом русском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа, под Парижем.

17/30 января 1932 г. преп. Антония Великого

Дорогая мама, милость Господня да будет с тобою!

Получил на днях твое письмо. Прости, что не поздравил тебя с Праздниками: сначала было много другой работы, а потом уже оказалось поздно… У нас Праздники прошли по-обычному. Особенно только праздновалась память преподобного Серафима Саровского (по случаю столетия его смерти). Обычно в этот день бывает полиелей (надеюсь, что, пожив в Обители Нечаянной Радости, ты разбираешься в разных видах богослужения и в их названиях), в этом году было устроено торжественное бдение. В другие годы мы не устраиваем бдения 2 января, так как накануне бывает бдение святителю Василию Великому, но в этом году было совершено два бдения подряд: святителю Василию Великому (1 января) и преподобному Серафиму Саровскому (2 января). Тем не менее, бдение преподобному чудотворцу Серафиму Саровскому (совпавшее с воскресной службой) прошло очень легко и радостно, в настроении почти пасхальном… Так велика благодать, дарованная ему Богом, что даже молиться ему легко.

Очень рад, что тебе удалось побывать на главных праздничных службах; грустно, конечно, что служба в банке препятствует Кире бывать в церкви в рабочие дни, но что поделать: слава Богу, что ему удается ходить в церковь хотя бы по воскресеньям и что у него есть к тому сердечное желание; а Господь смотрит на сердце, на внутреннее произволение, а не на внешнее его выполнение (когда это не в нашей воле).

Здесь мы избалованы церковными службами и как бы погружены в эту атмосферу церковности, а потому мало ее замечаем и даже, увы, недостаточно ценим. Но когда случается побывать в миру, то начинаешь ощущать, какого источника благодати мы лишаемся без церкви!

«Путь к спасению» вышлю, как только получу деньги. Вышлю тебе также и жизнеописание Божией Матери. Отдельной платы за эту книгу не надо, вполне достаточно, если ты вышлешь деньги за кресты (да и то если тебе это не трудно).

Мне кажется, что ты поступила правильно, поселившись вместе с Кирой1 и оставив Обитель Нечаянной Радости. Жить тебе там было не по силам (а значит, и не в пользу), а монахини из тебя всё равно не вышло бы – в твоём возрасте слишком трудно полагать начало. В древности, правда, были тому примеры. Так, преподобный Павел Препростый пошёл в монахи 66 лет и быстро достиг великой святости, так что по силе чудотворений превосходил самого Великого Антония, учеником которого был. Но это особые благодатные случаи, им подражать неразумно (по словам преподобного Иоанна Лествичника), а общий опыт нашего времени показывает, что людям, перешедшим известный возраст, почти невозможно стать монахами. Вот почему в некоторых греческих монастырях Святой Горы существует правило не принимать никого свыше 35 лет. Очень рад был от тебя слышать, что в Обители Нечаянной Радости ведётся строгая жизнь.

Частичка мощей Святого Великомученика Пантелеимона (о которой ты пишешь) пожертвована Карпатской Православной Миссии нашим Монастырём в 1931 году (игумену о. Серафиму Иванову, приезжавшему к нам тогда на Пасху). О православном движении на Карпатах я хорошо осведомлён, ибо в нашем монастыре живёт 21 монах из Карпатской Руси. Они бывшие униаты, много пострадавшие за Православие и непризнание унии. Все они сравнительно молодые люди (26–40 лет), из крестьян, очень ревностные православные и хорошие монахи. К нам они поступили в 1922–28 гг. и продолжали бы поступать и сейчас, если бы греческое правительство не запретило бы им этого. Им просто отказывают в визе! А помимо их поступления в Монастырь почти никого нет.

За истёкший 1932 год опять умерло 20 человек, остаётся братии всего около 380 человек. Беженцев к нам поступило за всё время сравнительно мало, сейчас у нас в монастыре их около 10 человек. Несколько больше в других обителях и келиях (вместе взятых).

О моём здоровье не беспокойся – слава Богу, я вполне здоров и за все эти годы почти не болел (серьёзно). В первое время мне было трудно переносить летом жару, но потом я к этому привык. Единственное, что иногда болит, – это зубы, но я их лечу, здесь это возможно.

Трудности монашества не столько во внешних тяготах (пост, продолжительные богослужения и т. д.), сколько во внутренней душевной брани. А ещё в умении извлекать душевную пользу и поддерживать «божественное желание» в обычном ходе монастырской повседневной жизни. Всё опять сводится к «стяжанию Духа Святого» – в чём преподобный Симеон Новый Богослов и преподобный Серафим Саровский усматривают цель всей духовной жизни и даже условие нашего спасения!

Не могу сказать, чтобы я хоть сколько-нибудь преуспел на этом пути. Характер мой за эти годы почти не изменился сравнительно с тем, что было в миру. Больше читаю о духовной жизни, нежели прохожу её на деле. Читаю вообще много и в ущерб молитве. Хорошо только, что в монастыре имеются некоторые старцы большой духовной жизни (большей частью простые монахи – как, например, о. Силуан) – от них можно многому научиться.