Наполнили рюмки.

Женя мне:

– Что ты пьешь?

– Мне все равно! Можно шампанское.

Пригубив для приличия, я кладу бокал на место: мне не нравится пить, не приносит ровно никакого удовольствия. Зачем же тогда пить? Выпив, Женя приглашает меня на первый танец. Медленный. Положив свои руки ему на плечи и почувствовав его большую грудь так близко от своей, я начинаю испытывать такое сильное чувство неловкости, что даже начинаю жалеть, что приехала. Мне совестно, что я поехала в дорогой ресторан с человеком, который на что-то рассчитывает, который полагает, что раз я здесь, значит, у него есть надежда…

Отдыхать, есть-пить за его счет ты пошла! А танцевать с ним и обнимать его тебе неприятно! Здесь же я понимаю, что уже слишком поздно, и толпа танцующих все теснее и теснее прижимает нас друг к другу. Я не отталкиваю его, боясь, как бы он не прочитал моих мыслей, и продолжаю танцевать, стараясь придать своему лицу и движениям самое естественное дружелюбное выражение.

С этим безукоризненным выражением на лице, я скромно смотрю в сторону, на танцующих, и по мере того как мы медленно топчемся на месте парой, вращаясь вокруг своей оси, проплывают мимо меня томные лица и фигуры в томных позах танцующих в полумраке. Вот девушка-блондинка в парчовом платье, горящем, как золотой огонь, и ее кавалер в токсидо. Вот черненькая с таким разрезом на спине, что едва не виден копчик над попой. Вот леди в ажурных черных чулочках и серебряных туфлях на высоких каблуках.

Мужчины, в основном все в костюмах и выглядят все примерно одинаково, за исключением очень стильно одетых, совсем молодых ребят. Зато туалеты дам представляют собой очень интересные зрелища. Вот, например, девушка в шляпе с перьями. Перья расходятся вверх и в стороны, как павлиний хвост, и внутри каждого пера, помимо того что они окрашены каждое в яркий и другой цвет, – по огромному камню. А вот другая леди: у нее на чулках нарисованы тигры. Вместо глаз у тигров – по два сверкающих камня, очень похожих на бриллиантовые.

Вот танцуют папа с дочкой, похожей на маленькую проституточку. Ну! Что тако-о-е? Папа пьян? Или… это не папа? Ах, как же я раньше не догадалась. Лолита! Набоковская Лолита! Смотри-ка, в жизни тоже, значит, такое бывает! Он пьян. Или обкурен? При всем честном народе безудержно щупает своими огромными волосатыми лапами ее маленькое детское тельце. Ребенок, сущий ребенок! Ей лет двенадцать-тринадцать, не больше. С удивлением оглядываюсь вокруг: на лицах равнодушие, как будто их не видят. Или не хотят видеть. Боже мой, какой бесконечный танец!

Наконец танец кончается, и начинаются поздравления юбиляров со сцены.

Тетя Сарра поздравляет племянника с восемнадцатилетием. Желает здоровья, счастья, много денег и посылает в подарок эту песню. Публика начинает заводиться, на танцплощадку высыпает куча народу.

Баба Маня поздравляет внука Дэйвида с тринадцатилетием, желает здоровья, счастья, долгих лет жизни и посылает в подарок эту песню.

Фрида поздравляет мужа с юбилеем… Ансамбль начинает играть зажигательную «Семь сорок». На танцплощадке становится все люднее и теснее. Золотом шитые платья, бриллиантами сверкающие шеи, парчовые блузы, глубокие разрезы, шокирующие декольте, черная ткань токсидо, разноцветные перья, экстравагантные шляпки, сверкающие камни, ослепительные улыбки, обнаженные ножки, голые спины – все смешивается в один сумасшедший вихрь.

Мамочка и папочка поздравляют сыночка Дэйвида с тринадцатилетием, желают здоровья, счастья, долгих лет жизни и посылают в подарок эту песню.

И остановившаяся на минуту толпа снова начинает танцевать.

Мы с Женей вернулись к нашему столику. Фаина с Майклом сидели со скучающими лицами: они не танцевали все это время, а только смотрели на других, сидя на месте. Увидев, что мы с Женей вернулись, Фаина встала, сняла свою сумочку со спинки стула и, наклонившись ко мне, спросила: «Ты не хочешь в туалет?»

Я была рада случаю отойти от стола, от Жени, от танцев, слегка привести себя в порядок.

– Почему ты не танцуешь? – спросила я ее в туалете, когда она вышла из своей кабинки и стала рядом со мной у ярко освещенного лампами зеркала.

– С кем? С Майклом что ли? – презрительно сказала она, поправляя свои волосы и рассматривая свое лицо в зеркало. – Да не-е-ет, это так. Я с ним просто так. Пока…

– А я думала, что это твой муж!

Фаина уронила руки и в ужасе вытаращила глаза.

– Ты что?!

Она открыла воду, прыснула жидкого мыла и, ударяя кольцами друг о друга (на каждом пальце у нее было минимум по кольцу!), стала тереть руки.

– И вообще, я только что разошлась! – добавила она. Я сделала удивленное лицо.

– Скажу я тебе: порой живешь с человеком и десять и пятнадцать лет и не знаешь, что живешь с подлецом! Вот так. А этот… – голос ее снова наполнился презрением, – Майкл – не-е-ет! Если бы он был то, что надо, разве бы жена ушла от него?

– А от него ушла жена?