Шрифт:
Хотя и такие Леночки тоже нужны - как иначе узнаешь о дикой, животной всепоглощающей страсти, которая сносит «башню» и заставляет совершать неразумные поступки? Только вот не понимают эти Леночки, что после случившегося жениться на них разумные мужики вряд ли соберутся. Это правда жизни, а не книжные романтические придумки. Увы.
Глава 8
Нас утро встречает прохладой.
Нас ветром встречает река.
Кудрявая, что ж ты не рада
Веселому пенью гудка?
Не спи, вставай, кудрявая,
В цехах звеня.
Страна встает со славою
Навстречу дня.
И радость поет нескончая,
И песня навстречу идет,
И люди смеются, встречая,
И встречное солнце встает.
Горячее и бравое
Бодрит меня.
Страна встает со славою
Навстречу дня.
Да, утро бодрило. И солнце светило. Как нарочно - яркое, теплое, я в зимней куртке даже запарился. Надо было отстегнуть подкладку, точно. Не догадался. Думал - а вдруг с утра завьюжит? Вдруг будет холодно? Но нет - как нарочно распогодилось так, что сразу становилось ясно - весна все-таки пришла!
Мои соратники с утра слегка помятые, кое-кто вообще бледненькие, даже синенькие - после вчерашнего и немудрено! Их отводили к автобусу и там «лечили». После «лечения» лица разглаживались и делались ясными, как и положено лицам в колонне первомайской демонстрации. Тут главное не переборщить с «лекарством», было бы верхом непочтительности к советским руководителям упасть на брусчатку прямо в колонне граждан, проходящих по Красной площади. Или наблевать там же.
Но на то есть ответственные личности, которые строго следят и не пущают. Не помню ни одного подобного инцидента на Красной площади. Куда деваются поддатые не в меру граждане - не знаю, но в колоннах, запечатленных старой кинохроникой только трезвые, веселые советские люди и детишки в бантах и с шариками.
То, что веселые - подтверждаю со всей страстностью моей трезвой души! Еще какие веселые! И не потому, что пьяные - просто веселые, и все тут! Весело идти, махать флагами и тащить портреты вождей. Весело слышать, как диктор кричит в свой громогласный аппарат: «Слава советским писателям! Надежной опорой советской власти!»
Глупый лозунг, конечно. Какая, к черту, опора? Вот власть - это точно опора советским писателям, без нее большинство графоманов советского времени давно бы сдохли с голоду или пошли на стройки народного хозяйства - как им по большому счету и полагается. Ибо ни хрена писать не умеют. А им - все блага! Им - все радости советского строя! Ну...не всем, конечно, но многим. Очень многим. Особенно - нацменам. Если ты представитель национального меньшинства и можешь хоть как-то связать слова в предложения - вот тут тебе карта и поперла! Корякский писатель, или удмуртский писатель - наше фее! А вот русским писателям пробиться потруднее. Тут уже надо писать так. чтобы хоть кто-то читал, недостаточно просто наклепать кучку текста.
Нас погрузили в автобус и подвезли к зданию Союза Писателей. Тут были автобусы и из других издательств - люди здоровались, улыбались, мирок издательского дела довольно-таки тесен, основных тут знают и ревниво следят за их успехами. Когда мы с Махровым стояли возле автобуса, к нам подошел какой-то мужик лет пятидесяти, одетый по нынешним временам элегантно, и даже с потугой на шик - кашне, импортная осенне-весенняя куртка, берет - тоже иностранного производства. Он поздоровался с Махровым, не обращая внимания на меня (что слегка задело - нужно же быть хоть немного вежливым?), и сходу, без предисловий и экивоков завопил:
– Что, Махров, жируешь?! Слыхал я, подцепил ты на крючок нового фантаста? Эшелонами книжки продаешь, план перевыполняешь, премии огребаешь? А поделиться, что, кишка тонка? Нет бы и у нас пару книжечек мужик издал, а ты к себе все тянешь, под себя подгребаешь? Нехорошо! Слышал, вроде как наверх куда-то метишь, а, Леня? Кто тебе этого фантаста подсунул, колись!
– Рома, иди в жопу!
– Махров был невозмутим и непробиваем, только глаза блестели нездоровым злым светом - Если бы ты как следует работал с
авторами, если бы ты их уважал, давал им жить - все было бы иначе. И премии бы получал, и тиражи у тебя были бы. А так...последний хрен без соли доедаешь. Ты больше корякских писателей печатай, обязательно тиражи будут, не сомневайся!
– А что ты имеешь против корякских писателей? Положено нам печатать национальные меньшинства, вот и печатаем! А ты, видишь ли, не можешь! Если тебя кто-то там поддерживает, волосатая лапа, это не означает, что ты бога за яйца держишь, Леня! Гляди, как бы они не оторвались! Полетишь ведь вниз, как камешек с горы!
Мужик развернулся и ушел, и вся его спина выражала неприязнь ко всему миру и к Махрову в частности.
– Что за придурок?
– спросил я без особого интереса (мало ли дураков на свете).
– Бывший мой коллега. Когда-то я работал в его издательстве, он меня подсидел, занял место, которое должно было стать моим. Я уволился и перешел в это издательство. А напоследок ему сказал, что он мразь и дурак, а еще - ничтожество, что под его чутким руководством издательство камнем пойдет на дно. Ибо он не умеет ни с людьми работать, ни с текстами - не понимает, что будут люди покупать, а что нет. И авторов найти и удержать возле себя не может! Вот он теперь и злобствует, считает, что это я подгаживаю ему с помощью волосатой руки наверху.