Мать понимающе усмехнулась и улыбнулась. – Хоть на секундочку приехал и то хорошо! Пошли в дом!

Родные запахи ударили в голову, будя воспоминания детства.

– А где дядя Коля? – тихо спрашиваю маму.

– На работе. Скоро придёт. Ты проходи! Давай, покормлю?

– Мам, да ты не беспокойся, пару деньков у меня ещё есть! – говорю и сам верю в то, что говорю. – А чё? Как-нибудь выкручусь, подумаешь, опоздаю. Чуток!

Она, поцеловав меня в щёку, исчезла на кухне, а я вышел в огород, сел на заваленку и закурил. Стопка новеньких кирпичей сразу же привлекла моё внимание. Но ненадолго – нахлынувшие воспоминания быстро прервал голос матери, а потом и она сама появилась в дверях.

– Пошли, Глебушка… Остынет ведь…

Всё было вкусно и, как всегда, объелся.

Когда пришла Вера (моя младшая сестра по матери) с работы, я мирно спал на диване, похрапывая от удовольствия. – Давай, вставай! Надо за приезд твой отметиться!

Дядя Коля не стал дожидаться моего пробуждения, как Вера, а мирно ткнул рукой в плечо. За столом после трех рюмок водки, мы с отчимом разговорились. Неожиданно вспомнились кирпичи в огороде.

– Вы что собрались с кирпичами-то делать? – вырвалось у меня.

– Да вот… – усмехнулся отчим. – Решили перейти на газовое отопление. Придётся печь переделывать!

– Ну, так я помогу! Но предупреждаю сразу – печник из меня хреновый! – усмехнувшись, улыбаюсь. И тут почувствовал, будто кто-то за язык потянул. – У меня же два дня есть в резерве!

– Ну, вот и лады! – обрадовался он и налил мне ещё рюмочку. – Давай-ка за то, чтобы всё было хорошо! Завтра и начнем разбирать, чего тянуть?

Мы, конечно, выпили. Но, думаю, каждый из нас при этом думал о своём «хорошо».

Утром кирпичи легко снимались с глиняного основания, и разборка трубы шла быстро. Однако, уже под самой крышей у утолщения рядом с трубой появилось нечто, напоминавшее тайник. Почему-то сердце бешено забилось только от одной этой мысли. Даже лицо моё покраснело. Но почему-то дядя Коля даже это не заметил. А меня будто кто-то толкнул – рука сама полезла в это углубление. И в ту же секунду пальцы мои почувствовали что-то гладкое и нетвердое. Зацепив кое-как пальцами, я потащил на себя это что-то. Только сердце, бухая в голове, словно молотом, будто говорило: – Ой, это неспроста!

И на поверхности из прямоугольной дыры вслед за пальцами появилось что-то, завёрнутое в какую-то тряпку.

– Ни фига себе! – вырвалось у меня только от одного вида находки.

Подхватив её другой рукой для надёжности, вытащил свёрток наружу. Дядя Коля даже удивился, видя такую странную конструкцию рядом с трубой, и находку. Я же нисколько не сомневался в том, что находка представляет какую-то ценность.

Осторожно развернув, увидел стопку из трёх старых тетрадей. Моё сердце снова учащённо забилось, а дядя Коля огорчённо махнул рукой и продолжил разборку трубы. Сунув тетради в боковой карман, я тоже продолжил разборку, однако, все мои помыслы остались там, где теперь лежала стопка пожелтевших тетрадей.

Как это ни странно, но времени у меня для удовлетворения своего любопытства не оказалось: мы работали, ни на минуту не останавливаясь до самого обеда, пока мама нас не позвала к обеду. Впервые теперь я смог взглянуть на находку и показать её матери. Однако, никому из близких моих эта находка не пришлась по сердцу. Я и сам уже сомневался в своих чувствах.

К концу дня всю запланированную работу мы сделали, и у меня появилась возможность впервые взглянуть на содержимое тетрадей, в которых неровным мелким почерком кто-то аккуратно делал записи. Строчки шли не только по линейкам, но и между ними.

Вечером мы с отчимом опять немного выпили, а утром начали кладку. К вечеру новая печь была опробована – всё получилось хорошо. Обмыв по обычаю хорошо выполненную работу и печь, уснул с чувством выполненного долга, сунув в рюкзак стопку тетрадей, которые решил на досуге в турбазе прочесть, если удастся.

Утром, попрощавшись с родными, покинул гостеприимный и такой родной дом.

Как и положено человеку военному, двадцатого июля уже открывал стеклянную дверь вестибюля Красноярской гостиницы «Турист», где и располагался офис турбазы, в которую меня спровадил Батя.

Приветливая светловолосая женщина, сидевшая за вывеской «Администратор», только взглянув на меня, без слов выдала две бумажки, и уткнулась в книгу, половину которой она уже прочитала.

– Любовный роман? – пытаюсь наладить контакт. Но она даже головы не поднимает. Верчу бумажки и понимаю, что без посторонней помощи мне не обойтись. Жаль, не хотелось бы ещё здесь запятнать и без того небезупречную свою репутацию. – Что мне с ними делать?

– Да хоть в туалет идите! Только без оформления бумаг в гостиницу не принимаем… – вежливо ответила администраторша, не поднимая головы от книги.