Месяц отдыха, а затем подготовка. Так сказал Горин. За этот месяц надо было завершить на Земле все дела.

Георгий решил повидаться с Марианной и при удобном случае поговорить с нею. Он вылетел в Киев.

Воздушный лимузин высадил его на Левобережье, в гидропарке. Простившись с пилотом, Георгий сел в открытый вагончик воздушной дороги, доставивший его в речной порт.

Был тихий майский день. Буйные соцветия каштанов осыпались на головы прохожим, над Владимирской горкой плыла нежная мелодия знакомой песни. Георгий радостно вдохнул пряный воздух родного города и сразу как бы вернулся к дням детства и юности. Только в глубине души все время таилась тревога. Предстоит самое трудное и самое радостное: встреча с Марианной и… объяснение с нею.

Георгий медленно пошел вверх, к Крещатику, не желая пользоваться ни транспортом, ни движущимися тротуарами. Хотелось полюбоваться красотою Киева, подготовиться к встрече.

Он гулял около часа и даже не заметил, как пришел к Институту энергетики, где работала Марианна. На лестнице показалась группа сотрудников. Очевидно, заканчивалась работа. И вот… он увидел высокую, стройную девушку с короной темных волос. Она остановилась возле колонны, небрежно поправила локон на виске.

Марианна! Единственная…

Сердце Георгия забилось частыми, сильными ударами. При взгляде на девушку он еще глубже понял, как невыразимо горячо любит ее, как тяжело и просто невозможно забыть ее, оторвать от сердца и уйти в черную бездну Космоса без надежды встретиться вновь.

Взгляд девушки остановился на Георгии. Удивление, радость, любовь, а затем укор отразились в ее огромных черных глазах. Она задыхалась, она не могла слова вымолвить.

Георгий побледнел. Протянул руки и ждал. Марианна подбежала к нему и, не обращая внимания на улыбающихся подруг, обняла.

Они поехали вниз по Днепру. Остановились на маленьком островке. Здесь было решено провести месяц отдыха. Марианна была весела, как ребенок. Георгий ничего не сказал ей о предстоящей разлуке. Он не хотел омрачать дни радостного отдыха.

Как это случится? Как он скажет? Лучше не думать. Забыть обо всем, смотреть в темные, как пространство, глаза любимой, целовать пухлые дрожащие губы.

Георгий построил шалаш возле воды, под длинными свисающими ветвями плакучей ивы. На сучьях можно было вешать одежду, припасы. Вспомнив детство, Георгий ловил рыбу под корягами, а Марианна варила в старом, бог весть откуда добытом казанке на песчаной косе вкусную, пропахшую дымком уху.

Изредка они включали радио или телевизор, слушали новости о полетах между планетами, о гигантских стройках в Африке, Америке, об удивительных достижениях биологии и ядерной техники. Вечерами они настраивались на музыкальные передачи, а сами отплывали на челноке в густые заросли лозы и, остановившись среди белых цветов водяных лилий, зачарованно слушали, как плывет нежная мелодия над сонной водой и замирает где-то в левобережных лесах.

Марианна была счастлива. Но иногда она улавливала в глазах Георгия что-то тревожное и упавшим голосом спрашивала:

— Ты не хочешь говорить. Я вижу… Я чувствую… Ты снова улетаешь? Правда? Почему ты не скажешь?

— Не надо об этом, Марианна. Не надо, любимая. Я космонавт. И не могу быть другим.

— Даже ради меня, — печально улыбалась девушка.

— Даже ради тебя. Но мы с тобою всегда будем вместе. Где бы я ни был. Что бы ни случилось…

— Даже если… смерть? — затаив дыхание спрашивала Марианна.

— Да. Даже тогда. Я много думал над этим. Очень много. И я понял, почему люди так уверенно идут на смерть, если это необходимо человечеству. Они осознают свое бессмертие…

— Бессмертие?

— Да. Бессмертие человечества. Ведь все мы — только клетки необъятного организма человечества. Смотри, как все просто и величественно. Неужели это тебе в голову не приходило?

Георгий чертил палочкой на песке и увлеченно говорил:

— Развитие человечества можно сравнить с развитием организмов на Земле. Сначала одноклеточные, затем колонии клеток, первые сложные организмы, рыбы, земноводные, ящеры, млекопитающие, человек. Так и здесь. Сначала человек — наш далекий предок — одинок, несчастен. Он боится всего, все ему враждебно. Затем он соединяется с подобными себе. Это уже племя, первый многоклеточный организм. Интересы индивидуума уже подчиняются интересам всего объединения. Затем народы, нации и, наконец, вся Земля. Мы дошли до этого. Сейчас наша планета — единый могучий, прекрасный организм. И каждый человек живет и трудится, творит и дерзает ради этого организма — человечества. Да, умирают отдельные клетки-люди, умирают так же, как клетки в нашем теле, но ведь мы остаемся, несмотря на беспрерывное отмирание клеток, и точно так же остается человечество, несмотря на беспрерывную смерть его членов. И не только остается, но и развивается, становится прекраснее, возвышеннее. Пройдут тысячелетия. Земля объединится с иными планетами, мирами. Вся Галактика станет единым организмом, затем — Метагалактика… и вся беспредельность. Ты понимаешь, Марианна? От Альфы — к Омеге! От первой капельки жизни — к бесконечности! Вот наш путь — путь разума. Нет, о какой же смерти можно говорить!..

Марианна слушала восторженные слова Георгия, улыбалась сквозь слезы, склонившись к его плечу, и виновато шептала:

— Да, я все это понимаю. Это очень красиво… Но мне хочется, Георгий, и немножко своего… не сердись… Очень хочется личного счастья. Хочется смотреть в твои глаза, слушать твои слова, ходить с тобою по одним тропинкам…

И, вздохнув, добавила:

— Мне кажется, что даже умирать можно только… ради того, кого знаешь, ради близких…

— Но они олицетворяют человечество? — живо возразил Георгий.