– Это не олимпийцы, – заявил Говернон. – Мы выше этого.

– Скажи, Лаций для тебя хоть что-то значит?

– Я помню о нем, – отозвался бессмертный клон.

– Тогда попробуй спасти нашу планету.

– Каким образом?

Опять Марка поразила бесстрастность собеседника.

– Не знаю. Ты же – бессмертный. И почти всемогущий. Как бог. Вы играете чужими жизнями. Например, ты можешь пригрозить превратить – а в пустыню, а можешь пригрозить уничтожить Колесницу. Одно твое слово заставит трепетать всю планету.

– Мы не занимаемся подобными вещами. То, что сделал Артур, – преступление. И его приговорили к смерти.

– Этого никто не знает.

– Таковы условия игры: никто не пользуется Хронобомбами и «Пылью веков».

– Тогда почему катер, начиненный этой мерзостью, оказался на орбите нашей планеты?!

– Его туда притащили колесничие. Шустрые ребята. Думаю, они выиграют игру. А вместе с ними те, кто за них играет.

– А колесничие не подумали, что, взорвав бомбу с «Пылью веков» на орбите, они заразят этой дрянью свой флот?

– У них есть нейтрализаторы. Вы тоже можете их применить, спасая корабли и планету. Но только не станцию. Станция будет уничтожена практически мгновенно. Как Второй поселок на Крайней Фуле.

– Вы должны заставить колесничих отступить.

– Не слишком ли о многом ты просишь?

– Я – сын того, чей облик ты позаимствовал. Думаю, для тебя это ничего не значит. Но еще думаю, что ты захочешь сохранить некоторые тайны олимпийцев.

– Это не так уж и трудно, – заметил Говернон. – Стоит задержать тебя здесь чуть дольше четырех дней, и все произойдет само собой.

– Не совсем так. Информация хранится в Галанете на закрытом портале. В случае моей смерти она будет разослана по всем мирам. Уцелеет Лаций или нет – мне неведомо. Но Китеж и Нерония наверняка заинтересуются моим сообщением. Или ты думал, я взойду на Олимп, не прихватив страховочную систему?

– Ты говоришь о благородстве, о чувствах и начинаешь примитивный шантаж, – заметил арбитр игр.

– Это не шантаж, это предупреждение. И прошу я всего лишь о том, чтобы вы убрали за собой свой же собственный мусор. Пусть вам и скучно заниматься подобными мелочами.

– Разве ты сам не нашел метлу?

«К счастью, это не мой отец», – подумал Марк.

– Вам наскучило похищать корабли и устраивать сражения из дубликатов. И вы решили сыграть живыми людьми. Заставить целые системы сражаться друг с другом. Кто играет за Колесницу? – Марка вдруг охватило бешенство. Он уже не замечал, что повысил голос, что последнюю фразу выкрикнул в лицо бессмертному.

– Успокойся! Даже если ты доберешься до игрока, это никак не поможет твоей планете, – пожал плечами Говернон.

– А кто играет за Лаций? Ты?

– Я же сказал, что нет.

– Так вы все здесь клоны? – Марк постарался, чтобы его голос звучал так же равнодушно, как и голос Говернона.

– Наши тела клонированы и модернизированы. Поэтому мы бессмертны. Некоторые живут уже тысячи лет, другие молоды, как я. Обычное тело невозможно обессмертить. Бессмертным можно только родиться.

– Вы клоны…

Говернон отрицательно покачал головой:

– Мы создаем новых олимпийцев иначе. В конечном итоге технология появления на свет имеет значение только для патрициев Лация, не так ли? Среди вас давным-давно живут клоны, и вы относитесь к этому как к само собой разумеющемуся.

«Высшие материи сейчас не имеют значения, – вдруг прозвучал голос предков. – Ты решаешь практическую задачу – как спасти родную планету. Только и всего. Не имеет значения, кто победит в споре».

– Мне нужно встретиться с тем, кто играет за Колесницу. Или с тем, кто отвечает за Лаций. Ты можешь мне в этом помочь?

– Зачем мне тебе помогать?

– Возможно, это развеет твою скуку на несколько часов. Или даже дней. Есть шанс, что ты придумаешь новую игру… Твоими действиями как арбитра игр недовольны.

Говернон помолчал.

– Моя скука не так ужасна. Пока. А вот те, кто прожил три сотни лет, – о да, они невероятно страдают. – Он снова помолчал. – Хорошо, идем, я познакомлю тебя с тем, кто играет за Лаций.

Они миновали сад и уселись в легкий двухместный флайер.

Мир внизу казался игрушечным, милым сердцу садом. Беседки, ротонды, дворцы. Или в обратном порядке – неважно.

«Я бы не хотел здесь жить, – подумал Марк, – даже если бы мне взамен предложили бессмертие… А хочу ли я бессмертия? Вопрос ведь не так стоит. Я не хочу смерти. А вечность меня пугает не меньше… ни то ни другое. Тогда что?»