Герцог покупает невесту

Аннотация

Юная Элис вынуждена жить с нелюбимым мужем. Но совсем скоро она разорвет эти узы и выйдет замуж за своего избранника Ярдли, друга детства. Ярдли должен просто… купить Элис на аукционе: таков обычай в этих краях. Но в день торгов Ярдли куда-то исчезает, и Элис покупает молодой красавец, герцог Маркус… Благородный мужчина хочет отпустить девушку, но Элис понимает, что уже успела влюбиться… С каждым днем они с герцогом становятся все ближе. После жаркой ночи, исполненной страсти, Элис понимает, что не может жить без этого мужчины. Но почему герцог упрямо скрывает свои чувства? Ведь его прикосновения говорили совсем о другом…

Sophie Jordan The Duke Buys a Bride Это художественное произведение. Имена, герои, топонимы и ситуации, представленные в нем, являются вымышленными либо использованы в вымышленном контексте. Их не следует воспринимать как реальные. Любое сходство с реальными событиями, топонимами, организациями или людьми, живыми или умершими, является совпадением. Посвящается Джонезам, Майклу и Тэмми. Всем давно известно, что писателю необходим хороший строитель… Спасибо вам за то, что помогли нам построить Пемберли. Желаю, чтобы вы всегда были счастливы. Глава первая, в которой голодный волк просыпается Маркус, пятый герцог Отенберри, проснулся и вздрогнул, обнаружив, что лежит лицом в лошадином навозе. По крайней мере, он решил, что эту вонючую субстанцию произвели именно лошади. Где-то рядом он услышал их тихое ржание. К тому же за свою жизнь он много времени провел в конюшне и хорошо знал запах лошадиного навоза. Когда он попытался встать, его голову пронзила острая боль. – Черт подери! Что же с ним случилось? Отерев лицо обшлагом рукава, он сел и огляделся. Маркус понял, что за ним наблюдают сквозь щели в стене конюшни. Он пришел к выводу, что это дети, поскольку они были невысокого роста и разговаривали тонкими голосами. Конечно, его чувствительный слух мог его подвести. – Когда он проснется, как думаешь? – Ох, он в этих какахах уже пару часиков валяется! – До завтра точно не очухается. Когда мой папашка пьет, то потом дрыхнет дня два или три. – Он здоровый, да? – Доброе утро, – протянул Маркус, пытаясь не вдыхать глубоко окружавший его смрад. Дети удивленно заморгали. – Ох, он так смешно говорит! – воскликнул какой-то малыш. – Я полагаю, вы не сможете объяснить мне, где я нахожусь? – спросил он, осмотрев свою одежду и поморщившись. Когда-то идеальный камзол был перепачкан навозом. Его вопрос вызвал громкое хихиканье детворы. – Ты не знаешь, где находишься? – довольно грубо спросил один малыш. – Что ж ты за олух такой? – Еще тот олух, – проворчал Маркус, с трудом поднявшись на ноги и стараясь не обращать внимания на режущую боль в голове. Дети снова захихикали. Маркус сделал несколько шагов к воротам. Дети, стоявшие по другую их сторону, завизжали и бросились врассыпную. Топот их ног отдавался новыми волнами боли в голове герцога. Он попытался открыть ворота, но они были заперты снаружи на засов. – Ну разумеется, – пробормотал он, тяжело привалившись плечом к стене конюшни. Он порылся во внутреннем кармане в поисках платка. Убрав с лица солому и остатки навоза, Маркус задумался, как он мог так низко пасть. Как он мог до такого докатиться? Насколько он помнил, еще никогда он не проводил ночь так постыдно. Ему доводилось просыпаться в разных местах, но под ним всегда оказывались кровать или кушетка. Однажды в школе он занимался до поздней ночи и заснул, положив голову на парту. Это был позор. За воротами послышались медленные тяжелые шаги. Это уже был не ребенок. Зазвенели ключи, что-то царапнуло по дереву, и ворота распахнулись. В конюшню заглянул плотный крестьянин с широким плоским лицом и маленькими глазами-бусинками. – Уже очухались, – резюмировал парень. – Так и есть, – мягким тоном ответил Маркус, почесав заросший щетиной подбородок и посмотрев на свои сапоги. Эта обувь уже не сверкала, как прежде. Его камердинер, оставшийся в Лондоне, пришел бы в ужас при виде подобного кощунства, однако столь невзрачный вид сапог герцога в конюшне казался вполне уместным. Да и чувствовал он себя им под стать – потрепанным и пыльным. – Я покумекал, что ночь в конюшне поможет вам немного угомониться. Ага. Так его, значит, заперли намеренно. Однако он не мог вспомнить, за что его так наказали. Маркус оглядел конюшню, которая стала его темницей. Он помнил, что остановился на постоялом дворе в одной отдаленной деревушке. Но было ли это вчера? Он не помнил названия деревушки. Все в голове перемешалось. По дороге на север он миновал множество подобных мест. Маркус поднял голову и посмотрел на своего тюремщика. – Могу я узнать, в чем заключается мое преступление? – Запамятовали-таки? – Мужчина провел ладонью по своему красному носу, похожему на картошку. – Вы едва не разрушили кабак Элвина, когда Джон Смити попытался оттащить вас от Ровены, которую вы лапали. – Ровены? – Это имя показалось ему знакомым. Он помотал головой, словно это могло помочь ему вспомнить подробности. – Это такая черноволосая девушка? – Так точно, – кивнул мужчина. Имя ей явно подходило. Этой служанке равных не было. Когда Ровена принесла ему обед, она тут же уселась на лавку рядом с ним, засунула свои жадные руки в его брюки и схватила его за член. Сидевший неподалеку парень начал возмущаться. Наверное, это и был Джон Смити. Что случилось дальше, Маркус помнил плохо. – Насколько я помню, это Ровена лапала меня. Тучный мужчина усмехнулся. – Как вам будет угодно. Бейлиф прислал меня, чтобы я вас выпустил. За причиненный ущерб он уже вычел нужную сумму из вашего кармана. Вам повезло, что у вас было достаточно денег, а то пришлось бы гнуть здесь спину, пока все не отработали бы. Сказав это, слуга бейлифа швырнул Маркусу его бумажник. Герцог подхватил его, не дав упасть в грязь. – Я должен передать вам, чтобы вы садились на лошадь и проваливали отсюда. Сегодня базарный день, и мы не хотим, чтобы ребята вроде вас шатались здесь. Нам больше не нужны проблемы. – Ребята вроде меня? Это могло показаться забавным, если бы не звучало столь оскорбительно. Он же герцог, а они обращаются с ним как с каким-то бродягой. Конечно, они не знали, кто он такой, да и одет он был наверняка не в лучший и не в самый чистый свой костюм. Так как он путешествовал один, ему не хотелось выставлять напоказ свое богатство. Однако они должны были понять, что он аристократ. Это его сильно задело. – Можете не переживать. Я с радостью уеду из вашего медвежьего угла. – Расправив плечи, он одернул камзол. – Передайте бейлифу мою благодарность за теплый прием. Мужик почесал блестящую плешь, словно слова Маркуса озадачили его. Герцог решил не проверять содержимое кошелька, хотя тот, похоже, стал намного легче. Он заранее спрятал деньги в каблуке сапога и подкладке плаща, поскольку не был настолько глуп, чтобы ехать на север, не опасаясь разбойников с большой дороги. Маркус вышел из конюшни и направился к своей лошади. Его мерин выглядел хорошо. Он явно тоже хотел побыстрее убраться отсюда. Мальчик передал ему поводья. Маркус коротко кивнул ему и забрался в седло. Не оглядываясь на конюшню, в которой он провел ночь, герцог пришпорил коня и направил его на оживленную улицу, решив на обратном пути объехать эту деревню стороной. Для него это место было проклято, и он собирался держаться от него подальше. Элис обошла тесный чердак, поглядывая на узкую кровать, стоящую у стены возле единственного слухового окна. Она спала в этой кровати целых семь лет, наблюдая из окна за ночным небом, считая звезды и рассматривая луну, с нетерпением ожидая того дня, когда ее жизнь будет принадлежать ей одной. И вот этот день настал. Сегодня она будет спать в другом месте. Как обычно, она заправила постель. Серое шерстяное одеяло плотно облегало матрас, а подушка занимала то место, где семь лет лежала ее голова. Подушка здорово истрепалась, посередине появилась постоянная вмятина. Возможно, в том месте, куда она направлялась, у нее будет атласная подушка, набитая гусиным пухом. Это не имело значения. Она была готова спать под простым одеялом на досках, только бы убраться отсюда подальше. Она подошла к окну и выглянула наружу. Мистер Бирд ждал ее в повозке, кутаясь в плащ. Его крепкие, загрубевшие от работы руки нервно сжимали поводья. Он тоже хотел побыстрее отправиться в путь. Она была уверена, что это из-за вдовы Макферсон. Мистер Бирд и вдова сблизились после того, как умер мистер Макферсон. Стать еще ближе им мешала Элис. Обернувшись, Элис бросила последний взгляд на маленькую комнатку с косым потолком. Она жила здесь с детьми мистера Бирда очень долго, а приехала сюда в пятнадцатилетнем возрасте. Она была убита горем после смерти отца. У мистера Бирда имелось шесть здоровых веселых детей, которые постоянно требовали ее внимания и заботы. И она заботилась о них, пока мистер Бирд работал на своей ферме. Сейчас здесь осталось всего трое детей, да и детьми их уже нельзя было назвать. Мальчики трудились на ферме вместе с отцом. Они могли позаботиться о себе и сами. Остальные женились, вышли замуж и покинули этот дом. Она выполнила свою работу, и больше в ее услугах здесь не нуждались. Теперь у нее были свои цели. Элис выдохнула, почувствовав большое облегчение впервые за много лет. Ну, вот и все. Она почти свободна. Ей осталось сделать лишь одно. Она подняла свой маленький чемоданчик, в который сложила все свои пожитки. Перламутровая щетка для волос, расческа и зеркало, которые когда-то принадлежали ее матери. Карманные часы умершего отца. Свадебные ленты родителей. Несколько тесемок для волос. И семейная Библия, в которой была записана история ее семьи. Это все, что осталось от семьи Белл, единственное свидетельство того, что та существовала. Да, еще была Элис. Развернувшись, она вышла из комнаты и спустилась по узкой кривой лестнице. Нелли ждала ее внизу, качая на руках младенца. Она снова задала Элис вопрос, которым мучила ее всю неделю: – Ты в этом уверена? – Да, – ответила она. – Мы изначально так договорились с твоим отцом. Нелли нахмурилась. – Это не значит, что ты поступаешь правильно. Решившись на этот шаг, каким бы ужасным он ни казался, Элис понимала, что нет другого способа наладить свою жизнь. Она долго ждала этого момента. Когда ей было очень тяжело – а ухаживать за шестью шумными детьми целый день напролет весьма тяжело, – она терпела. Она заставляла себя улыбаться. Она старалась. Потому что знала: этот день придет. Она завоюет свободу. Элис положила ладонь на руку Нелли и сжала ее. Маленькая дочь Нелли наклонилась и провела ладошкой по волосам Элис, слегка испортив ее с трудом созданную прическу. Когда Элис только появилась в доме Бирда, Нелли презирала ее и не хотела, чтобы она жила с ними. Покойная миссис Бирд умерла за несколько месяцев до того, и Нелли меньше всего желала, чтобы ее место заняла чужая женщина. Очень скоро она начала всячески вредить Элис: подкладывала ей в обувь лягушек, ерошила ее волосы, пока Элис спала, и даже испортила ее лучшее платье. Элис спрятала свои ценные вещи, испугавшись, что Нелли уничтожит их. Но было приятно вспоминать, как со временем все изменилось. Теперь Нелли стала для нее младшей сестрой, несмотря на то что вышла замуж и жила на другом конце деревни со своей новой семьей. – Там будет Ярдли, – уверенно произнесла Элис. Нелли фыркнула и потерла свой большой живот. – Ярдли. – Она закатила глаза. – Что ты вообще знаешь о нем, Элис? – В детстве мы были очень хорошими друзьями. Они выросли вместе и были неразлучны, постоянно гуляли по Колли-Бен и окрестностям. Отец еще был здоров, когда Ярдли попал во флот. Тогда же, в детстве, они успели обменяться обещаниями: он вернется за ней, а она будет его ждать. Они писали друг другу письма. Он рассказывал ей о своих путешествиях. Она – о том, что папа решил выдать ее за мистера Бирда. Это его не смутило. Он все равно обещал вернуться за ней, и так он и поступил. Они будут жить вместе, переедут в Лондон. Он пойдет работать помощником к кузену отца, торгующему птицей в Севен-Дайлс. Она станет швеей или даже служанкой. Они будут жить вместе, совершенно свободные – вот что важнее всего. Они мечтали об этом дне, и вот он наконец настал. Мистер Бирд дал свое согласие. – Да. – Нелли ее ответ не убедил. – Это случилось давным-давно. Он тогда был мальчишкой. А потом слишком долго пробыл в море. Люди меняются. – Мы с ним договорились, – возразила Элис. – Он был дома всего несколько недель. Ты не знаешь, что он за человек сейчас, и ты хочешь связать свою судьбу с ним. – Она покачала головой. – Я бы на твоем месте этого не делала. Элис не хотела напоминать, что у нее почти нет выбора. Ярдли был ее лучшим вариантом. Единственным, на который она могла рассчитывать. Ведь выбор очень важен. До сих пор у нее не было возможности выбирать. Ярдли означал для нее свободу. Она возьмет жизнь в свои руки. Теперь у нее появится право принимать решения. Ее судьба больше не будет игрушкой в чужих руках. Ярдли заберет ее отсюда. Она наконец увидит мир и будет жить за пределами этой деревни. – Не волнуйся за меня. Все будет хорошо, Нелли. Вот увидишь. Нелли еще сильнее нахмурилась. – Надеюсь, ты права. Ты заслуживаешь лучшего. Элис обняла девушку, точнее женщину, потрогала ее живот. Женщина, которая держала ее за руку, собиралась стать матерью во второй раз. Элис уже давно пора было жить своей жизнью. К счастью, мистер Бирд согласился и не будет мешать ей. Нелли, словно бы прочитав ее мысли, шепнула ей на ухо: – Смотри, чтобы ты не попала из одной тюрьмы в другую… Элис отстранилась. – Ты придешь на рынок проводить меня? Нелли отрицательно покачала головой: – Нет. Я не смогу смотреть на это. – Она шмыгнула носом и быстро заморгала, сдерживая слезы. – Но если ты настаиваешь, я приду… – Не надо. Иди домой. – Ты будешь писать? – спросила Нелли с ноткой отчаяния в голосе. – Я умру, если не узнаю, что происходит… – Буду. Я буду рассказывать тебе обо всех своих приключениях. Нелли неуверенно улыбнулась и кивнула: – Я надеюсь на это. Теперь ступай. Элис кивнула в ответ: – Да. Не хочу, чтобы Ярдли ждал. Открыв дверь, она вышла наружу и подняла голову, подставляя лицо холодному солнечному свету. Ярдли ждал слишком долго. Они оба ждали слишком долго. Глава вторая, в которой голубка устремляется на свободу На улицах деревни царило оживление. В базарный день из окрестных мест всегда съезжалось множество людей. Везде стояли конные экипажи. Элис могла бы протянуть руку и коснуться ехавшей рядом повозки с картофелем, на которой сидел какой-то встревоженный крестьянин. Уличные торговцы предлагали свои товары. Дети бегали и визжали, лавируя между прохожими и лошадьми. Женщины болтали о разноцветных тряпках. Мужчины обсуждали будущий урожай за кружками с пивом и теплым вином, приправленным специями. Пока они медленно продвигались вперед, Элис украдкой покосилась на мистера Бирда. Тот смотрел прямо перед собой. В этом не было ничего необычного. В течение этих семи лет они мало разговаривали друг с другом. Они обсуждали либо детей, либо домашние дела. Элис вглядывалась в лица прохожих, надеясь увидеть среди них Ярдли. Конечно, его там не было. Она мысленно обругала себя и вытерла внезапно вспотевшие ладони о платье. Разумеется, он будет ждать ее на площади, как и обещал. Мистер Бирд заехал так далеко, как только смог, – до самого конца улицы, а затем остановил повозку. Его колени хрустнули, когда он слез на землю, отвязал лошадей и развернул свою телегу. Затем он протянул руку Элис, чтобы помочь ей спуститься. Взявшись за его огрубевшую натруженную руку, она поморщилась, бросив взгляд на свои потертые сапоги. На носках зияли дыры, пропускавшие пронизывающий холод, который проникал сквозь шерстяные носки прямо до костей. Слава богу, они с Ярдли собрались отправиться на юг. Там должно быть теплее. Возможно, этим сапогам осталось служить недолго, пока они с Ярдли не устроятся на новом месте и не купят ей новую пару. Мистер Бирд поднял чемодан Элис, взял ее за локоть и повел сквозь толпу. Казалось, что людей на улицах стало еще больше. Прохожие мешали Элис смотреть по сторонам. Хотя она была среднего роста, она не могла ничего разглядеть за толпой. Однако она услышала голос мистера Хайнса, который с помоста расхваливал достоинства кобылы, которую пытался продать: – Эта кобыла может ожеребиться хоть завтра! Она очень крепкая и выдержит даже твой вес, Джон, а ведь мы знаем, как ты любишь копченую рыбу! В толпе раздался смех. Зевакам пришлась по вкусу шутка про тучного кузнеца. Элис снова поморщилась. Ей не хотелось думать о том, что то же самое могли бы сказать о ней. Она прекрасно знала, как это делается. О ней говорили бы точно так же, словно она чья-то собственность. Потому что сейчас так оно и было. Неприятно, но правда. Элис тяжело вздохнула. Цель оправдывала все. Она почувствовала запах жареного мяса. В животе заурчало, и она вспомнила, что утром почти не прикоснулась к завтраку, состоявшему из поджаренного хлебца и сыра. И неудивительно: ей едва хватило терпения допить чай. Она сильно нервничала с тех пор, как мистер Бирд согласился с тем, что настало время расторгнуть их брак. Точнее говоря, на это согласились все трое. Мистер Бирд явно обрадовался, когда Ярдли и Элис предложили ему разорвать сделку, которую ее отец когда-то заключил с ним от ее имени. Элис вглядывалась в лица прохожих, пока они шли к центру площади, надеясь найти наконец Ярдли. Его светловолосой головы нигде не было видно. За эти годы он почти не изменился. Такие же волосы, такие же мягкие, мальчишеские черты лица. Даже его извечная любовь к леденцам никуда не пропала. Он постоянно держал во рту какой-нибудь леденец. Элис было приятно, что время не изменило его. Ярдли, ее дорогой друг детства, который обещал вернуться и жениться на ней… остался таким же. Она напомнила себе, что ему пора уже появиться на площади. Должно быть, он ждет ее возле помоста. И наверняка переживает так же сильно, как и она. Пока они с мистером Бирдом пробирались сквозь толпу, она постоянно ловила на себе взгляды прохожих, среди которых попадались знакомые ей люди и незнакомцы. Элис не опускала взгляд. Заставив себя улыбнуться, она гордо подняла голову. Ей не следовало стыдиться того, что они сегодня делали. Она попала в эту ситуацию из-за определенных обстоятельств. Теперь же она пыталась найти решение для своей проблемы. Она заметила вдову Макферсон, стоявшую неподалеку вместе с подругами. Они внимательно следили за Элис и мистером Бирдом, которые приблизились к помосту. Цель их приезда была всем хорошо известна. Сельчане знали, что случится сегодня на площади, потому они и пришли сюда поглазеть. Словно это был цирк. У миссис Макферсон в этом деле имелся особый интерес. С тех пор как умер ее муж, она заинтересовалась мистером Бирдом. Каждый раз, когда Элис попадалась ей на глаза, она смотрела на нее с неодобрением. Что бы она ни делала – вешала белье сушиться или кормила цыплят, – миссис Макферсон наблюдала за ней с плохо скрываемой враждебностью. Элис повернула голову, окинув взглядом знакомые лица соседей, которые устроились неподалеку от помоста, чтобы ничего не пропустить. Ярдли нигде не было видно. У Элис внутри все замерло. Где же он? Они стали ждать рядом с помостом, пока мистер Хайнс договаривался о продаже кобылы. Когда покупатель и продавец подошли к нему, чтобы подписать бумаги, Хайнс заметил их и спустился на землю. – А! Мистер Бирд! Вы прибыли вовремя. Я уже начал гадать, не передумали ли вы. При этих словах мистер Бирд покосился в сторону вдовы Макферсон. Он явно не передумал. Женщина пристально посмотрела на него немигающим взглядом. Все было понятно без слов. У мистера Бирда не было выбора. Если он хотел жить с вдовой, следовало все устроить сегодня. Пути назад не существовало. К тому же Элис этого не хотела. Она провела свою последнюю ночь в комнатке под крышей. Ощущая, как в ней просыпается паника, Элис снова принялась пристально разглядывать толпу, пытаясь заметить в ней светловолосую голову Ярдли. Если он здесь, то почему не подходит? Он же знает, как она волнуется. – Мистер Бирд, – наклонившись, шепнула она, – я не вижу Ярдли. Мистер Бирд нахмурился и тоже окинул взглядом толпу. На его морщинистом лице появились новые складки. – Ярдли Макрой? – спросил Хайнс, услышав ее слова. – Да, – ответил Бирд, почесав голову, покрытую седыми волосами. – А, я его видел. Он сегодня утром уехал из города, еще до того, как собралась толпа. Сказав это, он отвернулся и заговорил с покупателем и продавцом лошади. Словно эти сведения не имели никакого значения. Словно его слова не разрушили ее мир до основания. Ее сердце ушло в пятки. – Ярдли уехал из города? Это было нелогично. Элис покачала головой. – Что вы сказали? – Мистер Бирд потянул Хайнса за рукав, привлекая внимание аукциониста к себе. Хайнс посмотрел на них. – Да, уехал по южной дороге. Он очень спешил. Словно за ним гнался сам дьявол. Я еле успел отскочить на обочину. Лицо Элис покраснело, и она замерла, понимая, что это значит для нее. На юг. В Лондон. Без нее. Ярдли должен был взять ее с собой. Он обещал, что они вместе начнут там новую жизнь. Найдут работу, она увидит мир, а не только этот медвежий угол. Ее жизнь наконец-таки начнется. Он согласился тогда. Но потом он уехал. Она осознала весь ужас его поступка. Он бросил ее. Оставил, чтобы ее продали с аукциона любому мужчине, который захочет купить ее. Элис охватила паника. Она попыталась успокоиться, глубоко дыша и уговаривая себя не волноваться. Конечно, ситуация полностью изменилась, но ей нельзя было паниковать. Она повернулась к мистеру Бирду и схватила его за руку: – Мистер Бирд, мы не можем продолжать… – Элис… Он положила руку на ее ладонь. На его лице отразилась боль. Она ждала, глядя на мужчину, который был другом ее отца и ее мужем лишь на словах. Он забрал ее к себе после смерти отца и женился на ней, чтобы она имела крышу над головой. В обмен она ухаживала за его детьми, вела хозяйство, готовила еду, стирала белье. Это была сносная сделка. Честная. В то время это решало их проблемы. Но эта сделка не могла оставаться в силе вечно. Она всегда вспоминала об этом, когда ей становилось невмоготу. Однажды это закончится. Это не могло продолжаться вечно. Они оба понимали, что их союз – не навсегда. Что придет день, когда они согласятся разорвать брак. Единственное условие заключалось в том, что его дети должны вырасти, научиться заботиться о себе, а она должна найти себе жениха. Кого-нибудь вроде Ярдли. Развод даже не обсуждался. Как и отмена брака. У них не было на это средств. Люди в Колли-Бен не разводились и не отменяли браки. Единственным выходом оставалась смерть… или вот это. Кто-то должен был выкупить ее у мистера Бирда. Мистер Бирд посмотрел на нее. В его слезящихся глазах она увидела решимость. Паника снова охватила ее. Этим покупателем может быть только Ярдли. – Его здесь нет, – сказала она. – Не получится сделать это сегодня. Нельзя допустить, чтобы ее продали какому-то незнакомцу. Ее судьба не могла решиться столь глупым образом. Не ожидает же мистер Бирд, что она на такое согласится? Это противоречило их договору. Мистер Бирд бросил взгляд через плечо туда, где стояла миссис Макферсон, внимательно наблюдавшая за ними прищуренными глазами. Он посмотрел на Элис и беспомощно пожал плечами: – Мне очень жаль, что Ярдли здесь нет, но я не могу ждать, Элис. Она покачала головой: – Нет, пожалуйста. Вы обещали моему отцу… – Я обещал твоему отцу, что дам тебе крышу над головой, – сурово ответил он, кивая, словно не сомневался, что так и было. – Я обещал ему, что буду кормить и одевать тебя. Я это делал семь лет. Элис придется урезонить его, пока не стало слишком поздно, пока ее не заставили подняться на помост. Она наклонилась к нему и быстро зашептала: – Значит, теперь вы продадите меня незнакомцу? Вы считаете, что это вполне в духе того обещания, которое вы дали моему отцу на его смертном ложе? Сверху послышался громкий голос Хайнса: – Пойдемте! Время пришло. Он тяжело спустился по ступенькам и подошел к ним, собираясь проводить ее наверх. Элис посмотрела на мужа с мольбой в глазах. Она служила его семье целых семь лет. Неужели он предаст ее здесь и сейчас? Бирд посмотрел на Хайнса, а потом на ждущую его вдову. Миссис Макферсон, наверное, почуяла неладное. Она покинула своих подруг и направилась к ним. Ее мощный бюст рассекал толпу, словно нос корабля набегавшую волну. Она переводила взгляд с Бирда на Элис. Сложив руки на массивной груди, она вопросительно подняла брови, всем своим видом внушая угрозу. Вздохнув, мистер Бирд снова повернулся к Элис: – Мне очень жаль, Элис. Я уже немолод. Я не могу больше тратить время попусту. А вот ты еще молода. У тебя впереди вся жизнь. Элис удивленно уставилась на него и тихо вздохнула. Он собирался продать эту жизнь незнакомцу на аукционе! Какому-то мужчине. И она окажется привязана на всю жизнь к человеку из этой толпы, который сможет делать с ней все, что пожелает. Он сошел с ума? Разве он не понял, что обрекает ее на жизнь, полную страданий и боли? Она медленно покачала головой. Нет. Она не этого терпеливо ждала столько лет. Она страдала не ради этого. Мысль моментально превратилась в слово: – Нет. Но ее никто не услышал. Ее голос заглушил рев толпы, требовавшей продолжения аукциона, на котором должны были ее продать. Хайнс протянул руку, задев ее своим объемным животом: – Давайте поспешим. Новость о том, что сегодня на аукционе выставят жену, широко разошлась по округе. Толпа хочет зрелища. Действительно, этот обычай практиковался очень редко, даже в такой глуши, как эта деревня. Толпа хотела развлечения, она оголодала, а Элис была самым жирным гусем на прилавке. Посмотрев на толпу, Элис почувствовала, как покорность заставляет ее оцепенеть. Она не пролила ни слезинки в тот день, когда умер отец: успела наплакаться за все те месяцы, что он был болен. Она любила его больше всех на свете, и его потеря стала для нее самым большим ударом. Даже сегодняшняя ситуация не могла сравниться со смертью отца. Элис поморщилась, когда грубая веревка обвила ее шею. Это тоже был обычай – связать жену, словно вьючное животное, словно она могла сбежать. У нее вырвался сдавленный смешок. Ей некуда идти. Ярдли тут не было. Он не пришел. Ей следовало забыть об этой мечте и сосредоточиться на реальности. Следовало сохранять спокойствие и приготовиться к тому, что ее ждало. Она подняла голову и попыталась взять себя в руки. Возможно, все сложится не так ужасно. Конечно, она не могла и дальше жить в доме мистера Бирда. Сегодня их союз будет расторгнут. Это единственное, что имеет значение. Унижение на этом аукционе будет недолгим. «И тогда ты станешь женой другого человека». Элис вздрогнула. Эта ужасная мысль угрожала лишить ее рассудка. «Ты справишься. Ты всегда справлялась. Ты найдешь выход. Придумаешь план. Убежишь, если понадобится». Она была здравомыслящим человеком. Нет смысла паниковать, пока не знаешь, с чем придется иметь дело. Пока она пыталась себя успокоить, Хайнс натянул веревку, заставив ее двинуться вперед. Грубая пенька впилась ей горло. Она споткнулась, поспешно выставила руку и уперлась в грубо вытесанную деревянную ступеньку, чтобы не упасть. Мистер Бирд протянул руку и взял ее за локоть, чтобы помочь ей встать. Она дернулась в сторону и яростно посмотрела на него. – Не надо. Этого он от нее не получит. Он не уйдет отсюда сегодня с мыслью, что как-то помог ей. Спустя столько лет. После того как дал обещание. – Пойдем, – приказал Хайнс, строго посмотрев на нее сверху вниз, словно она была несносным ребенком, который не поспевал за ним. Элис выпрямилась, расправила плечи и подняла голову. Она пойдет. Никто не будет ее тащить. Одобрительно кивнув, он отвернулся, не выпуская из рук другого конца веревки. Он поднялся на платформу, ведя за собой девушку. Веревка натянулась, сдавив ей шею. Казалось, что Хайнс хочет затащить ее в ад. Грубая веревка натирала нежную кожу шеи. Элис поднялась на платформу и последовала за Хайнсом, остановившимся в центре помоста. С высоты базарная площадь казалась больше. Повсюду были люди, которые жадно пялились на нее. Никогда прежде она не видела столько людей в одном месте. Она с трудом сглотнула и приказала себе не падать духом. «Нельзя, чтобы они увидели, как ты напугана», – сказала она себе. Даже если она действительно испытывала страх. Она выживет, как выживала не раз до этого. Она сможет пережить этот день. Глава третья, в которой голодный волк находит голубку Судьбе было угодно, чтобы он задержался в этой дыре. Маркус медленно ехал по деревенской улице, лавируя между повозками, бегающими детьми и прилавками, полными горячих пирогов, копченостей и жареной свинины. Несколько раз ему пришлось остановиться. Его мерин по кличке Буцефал раздраженно мотал головой. Ему явно не нравилась эта толпа, которая мешала ему разогнаться. Маркус понимал своего коня. Именно поэтому он собрался в это путешествие, именно поэтому покинул Лондон. Он чувствовал, что задыхается. Ему не хватало воздуха. Его окружали люди, которых он уже не мог терпеть, включая себя самого. Он похлопал коня по шее: – Спокойно, парень. Мы скоро уедем отсюда. Я знаю. Я тоже хочу побыстрее отсюда убраться. Выпрямившись, Маркус ослабил воротник плаща и поморщился от неприятного запаха. Он гадал, как далеко находится соседняя деревня. Ему срочно нужно было принять ванну, и он поклялся, что сегодня вечером будет спать в кровати. Желательно на пуховой перине и хрустящих простынях. Внезапно людей на улице стало еще больше, и ему пришлось остановиться. Он приподнялся на стременах и вытянул голову, пытаясь понять, что происходит впереди и что помешало ему ехать дальше. За толпой он ничего не мог разглядеть. Все люди смотрели в одном направлении, стоя спиной к нему. Они пытались протиснуться вперед, чтобы лучше видеть то, что происходило вне поля зрения Маркуса. Вздохнув, он обернулся, соображая, не лучше ли повернуть назад и найти другую дорогу из деревни. Грузная женщина с лицом, напомнившим Маркусу о бульдоге, которого любил выгуливать директор его школы, рванулась вперед, не обращая внимания на тех, кто попадался ей на пути, включая его и Буцефала. Прорываясь мимо, она тяжело опустила ладонь на круп коня. Маркус крикнул ей сверху: – А что здесь происходит? Она замерла и повернулась к нему, махнула рукой, двигая челюстью, так что заколыхался ее двойной подбородок: – Разве не знаешь? Там аукцион на площади. Словно в ответ на ее слова толпа заволновалась. Со стороны площади донеслись крики: – Начинается! Женщина забыла о существовании Маркуса и принялась энергично протискивать свое массивное тело сквозь толпу. Неужели все это из-за какого-то аукциона? Маркус снова оглянулся. Теперь вернуться назад было бы очень сложно. Ему пришлось бы двигаться против толпы. Он решил продвигаться вперед, постараться обогнуть площадь и вырваться из этого кошмара. По дороге Маркус не переставал гадать, что могло вызвать такое оживление крестьян. Возможно, с аукциона продавали козу с двумя головами. Он отбросил эту глупую мысль и выехал на площадь. Тут ему снова пришлось остановиться. Люди сильно толкали друг друга, но, казалось, им до этого не было никакого дела. Все они смотрели на клетки для скота, стоявшие в центре площади. Маркус проследил за их взглядами, пытаясь понять, что так заинтересовало эту деревенщину. В дальнем конце площади перед клетками возвышался помост. Внимание Маркуса привлек человек, стоявший на платформе. Это была женщина. У нее на шее болталась веревка, другой конец которой держал в руках мужчина, выкрикивавший в толпу: – Она в расцвете сил! Она прекрасно согреет вам постель холодной зимней ночью! Маркус замер, наблюдая за этим представлением. Даже Буцефал перестал бить копытом в землю, словно поняв, что происходит нечто необычное. Это было неслыханно. Его захлестнула волна негодования. Эту женщину продавали. Продавали живого человека. Аукционист продолжил: – Ее муж дал мне слово, что она так же чиста, как в тот день, когда пришла к нему. К ней не прикасался мужчина. Она ждет смельчака, который сделает из нее настоящую женщину. Итак, кто будет этим смельчаком? Я слышу предложения? В толпе засмеялись. Все начали крутить головами, чтобы увидеть, отзовется ли кто-нибудь на призыв аукциониста. Один мужчина набрался смелости и крикнул: – А что с ней не так? Аукционист не обратил внимания на его шутку и принялся дальше расхваливать «товар»: – Чистая невеста, свежа как роза и готова на все, если кто-нибудь из вас, джентльмены, готов заплатить нужную сумму. Послышался крик: – Четыре фунта! Аукционист застонал и махнул рукой, отвергая это предложение: – Четыре фунта – это оскорбление для такой чудесной девушки! У нас тут юная девственница… которая умеет управляться с хозяйством! Я услышал восемь? Восемь фунтов! Маркус не считал себя исключительно принципиальным человеком. Нельзя сказать, что он вел целомудренную жизнь. Оскорбить его тоже было нелегко, однако, наблюдая за этим балаганом, он испытал сильнейшее отвращение. У этих достойных крестьян, казалось, отсутствовали всякие угрызения совести. Еще совсем недавно они заперли его в конюшне за какое-то мелкое нарушение, а теперь спокойно продавали женщину, словно кобылу на ярмарке. В этом проявлялось человеческое лицемерие. Маркус был хорошо знаком с ним. Его отец говорил одно, а поступал иначе. «Иначе» в самом недостойном смысле слова. Словно желая подчеркнуть нравственное разложение собравшихся людей, кто-то крикнул: – Покажи ее сиськи! Мы имеем право увидеть то, что нам предлагают. Аукционист нахмурился и ткнул пальцем в говорившего: – Следи за тем, что ляпаешь, Лайнер! Это честная сделка. Если я услышу от тебя еще что-нибудь в этом роде, то велю запереть тебя в клетку, усек? Должно быть, угроза возымела действие. Лайнер больше ничего не кричал. Аукционист продолжил расхваливать достоинства Элис, особенно ее молодость и умение готовить: – Девочка здорова и может работать наравне с мужчинами на полях! Хоть она и молода, она не боится грязной работы. – Он схватил ее за руку и поднял так, чтобы толпе было лучше видно. – Эти маленькие ручки покрыты мозолями от тяжелого труда. Маркус внимательно посмотрел на женщину. Аукционист крепко держал ее за руку. Она стояла, высоко подняв голову и не опуская взгляд. Она словно бы выискивала кого-то или что-то в толпе. Но кого? Или что? Помощь? Путь к побегу? Уже было поздно бежать. Как мужчина решился продать жену? Это же самое настоящее рабство. И как эти крестьяне могли поддерживать подобное варварство? Маркусу показалось, что он попал в другой мир, в котором происходят странные вещи. Он не удивился бы, если бы вокруг начали скакать эльфы. – Мы можем предложить цену за нее, па? – спросил мальчик стоявшего неподалеку мужчину, дернув его за пальто. Отец посмотрел на сына сверху вниз, потом на женщину на помосте. – Нет, сынок. Мы не сможем столько заплатить. Маркус посмотрел на этого мужчину и, не удержавшись, спросил: – Это нормально, что женщину продают вот так, с аукциона? Мужчина поднял голову и посмотрел на герцога. Он поморщился, потому что от Маркуса все еще воняло навозом. Несмотря на это, дорогая одежда и дорогой конь выдавали в нем знатного человека. Мужчина снял шляпу. – Вы имеете в виду продажу жены? – Я никогда о таком не слышал. – Ах да. Это бывает редко, но так муж может избавиться от жены. Я такое последний раз видел много лет назад. Тогда продавали женщину постарше. – Он кивнул в сторону девушки на помосте. – Не такую молодую. Эта потянет на хорошую сумму. Мужчина с тоской посмотрел на девушку. Маркус тоже взглянул на нее. За бедняжку уже давали девять фунтов. Возле аукциониста стоял какой-то старик. Ее муж? Почему он захотел избавиться от молодой жены? Голос аукциониста разносился по площади, призывая мужчин выложить кругленькую сумму за девушку. Зеваки гиканьем и криками подбадривали крестьян. – Джентльмены! Неужели вы позволите ей выскользнуть из ваших рук? Аукционист встал у нее за спиной и схватил за плечи, заставив сделать шаг вперед, словно ее было плохо видно. Что-то шевельнулось в груди у Маркуса, когда аукционист схватил девушку за плечи. Несмотря на его уверения в том, что это крепкая деваха, Маркус видел, что она очень худа. Она сломается, если с ней станет грубо обращаться какой-то мужлан. А именно такие и собрались на площади. Аукционист дернул плащ, частично обнажив ее тело в мешковатом шерстяном платье. Она схватила плащ за края и снова прикрылась, бросив на аукциониста яростный взгляд. Маркус поймал себя на том, что улыбается. В этой девочке был огонь. Улыбка тут же исчезла с его лица. Как долго она будет оставаться такой бойкой после того, как ее продадут? После того как ее придавит сапогом мужик, купивший ее, словно тельную корову? Как скоро погаснет этот огонь? – У нее хорошее тело! Она родит вам множество сыновей, которые будут помогать в хозяйстве. Ей двадцать два года, она готова рожать уже в следующем году. Она не так зелена, как может показаться. Может работать на ферме, прибирать в доме и сараях. Аукционист заставил ее покрутиться на месте. Она споткнулась, словно сапоги были ей велики. – А она сможет управиться с членом? – крикнул кто-то из толпы. Вокруг снова раздался смех. Аукционист топнул ногой по помосту: – Какой негодяй сказал это? Согбенный старик с воротничком священника повернулся к толпе: – Следите за языками! Я этого не потерплю! Маркус покачал головой. Тогда зачем он терпит этот балаган? Его только ругань смущает? Девушка густо покраснела, повернувшись к толпе. Глядя на нее, Маркус вспомнил своих сестер Клару и Энид. Они жили в Лондоне, в комфорте и достатке, гуляли в парке, принимали гостей и катались верхом. Он надеялся, что так будет и дальше. Что нужда и горе никогда не найдут дороги в их дом. Торги застопорились, что вызывало недовольство аукциониста: – Ну же, ребята! Вы позволите такой чудной деве уйти с молотка за какие-то несчастные тринадцать фунтов? – Почему ты ее не потоптал, старина? – прохрипел какой-то парень. – Ты не смог справиться с этой работенкой или она брыкалась? Старик покраснел. Аукционист крикнул: – Хватит уже! – Прикуси язык, Мак-Данн, а то я поговорю с твоей матушкой! – отозвалась какая-то тучная матрона. Но это не смутило Мак-Данна. Он выкрикнул в ответ: – Если девка не видела мужика, мы должны быть уверены, что она в состоянии выполнять супружеский долг! – Да, за тринадцать фунтов мы должны попробовать, Хайнс! Послышались одобрительные возгласы. Девушка напряглась. Она бросила на толпу встревоженный взгляд, словно опасаясь, что аукционист согласится. Хайнс помрачнел. Он терял контроль над толпой и понимал это. Поддавшись импульсу, он схватил Элис за подбородок и заставил открыть рот. – Она достаточно хороша! – крикнул он. – У нее отличные зубы. Это значит, что она здорова! Маркусу стало не по себе. Он подавил желание броситься на помост и отдубасить этого человека. Ведь он никогда не мог спокойно смотреть, если обижали женщину, кем бы она ни была, леди или служанкой. Он решил, что тут не обошлось без влияния его мачехи. Она вырастила его джентльменом. Не то что отец. Тот всегда говорил, что он слаб. Слишком мягок. Маркус попытался забыть о Грациелле и отце. Она была отчасти виновата в том, что он попал в это захолустье. Сейчас он не хотел думать о ней. Вдруг девушка дернула головой. Аукционист внезапно отпрыгнул в сторону, резко убрав от нее руки, словно она была ядовитой змеей. – Ой! Она меня укусила! В толпе одобрительно засмеялись. Маркус усмехнулся. Так ему и надо. Аукционист сердито посмотрел на Элис, растирая укушенную ладонь. Кто-то внезапно крикнул: – Снимите с нее платье! Аукционист сорвал с нее плащ, снова открыв взорам публики ее мешковатое серое платье. Несмотря на отвращение к происходившему на помосте, Маркус не смог отвернуться. Ему следовало бы уехать, но что-то заставило его остаться на месте и наблюдать… наблюдать за ней, гордой девушкой с огнем в глазах. Аукционист махнул рукой в ее сторону: – Да, парни! Все при ней! Не то что у некоторых здесь! Толпа затихла. Глаза мужчин похотливо заблестели. Некоторые начали облизываться. Каждый мужчина оценивал ее, мысленно раздевая и представляя, как бы она выглядела в постели. Они прикидывали, стоит ли раскошелиться ради нее. Аукционист напирал: – Так что скажете? Она будет с вами всю жизнь. Это не временная покупка, ребята! После этих слов девушка еще сильнее побледнела. До сих пор она стойко терпела все унижения и оскорбления, но теперь, казалось, готова была провалиться сквозь землю. Какой-то мужчина крикнул с края площади: – Шестнадцать фунтов! Маркус внимательно посмотрел на него. На нем был передник кожевника, покрытый кровью и ошметками потрохов. Его кожа имела болезненно-желтоватый оттенок, говоривший о слабом здоровье. Лицо девушки тоже позеленело, когда аукционист радостно воскликнул: – Джон Ларкин, дружище! Конечно, ты можешь побороться за нее, если хочешь. Я знаю, что ты деловой человек. Кожевник был как минимум вдвое старше ее. Хоть и моложе ее мужа, но все равно он едва ли подходил ей по возрасту. Он был тощий, как скелет, а на его практически лысой голове осталось всего несколько длинных грязных прядей. Он улыбнулся, обнажив желтые зубы, когда услышал похвалу аукциониста. – Кто-нибудь еще хочет предложить лучшую цену? Кто-то хочет помешать Джону Ларкину забрать такой лакомый кусок? Маркус снова посмотрел на девушку. Ее лицо было прикрыто завесой каштановых волос. У нее были большие глаза, а брови того же цвета, что и волосы, но чуть темнее. Она казалась такой юной… Девушка обвела взглядом толпу, словно все еще пытаясь найти в ней кого-то, все еще надеясь на помощь. Надеясь убежать. Она была для Маркуса никто, просто какая-то крестьянка, но ему стало ее жаль. Ему захотелось, чтобы она сумела убежать. Чтобы кто-нибудь ее спас. Кто угодно. – Нет? Очень хорошо! Девка продана Джону Ларкину за сумму в… – Я дам за девушку пятьдесят фунтов! Глава четвертая, в которой голубка обнаруживает, что попала из одной клетки в другую – Продано! Это слово заставило Элис вздрогнуть. Ее продали, как скот. Словно товар на базаре. Словно рабыню. Рабыня. Несмотря на то, как ужасно звучало это слово, другие были еще ужаснее – все те слова, что выкрикивали из толпы. Они заставили Элис чувствовать себя безликой вещью. Ее купил какой-то мужчина. Это никак не укладывалось у нее в голове. Мысль об этом причиняла ей ужасные страдания. Он находился где-то там, в толпе, лицо среди сотен других. Он смотрел на нее. Оценивал, прикидывал и в конце концов решил, что ее стоит купить. Возможно, он тоже выкрикивал те ужасные фразы вместе с другими крестьянами. Ее сердце бешено билось в груди, ускоряя пульс. Он купил ее за пятьдесят фунтов. Это значительная сумма, намного больше, чем был готов заплатить кто-либо другой на этой площади. Этот факт, как ни странно, тоже огорчал Элис. Так мало мужчин захотели побороться за нее. Все эти друзья и соседи, рядом с которыми она прожила всю жизнь, просто стояли и смотрели на то, как ее продавали, как корову. Некоторые из них предлагали цену, но большинство этого не делало. Они отводили взгляд, когда она смотрела на них, словно разделяли ее стыд. Нет, заполучить ее пытались в основном только незнакомцы. Мужчины, у которых на лицах читалась похоть. Они приехали из других деревень. Возможно, купить женщину проще, если ты с ней не знаком. Если ее отец не был в свое время твоим односельчанином, учившим местных детей грамоте. Но только не кожевник Джон Ларкин! Она вздрогнула. К сожалению, он не был незнакомцем. Увы, она знала его всю жизнь. – Ну же, девочка. – Мистер Хайнс дернул за поводок. Веревка впилась ей в горло, натирая нежную кожу и заставляя двигаться вперед. Она схватилась рукой за веревку и потянула ее на себя. Аукционист недовольно посмотрел на нее, будто это его продавали с помоста. Держась за поводок, она последовала за ним вниз по ступенькам, оглядываясь на толпу, ища… Словно она могла как-то узнать его в толпе – этого человека, который объявил ее своей женой. Словно она могла почувствовать, что это он, увидев его перед собой. Лица его она не различила, но его голос до сих пор звучал в ее голове. Она сразу поняла, что он не местный. Англичанин, с голосом глубоким и чистым: «Я дам за девушку пятьдесят фунтов». В любом случае она радовалась тому, что ей удалось избежать лап Джона Ларкина. Кожевник ее не получит. Ее судьба не будет связана с ним. Элис наморщила нос, вспоминая, почти ощущая этот ужасный запах. От него всегда воняло кровью и падалью. Она снова вздрогнула. Пятьдесят фунтов. Небольшое состояние. У мистера Бирда глаза округлились, когда он услышал это. Элис бросила на него быстрый взгляд. Его глаза до сих пор блестели от жадности. Он суетился, явно спеша побыстрее забрать выкуп. Она знала, что он никогда в жизни не видел таких денег. Она занималась домашними расходами и прекрасно помнила, что у него никогда таких денег не было. Элис хорошо умела считать. Всегда хорошо умела. Отец учил ее с самого детства. С тех пор как она начала ходить, он учил ее латыни и французскому языку. На ночь он читал ей произведения Чосера и Шекспира. В доме Бирда было всего несколько книг, но она успела прочесть их много раз. Ей так не хватало книг… Она надеялась переехать в Лондон и посещать библиотеки. Элис слышала, что там есть библиотеки, в которые можно прийти, чтобы почитать в свое удовольствие. Это не давало ей покоя. Когда Ярдли бросил ее, он лишил ее еще и этой мечты. Она с трудом сглотнула. Теперь она даже представить не могла, что ждало ее впереди. – Сюда. Мистер Хайнс повел Элис и мистера Бирда к задней части помоста, где стояли клетки с животными, рядом с которыми кто-то поставил небольшой столик. За ним сидел сын мистера Хайнса, листавший бухгалтерские книги. Он даже не посмотрел на Элис, прилежно записывая что-то в одну из них. Элис снова оглянулась, гадая, нет ли покупателя среди зевак, толпящихся поодаль. – Где покупатель? – спросил Хайнс. – Вот он! – ответил кто-то. У Элис зашевелились волосы на затылке. «Кто угодно лучше кожевника, кто угодно лучше», – повторяла она себе, пытаясь успокоиться. Несмотря на то что ей очень хотелось увидеть покупателя, она не могла повернуться. Не могла посмотреть. Она очень нервничала. Ей было плохо. Он стоял у нее за спиной – мужчина, который сказал свое слово в тот момент, когда ее чуть не продали ужасному кожевнику. Хуже Ларкина не было никого, она в этом не сомневалась. Даже неизвестность лучше, чем он. Она всегда боялась Джона Ларкина. Еще будучи маленькой девочкой, она часто ходила с отцом по магазинам. Если им случалось зайти в лавку Ларкина, кожевник всегда вызывал у нее отвращение. Он всегда совал ей леденец, пока папа разглядывал его товары, а еще нахваливал ее красивые волосы, который доставали ей до пояса. Несколько раз, когда ей приходилось сопровождать мистера Бирда в лавку Ларкина, он находил способ оказаться рядом с ней, прикоснуться к какой-нибудь части ее тела. Даже в самых своих ужасных кошмарах Элис не представляла, что он может стать ее мужем. Она снова вздрогнула. Она все никак не могла успокоиться. Пусть ей удалось избежать лап кожевника, ее все еще трясло от самой мысли о том, что все могло сложиться иначе. Кто знает, какие ужасные вещи он сделал бы с ней, прежде чем она сбежала бы от него? Элис тяжело вздохнула и усилием воли заставила себя не дрожать. Она дала себе клятву, что будет сильной. Что бы ни случилось сегодня, она все переживет. То, что она стала женой незнакомца, не значило, что ее жизнь закончилась. Этот незнакомец все же лучше, чем кожевник, от которого воняло гнилью и трупами животных, прикосновение которого заставляло ее вздрагивать. Она надеялась, что ее новый муж окажется благоразумным человеком. Возможно, ей удастся уговорить его отпустить ее. Или она отработает деньги, которые он потратил на нее. Если ничего не выйдет… Что ж, она будет решать проблемы по мере поступления, но она уже достаточно пробыла номинальной рабыней мистера Бирда. Она устала от такой жизни. Внезапно она почувствовала острый запах навоза. На секунду ей показалось, что кожевник снова решил подойти к ней. Потом кто-то спросил глубоким голосом: – Где я должен заплатить за девушку? Повернувшись, Элис замерла. На нее пристально смотрел мужчина с пронзительными голубыми глазами. Ей пришла в голову глупая мысль, что человек с такими глазами не способен на зло. И даже несмотря на гипнотическую силу взгляда этого мужчины, ничто не могло скрыть того, что от него воняло, как из хлева. Нет, хуже. Ей нравился запах в сарае, полном свежескошенной травы. Этот мужчина вонял, как сельский нужник. Она окинула его взглядом. Он был крупного телосложения. Высокий. Бородатый. Из-за бороды она могла толком разглядеть только его выразительные глаза и прямой нос. Ей было сложно определить его возраст, но его волосы были темно-каштанового, почти черного цвета, без единого седого волоска, а значит, вряд ли он очень уж стар. «И этот мужчина теперь твой муж», – мелькнуло у нее в голове. Теперь она стала женой человека (по крайней мере, временно), который, казалось, не мылся с самого рождения. – А! Вот вы где. Идите сюда. Аукционист провел их к столу и, к радости Элис, отпустил этот мерзкий поводок. Она сняла его с шеи и швырнула на землю, словно ядовитую змею. Элис провела ладонью там, где остались ссадины. И вновь она почувствовала, как у нее зашевелились волосы на затылке. Повернув голову, она заметила, что незнакомец внимательно разглядывает ее. Незнакомец. Муж. Она еще даже не знала его имени. Он отвел взгляд и прошел мимо нее, подойдя к Хайнсу и Бирду, которые уже собрались возле стола. – Мне надо, чтобы вы оба подписали эти документы. Мой сын уже все заполнил. Осталось только подписать. – Хайнц сделал паузу и рассмеялся. – И деньги, конечно. Незнакомец сунул руку в карман и достал бумажник. Открыв его, он вынул оттуда деньги и передал их аукционисту с таким видом, словно ему было не привыкать расставаться с подобными суммами. Элис успела заглянуть в кошелек и убедиться, что там еще оставались деньги. Мистер Хайнс принял их и протянул сыну. Взяв небольшую комиссию за услуги, мистер Хайнс передал деньги мистеру Бирду. – Я полагаю, что вы довольны, Бирд. Вы получили немало. – Он повернулся к покупателю. – Надеюсь, вам понравится ваша покупка. – Мистер Хайнс строго посмотрел на Элис. – Будь хорошей девушкой и не перечь ему. Она вспыхнула, резко вздохнув. – Вы не назвали ее христианского имени. Услышав это замечание незнакомца, Элис растерянно моргнула. По иронии судьбы, она сама не знала, какая у нее теперь фамилия. Она была Элис Белл. Она все еще считала себя Элис Белл, даже несмотря на то, что была замужем за мистером Бирдом. Она всегда будет считать себя Элис Белл. Хайнс вздрогнул и покраснел. Мистер Бирд быстро спрятал деньги, явно спеша поскорее покончить с делом. Наклонившись над столом, он поспешно поставил свою подпись. Элис хорошо знала, что его подпись – это всего лишь его инициалы, ДБ. Он всегда так подписывался, потому что знал только эти две буквы алфавита. Ее будущий муж подошел к столу и взял перо. В отличие от мистера Бирда, он прочитал документ и заколебался. Он посмотрел на бумагу, потом на нее, потом снова на бумагу. С того места, где она стояла, Элис не могла прочесть, что там написано, но представляла, о чем шла речь. Она переставала быть женой мистера Бирда и становилась женой этого незнакомца. – Ну, что за задержка? – бросил мистер Хайнс. Вся его доброжелательность к незнакомцу уже успела улетучиться. – У меня куча дел. Мне надо продать еще много животных сегодня. Мужчина наклонился над столом, крепко сжав в пальцах перо. Пусть и весь перепачканный навозом, он держался не так, как остальные мужчины. По крайней мере, не так, как все мужчины, которых она знала. Не так, как ее односельчане. Он держался с достоинством. С высоко поднятой головой. Словно считал себя лучше всех остальных. Лучше этого места, этих людей. Да. Лучше ее. Наконец он подписал документ, а потом оставил росчерк в бухгалтерской книге. Перо громко заскрипело, и в следующую секунду все было кончено. Задокументировано для потомков. Словно скот, ее передали от одного хозяина к другому. Она подумала об отце, и ей стало больно. Он наверняка не предполагал, что все так обернется, не предполагал, что ей придется вытерпеть такие унижения… что все это будет опасно для ее жизни. Она сделала шаг вперед, силясь рассмотреть его имя на бумаге, чтобы знать, с кем соединила ее судьба, чье имя она теперь носила, – имя, которое никогда не станет ее родным. Но он отошел и заслонил собой стол. Сын мистера Хайнса поспешно посыпал документы песком и ловко сложил их, а потом поместил каждый в отдельный конверт. Мистер Хайнс взял в руки оба конверта. – Квитанция о продаже для каждого из вас, – сообщил он. – Смотрите не потеряйте. Хотя теперь это событие общественного масштаба. – Он подмигнул мистеру Бирду и хлопнул его по спине. – Вы снова свободный человек, Бирд. Радуйтесь холостой жизни. Внезапно рядом с ними возникла миссис Макферсон. Или, возможно, она всегда была где-то рядом. Протолкнувшись ближе к столу, она взвизгнула и всплеснула руками. Бирду явно не суждено было долго оставаться холостяком. – Пятьдесят фунтов! Мистер Бирд! Вот это да! Сложно поверить! Столько денег за такой мешок с костями, как Элис. Миссис Макферсон с неодобрением посмотрела на девушку. Элис прикусила губу, чтобы не съязвить старой карге в ответ. Она неловко поежилась, заметив на себе взгляд незнакомца. – Пойдем, – сказал незнакомец, точнее говоря, ее новый муж. Она все еще не знала его имени. Она не знала, как к нему обращаться. Прежде чем она повернулась, чтобы уйти, мистер Бирд протянул руку и коснулся ее плеча. – Элис… Она остановилась и посмотрела на него, ожидая, что он захочет попрощаться. И пообещала себе сдержаться и не обругать его, хотя ей очень хотелось это сделать. Кровь быстро бежала по ее жилам, а голова шла кругом от всего, что произошло. Она не знала, как реагировать, если он соизволит извиниться… Ведь после стольких лет преданной службы его семье она заслуживала хоть немного внимания. Возможно, он дал ей кров над головой, но она сторицей отплатила ему за все. Элис сомневалась, что сможет вежливо принять его извинения. – Ты забыла забрать это. Она опустила взгляд. Мистер Бирд протянул ее потертый чемодан. Без слов прощания. Без извинений. И пусть она не хотела слышать от него ничего подобного, она рассердилась из-за того, что он сам и не подумал прощаться. И извиниться не пожелал. – Ох, – только и смогла выдавить из себя Элис. Она взяла чемоданчик влажными пальцами, молча кивнув. Обернувшись, она увидела, что ее ждет новый муж. На секунду их взгляды встретились. Она тут же отвернулась. Он последовал дальше, а Элис пошла за ним следом, крепко сжав рукоятку чемоданчика. Она шла ровной походкой, с высоко поднятой головой. Миссис Макферсон наморщила нос, когда они проходили мимо нее. – Фу! Надеюсь, у него остались деньги на то, чтобы принять ванну. Элис шла за мужем, украдкой разглядывая его. Она заметила, какие у него широкие плечи. Однако он не обернулся. Как и она. Не было нужды оборачиваться. Ей нужно смотреть только вперед, где ее ждало туманное будущее, на котором ей стоило сосредоточиться. Она должна все исправить. Хватит с нее страданий. Хотя Ярдли предал ее и ему больше не было места в ее жизни, она все равно могла завоевать себе достойное будущее. Люди расступались, пропуская высокого незнакомца. Она не знала, в чем заключалась причина, – в его высоком росте или ужасном запахе. В любом случае никто не путался у него под ногами. Они покинули площадь, прошли еще немного и встретили какого-то мальчика, который держал за поводья отличного мерина вороной масти. Элис захотелось его погладить. – Возьми. Ее муж швырнул мальчишке монету. Муж. Она заморгала, удивляясь этому слову. Оно казалось ей неправильным. – Спасибо, сэр! – воскликнул мальчик и бросился прочь, чтобы купить какую-нибудь сладость на неожиданно заработанные деньги. Мужчина легко забрался в седло, и его загадочные голубые глаза остановились на Элис. Она посмотрела на него, надеясь, что он не посадит ее перед собой. Ей было бы противно прикасаться к его вонючему телу. Уж лучше она пойдет пешком. – Я возьму твой чемоданчик. – Он протянул руку, а она подала ему свою ручную кладь, после чего он пристегнул чемоданчик к седлу. – Следуй за мной, – приказал он, прежде чем развернуть скакуна. После секундного колебания она повиновалась. Пока что она была готова слушаться. Она будет выполнять все его приказы. Временно. Пока не придумает план. Как бы сложно это ни было, она наберется терпения и будет ждать. Оценивать. Разрабатывать план. Элис без труда поспевала за всадником. На улице было много народу. На обочинах стояли прилавки и палатки, в которых торговали всякой снедью, потому проехать тут было нелегко. У девушки заурчало в животе, кода она почувствовала запах жареного мяса и свежего хлеба. Ей действительно следовало лучше поесть утром… но тогда ее стошнило бы прямо во время этого ужасного аукциона. Нелли была права. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой униженной. Черт бы побрал Ярдли за то, что он бросил ее. Она его никогда не простит. Лошадь медленно ступала по дороге, неспешно продвигаясь через толпу. Для Элис это было тем более неприятно, потому что она тащилась за лошадью человека, который только что ее купил. На нее косились, она слышала шепот и смешки за спиной. Это было очень унизительно. Возможно, ей повезло, что он был приезжим. Они уедут из этой деревни в другое место, где люди не будут знать ужасных обстоятельств их знакомства. К горлу подступила горькая желчь, когда она вспомнила, что теперь связана с этим человеком. По крайней мере до тех пор, пока не придумает, как вырваться на волю. Людей на улице становилось все меньше. Они оказались на краю деревни, на дороге, ведущей на север. Незнакомец подъехал к обочине и спешился. Он повернулся к Элис лицом. Ей пришлось поднять голову, чтобы посмотреть ему в глаза, а ее никто бы не назвал низкорослой девушкой. Она была одного роста с мистером Бирдом и чуточку пониже Ярдли. Элис сглотнула и постаралась взять себя в руки, борясь с желанием отойти назад. Когда они выехали из деревни и оказались вдали от шума и давки, она поняла, что ей холодно. Здесь не было зданий, которые могли бы защитить ее от пронизывающего ветра, прижимавшего юбки к ее ногам. Задрожав, она поплотнее закуталась в пальто. Но дело было не только в холоде. Она почувствовала… одиночество. Ей казалось, что они остались одни на всем белом свете, даже несмотря на то, что совсем рядом находилась деревня, из которой доносился отдаленный шум. В этот момент и в этом месте были только они, ветер и скрип веток под тяжестью снега. Снег кружился, медленно опадая на землю. Он запорошил плечи всадника, ложась на темную ткань его пальто. Широкие плечи. Элис сглотнула, почувствовав, как к горлу неожиданно подступил комок. Незнакомец был очень крупным. Одежда была тесной для него. Она с опаской разглядывала своего нового мужа, начиная понимать, что теперь принадлежит ему. Это ее пугало. Девушка боролась с желанием отойти от него подальше. Или убежать обратно в деревню, пронзительно крича, как ей хотелось в глубине души. Как она здесь оказалась? В этом месте? Как так получилось? Она полагала, что этот день закончится совсем иначе. Его голубые глаза вспыхнули, такие яркие на его лице, заросшем бородой. Элис показалось, что он понял, о чем она думает. Молчание между ними становилось почти невыносимым, заставляя Элис нервничать. Она была связана с этим человеком. Она попыталась свыкнуться с этой мыслью… или полностью отринуть ее. Из его рта, скрытого густыми волосами, вырывались облачка пара. Он выглядел почти как библейский персонаж. Словно Моисей, вышедший из пустыни. Он казался достаточно… диким. Этот человек наверняка мог поймать и убить какое-нибудь животное голыми руками, чтобы потом съесть его. Несмотря на его хорошее произношение, в нем чувствовалась какая-то грубость, которая обескураживала Элис. Даже после возвращения из флота Ярдли не выглядел таким мужественным. Совсем нет. Друг ее детства не был таким широкоплечим, таким высоким. По правде говоря, пять лет на флоте почти не изменили его. Он мало отличался от того мальчишки, который жил по соседству с ней. Она сомневалась, что у него росла борода. Возможно, этим-то он ей и нравился. Все в нем было знакомо, и это навевало воспоминания о более счастливых временах в ее жизни. Этот мужчина, меньше всего похожий на Ярдли, мог раздавить ее. Она с трудом сглотнула. Он способен затащить ее в лес, и она не сумеет дать ему отпор. Ее сопротивление ничего не даст. Он был крепким. Молодым. По крайней мере, моложе мистера Бирда, который отпраздновал шестидесятилетие прошедшей зимой на Рождество. Но не так молод, как ее Ярдли. Ярдли по сравнению с ним был мальчишкой. Элис почувствовала внезапный приступ гнева. Нет. Ярдли больше не принадлежал ей. Возможно, он никогда ей не принадлежал. Иначе он находился бы здесь, а она не стояла бы рядом с этим человеком, этим чужаком, и не размышляла о том, как он может уничтожить ее. Она собрала остатки самообладания и глубоко вздохнула, почувствовав острый запах навоза, исходящий от мужчины, который только что купил ее за пятьдесят фунтов. Она поморщилась и прикрыла нос. «Как бы там ни было, но от Ярдли хотя бы не воняло», – подумала Элис. Они продолжали молча смотреть друг на друга. Это напомнило Элис, как в дом Бирда принесли Муди, пятнистого кота. Домашний пес и пришелец-кот несколько недель с опаской наблюдали друг за другом. Когда Элис заходила на кухню, они всегда сидели в своих любимых углах, внимательно наблюдая друг за другом дикими глазами, глухо рыча и шипя, ожидая, пока другой сделает шаг или издаст звук. Она не знала, кем она была в этой ситуации – котом или псом. Но животные находились в одинаковом положении. Сейчас же она не находилась в таком же положении, как и незнакомец. Нет, она чувствовала себя достаточно бледно по сравнению с мужчиной, который возвышался над ней. – Твое имя Элис Бирд… – Не Бирд. Больше нет, – быстро возразила она. – Меня зовут Элис. Элис Белл. Она никогда не чувствовала себя Элис Бирд. Она была Элис Белл. Всегда была ею. Даже если в документах написано иначе. Теперь, как она полагала, ей придется носить другое имя… Имя, которого она даже не знала. Это казалось очень странным. Она даже не знала свою новую фамилию. Он издал какой-то непонятный звук. – Очень хорошо, Элис Белл. По всей видимости, он не возражал против того, что у них будут разные фамилии. По крайней мере, Элис так показалось. Он продолжил: – Не думай, что все это что-то значит. На самом деле нас ничто не связывает. Она открыла рот и закрыла его. И так несколько раз. Элис была крайне удивлена и не знала, что ответить. У него была квитанция, говорившая о другом. Прошло несколько секунд, прежде чем он добавил, словно почувствовав ее смущение: – Я не твой муж. Он сердито посмотрел на нее. Его глаза вспыхнули голубым огнем. На его небритом лице, заросшем густыми темными волосами, они были похожи на два глубоких озера, скрывавших неизвестные тайны. – Давай начистоту. Ты не моя жена. Глава пятая, в которой голубка расправляет крылья в новой клетке Его слова не содержали никакого скрытого смысла, но это все равно смутило ее. Он купил ее, словно мешок с зерном, и у него имелся документ, подтверждавший факт покупки. Что за человек приобретает на аукционе женщину, а потом говорит, что она ему не нужна? Она больше не миссис Бирд. Нравится ей это или нет, но теперь она принадлежит этому незнакомцу. Она – его собственность, даже если он этого не хочет. – Разве это не так? Разве это ничего не значит? – Она облизала губы. – Есть же… документ. Квитанция. Элис посмотрела в сторону деревни. Она все еще слышала голос мистера Хайнса в голове, когда он огласил окончание торгов: «Продано!» Если для него это ничего не значит, тогда что ей теперь делать? Она свободна? Неужели он хочет отпустить ее? Инстинктивно она дотронулась до горла в том месте, где кожу натерла веревка. Ей казалось, что она до сих пор чувствует ее грубое прикосновение. Глядя на этого мужчину, она не ощущала себя свободной. Ей снова казалось, что она попала в западню. – Возможно, в вашей захолустной деревеньке продажа жены с аукциона и считается законным способом соединить судьбы двух людей. – Она различила в его голосе презрение. – Но я уверяю тебя, что цивилизованный мир не признает то, что кучка провинциалов считает свадьбой. Элис напряглась. Слова этого человека оскорбили ее. Он произнес слово провинциалы, словно это было что-то плохое. Она не сомневалась, что он считал ее одной из этих провинциалов. С таким же успехом он мог бы назвать их идиотами. Элис не знала, что ей делать, оскорбиться или обрадоваться. Скорее обрадоваться, если он не признавал продажу законной. Это могло принести ей свободу. Она подавила желание заявить, что ее отец был учителем и что к пяти годам она сносно умела писать и говорить по-французски. Возможно, она никогда не выезжала из родной деревни и была бедна как церковная мышь, но она не была идиоткой. Однако вслух она этого не сказала. Пусть считает ее провинциалкой. Никчемным человеком. Она не хотела, чтобы он оставил ее для себя. – Как бы там ни было, если вы считаете, что ничего не должны мне, я вас не задерживаю. Она махнула рукой в сторону покрытой снегом дороги, одновременно лихорадочно соображая, что она будет делать, когда он бросит ее. Где она найдет деньги, чтобы добраться до Лондона? А если она сможет туда добраться, на что она будет жить, пока не подыщет работу? Мистеру Бирду она больше не нужна. Он четко дал это понять. Несмотря на то что он неплохо заработал, продав ее, она знала, что он не даст ей ни единого пенса. Она вдруг вспомнила миссис Макферсон. Вдова наверняка накинется на нее с метлой, если заметит рядом с домом. Она явно решила окрутить мистера Бирда, и Элис ей только мешала. Нелли будет не против помочь ей, но ее молодой муж наверняка станет возражать. Он трудился помощником кузнеца, и их маленькая семья едва сводила концы с концами. А еще Нелли вынашивала второго ребенка. Элис не хотела быть им обузой. Ее не-муж прищурился. Он внимательно смотрел на нее, размышляя о чем-то. Элис ожидала, что он вскочит в седло и уедет. Она была убеждена, что он вот-вот так и поступит. – Я не говорил, что я ничего не должен тебе. Я понимаю, что у меня есть обязательства перед тобой, – наконец ответил он с каменным выражением лица. Какие же это у него могут быть обязательства перед ней? – Что вы конкретно имеете в виду? – с подозрением спросила она. Он же не верит в законность этой сделки. Как он себе представляет эту ситуацию, если не считает их мужем и женой? – Мы можем договориться. Ты хочешь куда-то отправиться? У тебя есть семья… – Которой вы хотели бы меня навязать? – бросила она. Он заколебался и кивнул: – В некотором смысле… да. Она подавила желание сказать, что если бы у нее была семья и поддержка, она никогда не оказалась бы на аукционе в качестве товара. Однако он ничего о ней не знал. Он лишь видел, что ее семья с радостью продала ее. Незнакомец не знал, что она сирота. Он не знал, что когда-то у нее были любящие родители, которые теперь переворачивались в могилах из-за того, что она попала в столь ужасное положение. Вспомнив о родителях, Элис чуть не разрыдалась. Она тяжело вздохнула и попыталась не думать о них. – Нет. У меня ничего нет. И никого, – добавила она, показав пальцем на чемоданчик, притороченный к седлу. Она не понимала, почему ей так неприятно признаваться ему в этом. Ее гордость и так прошла проверку на прочность сегодня. Она не думала, что может быть еще хуже. Она ошибалась. – Это все, – добавила она. – Вся моя жизнь в этом чемодане. Он посмотрел на чемоданчик и нахмурился. – Никаких друзей или… – Никого, – перебила она его. Он задумался и спросил: – Тогда я могу проводить тебя куда-нибудь? – Сказав это, он поморщился от досады. Возможно, даже от злости. Он не хотел оставаться с ней. Элис выпрямилась. В этом она была с ним солидарна. – Ты хочешь куда-то попасть? Куда бы она хотела отправиться? Словно это было так просто. Словно у нее в жизни был выбор. – Я хочу в Лондон. Поскольку он спросил, она вполне могла сказать правду. Он вновь поморщился. – Я оттуда приехал, и я туда не собираюсь. По крайней мере, не скоро. Она резко рассмеялась, чуть не плача. Вот это удача! Он приехал из города, в котором она так хотела очутиться. – Тогда куда угодно. Желательно в большой город. Куда-нибудь, где она могла бы потеряться, а потом обрести себя снова. Незнакомец чуть заметно кивнул. – Я правильно понимаю, что у тебя никого и ничего нет? Ни дальних родственников, ни денег? Она переступила с ноги на ногу. – Да. – Значит, я могу тебя отвезти куда-нибудь, но там тебя ничего ждать не будет. Он сказал это, чтобы она почувствовала себя… лучше? Элис посмотрела ему в глаза, зная, что вызывает у него лишь жалость. Она ненавидела его за это и подозревала, что то же он испытывал, когда она стояла на помосте с поводком на шее. Ее чувство собственного достоинства требовало хоть какой-то передышки, ей не хотелось, чтобы он считал себя чем-то обязанным ей. – Да, – ответила она. – Это так, но я могу позаботиться о себе сама. – Неужели? В его голосе звучало сомнение. Он скрестил руки на груди и пристально посмотрел на нее. Посмотрел на жалкую и одинокую женщину. Ей это было очень неприятно. Она расправила плечи, пытаясь выглядеть более внушительно. Более крупной и сильной. Он окинул ее внимательным взглядом. – Ты владеешь какими-то навыками, которые помогут тебе найти работу? Элис тряхнула головой и презрительно фыркнула: – Вы же были на аукционе, не так ли? Я думаю, что вы слышали описание моих достоинств. Он медленно кивнул. – Ты работала на ферме, верно? Ты умеешь готовить, убирать, шить. После каждого слова он делал небольшую паузу, словно зачитывая невидимый список. – Да. – Она, по сути, была семейной служанкой и выполняла самую разную работу, порой сложную и тяжелую, даже вела бухгалтерскую книгу мистера Бирда. Потому она так и сказала: – Я вела хозяйство. – Ага. – Он щелкнул пальцами. – Значит, домоправительница. Кажется, эта работа как раз для тебя. Домоправительница. Она полагала, что это лучше, чем ненужная жена. Элис смерила его подозрительным взглядом. Он намекал на то, что поможет ей найти работу? Она не смела на это даже надеяться. – У меня есть для тебя должность. Я еду в свое поместье на севере. На полуострове Блэк-Айл [1] . Блэк-Айл действительно находился далеко на севере. Она же хотела уехать подальше на юг. Ближайшим городом был Инвернесс [2] , который с Лондоном не сравнить. Однако он предлагал ей работу. Элис снова смерила его подозрительным взглядом. – У вас там собственность? – Да. Килмарки-Хаус. Поместье находится в северной части полуострова, недалеко от побережья. 1 Блэк-Айл – полуостров в восточной части Северо-Шотландского нагорья, занимающий часть территории исторической области Росс и Кромарти. На территории Блэк-Айл расположен город Кромарти, а также несколько деревень. ( Здесь и далее примеч. пер. ) 2 Инвернесс – город-порт на севере Шотландии. Административный центр округа Хайленд. Единственный в округе населенный пункт со статусом города. Элис сразу же вспомнила уроки географии, которые давал ей отец. – Это правда, что там можно увидеть дельфинов? В море? Хотя Шотландия со всех сторон окружена морем, Элис никогда не видела океана, не говоря уже о дельфинах. – Я что-то такое слышал. Она моргнула. – Вы там никогда не были? И это ваша собственность? – Нет, я туда не ездил, но я слышал, что с берега можно увидеть дельфинов. И китов тоже. Что за человек может владеть поместьем, в котором никогда прежде не был? Неужели он богач, который просто не любит принимать ванну? – Я слышала, что там очень красиво, – призналась она, размышляя над его предложением. Блэк-Айл. Это не Лондон, но она хоть немного посмотрит мир. И ей хотелось увидеть дельфинов. Это неплохой стимул. – Мне будут платить жалование? Она могла бы работать и откладывать деньги, чтобы потом перебраться в Лондон. Или в любое другое место… Неплохо бы иметь в кармане хорошие рекомендации. – Конечно, – ответил он ровным голосом. – Конечно? Он вел себя так, словно ей следовало ожидать от него честной игры, хотя она привыкла к тому, что жизнь несправедлива. Если бы в жизни все происходило по справедливости, она не стояла бы сейчас рядом с ним со следами веревки на шее. – Я купил тебя не потому, что мне нужна была бесплатная рабочая сила, – добавил он с ноткой негодования в голосе. Элис чуть не спросила, почему же он ее купил. Иногда лучше не задавать вопросов. Она решительно кивнула: – Я принимаю ваше предложение. Ей едва ли стоило рассчитывать на лучшее в ближайшее время, и она это прекрасно знала. Темные усы, скрывавшие его губы, дернулись. – Очень хорошо. – Он окинул ее быстрым взглядом. Развернувшись, вскочил в седло. – Жди здесь. Не сказав больше ни слова, он повернул коня и ускакал в сторону деревни. Элис посмотрела ему вслед, пытаясь понять, что происходит. Почему он поехал обратно в деревню? Он должен вернуться, ведь он забрал ее чемоданчик. Она задрожала и обняла себя за плечи. Ей было неприятно зависеть от этого человека – ее не-мужа. От мужчины, имени которого она все еще не знала. Она разозлилась. Вероятно, он не считал ее достаточно важной, чтобы представиться как положено. Постояв на обочине дороги, она спустилась к лесной опушке и оперлась плечом о ствол дерева. Она бы с радостью села, но земля была покрыта снегом. Ее платье и пальто могли промокнуть. Тогда она всерьез замерзнет. Элис оглядела свой наряд – потрепанную одежду и тесные сапоги. Это не годилось для поездки на север, в горы. Там будет еще холоднее. Медленно тянулись минуты. Элис посмотрела на покрытое облаками небо. Уже скоро наступит вечер. В животе начало урчать. Она хотела, чтобы незнакомец побыстрее вернулся и они где-нибудь поели. В любом случае она не собиралась его об этом просить. – Элис! Услышав свое имя, она резко подняла голову и осмотрелась. К ней шла Нелли, поддерживая свой большой живот. Элис поспешила навстречу подруге, волнуясь за девушку, за которой она ухаживала столько лет. – Нелли! Зачем ты сюда пришла, да еще и пешком? Сейчас слишком холодно. Тебе нельзя долго находиться на холоде. Нелли тяжело дышала. – Я слышала, что случилось. Чертов Ярдли. Жаль, что он вообще вернулся! И мой отец… Я с ним больше никогда не буду разговаривать. – Ну, все хорошо. – Элис погладила девушку по спине, стараясь успокоить ее. – Не волнуйся. – Ты не можешь с ним уехать. – Нелли огляделась. – А где он? Он тебя бросил здесь? – Нет, он вернется. Я просто жду его тут. По крайней мере, она надеялась, что он вернется. У Нелли глаза были на мокром месте. – Я слышала, что он очень высокий и от него воняет, как из нужника. Элис поморщилась. – Да, ему не мешало бы принять ванну. Она надеялась, что он это сделает. Нелли покачала головой и насупилась. Из глаз ее брызнули слезы. – Нет. Ты не можешь уехать с ним! – Тише. Тебе нельзя переживать. – Ты заслуживаешь лучшего, Элис. Кого-то получше, чем мой отец, черт его дери. – Она усмехнулась, продолжая свою обвинительную речь. – Получше, чем Ярдли… и лучше, чем какое-то чудовище! Как раз в этот момент чудовище вернулось. Девушки одновременно повернулись, услышав стук копыт. Не-муж Элис ехал по дороге. Его конь поднимал клубы снежной пыли. За его спиной с явной неохотой мерно трусила маленькая лошадка, словно животное недавно забрали из теплой конюшни. Элис пригляделась и поняла, что это не лошадь. Это был мул. Незнакомец вел за собой обычного мула. Он остановил коня перед ними, и не успела Элис спросить про мула, как Нелли бросилась в атаку, готовая продолжить свою обличительную речь: – Послушай! Даже не думай, что ты сможешь обижать ее! – Она погрозила ему кулаком, другой рукой придерживая живот. В этот момент ее гнев выглядел довольно нелепо. Она мало кого могла испугать. – Если посмеешь, я тебя найду! Я жизнь потрачу, преследуя тебя повсюду! Ты у меня заплатишь, клянусь Господом! Элис не могла понять выражение лица незнакомца, поскольку б'oльшую часть его лица скрывала густая борода. Он удивленно моргнул, глядя на Нелли, и медленно кивнул головой. Элис поймала себя на мысли, что у него это получилось весьма величественно. – Я даю вам слово, что вашей подруге не причинят никакого вреда. Нелли пристально посмотрела ему в глаза, словно пытаясь понять, врет он или нет. Молчание затянулось, и Элис нарушила его, тихо кашлянув. Шмыгнув носом и немного успокоившись, Нелли повернулась и обняла подругу, цокая языком. – Береги себя. Куда мне слать письма? – Она бросила еще один подозрительный взгляд через плечо. – Я хочу, чтобы ты мне написала, что с тобой все хорошо. – Я буду в Килмарки-Хаусе на Блэк-Айле. – Она мягко сжала ладонь Нелли. – Не волнуйся. – Это недалеко от Инвернесса, – добавил незнакомец. Нелли снова бросила на него недовольный взгляд, явно не намеренная подружиться с ним. Ему пришлось бы постараться, чтобы снискать ее расположение. Одного обещания не вредить Элис было недостаточно. – Я буду писать тебе, и если я не получу ответа… – Я знаю… ты пошлешь армию. Она снова сжала ладонь Нелли. – Нет, мне не понадобится армия, – громко ответила она, глядя на него и обращаясь тоже к нему, а не только к Элис. – Я сама не промах. Элис кивнула, чувствуя, как у нее дрожат губы. – Спасибо, – шепнула она подруге. – За что? – За то, что хоть ты меня любишь. Еще утром она считала, что у нее больше друзей, а не одна только Нелли. Она думала, что Ярдли тоже ее друг. Нелли тихо вскрикнула и снова обняла ее. Элис рассмеялась и похлопала ее по спине. – Я буду ждать твоих писем с нетерпением. Хочу, чтобы ты мне рассказала о младенце. А теперь ступай. Тебе нужно оказаться в тепле. Нелли отступила на шаг, снова шмыгнув и вытерев свой покрасневший нос. Она кивнула: – Да. Элис повернулась к не-мужу и, подняв голову, заглянула ему в глаза: – Я так понимаю, что этот мул для меня, сэр? Он коротко кивнул. Она перевела взгляд на животное, задумчиво рассматривая его. Мул так же задумчиво таращился на нее своими большими темными глазами. – Оно… – Элис запнулась и заглянула под живот мула. – Он кажется маленьким. Вы хотите, чтобы я ехала на нем? Вы уверены, что он выдержит мой вес? – Мулы выносливее, чем кажутся. Однако она все равно с опаской поглядывала на животное, словно ожидая, что оно внезапно превратится во что-то другое. Во что-то похожее на обычную лошадь. Наконец, кивнув головой, она сказала себе, что у этого мула характер наверняка лучше, чем у других. – Очень хорошо. Давайте отправимся в путь. Он слез с коня и подошел к ней. Она отступила на несколько шагов и остановилась. Нелли зашипела, готовая в любой момент броситься на мужчину, несмотря на свое состояние. Покачав головой, Элис велела себе не нервничать. В конце концов, она была ему не нужна как жена. Он пожалел ее и предложил место домоправительницы. Если он не врал, ей следовало ликовать. У нее появится работа. Она накопит денег и вскоре отправится, куда захочет. Если он не врет, то скоро она будет свободна. Глава шестая, в которой волк не знает, что делать с голубкой Маркус помог ей взобраться на мула, хотя она, по всей видимости, сумела бы справиться и сама. Животное действительно было невелико. – Возможно, я назову его Малыш, – пробормотала она, устраиваясь поудобнее у него на спине. Даже несмотря на то, что Маркус не был настроен на веселый лад, его губы изогнулись в улыбке, когда он наблюдал за тем, как она усаживалась на мула, за которого он отдал намного больше, чем эта старая кляча стоила. Настоящее вымогательство. В конюшнях ему смогли предложить только этого мула. Маркусу пришлось постараться, прежде чем удалось убедить хозяина конюшни расстаться с животным. Все остальные лошади как раз продавались на аукционе, а Маркус не хотел туда возвращаться. Его интерес к подобным мероприятиям значительно охладел. Он сомневался, что теперь когда-нибудь захочет посетить нечто подобное. Он молча смотрел на Элис, поправляющую свои мятые и грязные юбки и пальто, чтобы они прикрывали ноги. Несмотря на это, он все равно заметил толстые шерстяные носки, торчавшие над ее потертыми сапогами. Ни одна знакомая женщина Маркуса не надела бы подобный убогий наряд. Тем более она не снизошла бы до того, чтобы сесть на подобного зверя. Элис почти задевала землю носками сапог. У его отца имелись борзые, которые были выше в холке, чем этот мул. Однако она не протестовала. Конечно нет. Она ведь из простолюдинов, разве не так? Он купил ее за пятьдесят фунтов. Она не станет жаловаться, поскольку привыкла к намного худшим условиям. Несмотря на это, Маркусу все равно было не по себе. Вся эта история ему не нравилась. Ему претила мысль о покупке человека, даже если им руководили жалость и альтруизм. Он отвел взгляд, чтобы не смотреть ей в глаза, ощущая почти такую же неловкость, как тогда, когда она стояла на помосте с веревкой на шее. Он не владел ею. И она не была его женой. Ни один суд не признает их союз законным. Однако суд может постановить, что он несет за нее ответственность. Маркус поморщился. У него действительно осталась квитанция об оплате, как бы глупо это ни звучало. Она лежала в кармане его жилета тяжелым грузом. Ему не нужна была квитанция. Он и так знал, что несет за нее ответственность. Он открыл свой рот и кошелек ради нее. Он принял на себя обязательства. У нее не было ни гроша за душой, ни крыши над головой. Он не мог ее бросить. «Твой отец бросил бы…» – мелькнула мысль. Если бы на его месте был отец, он бы воспользовался положением по максимуму. Сделал бы с ней все, что захотел, а потом бросил бы, как только она ему надоела бы. «Но я не такой. Я так не поступлю. Я ее не трону». Эта мысль помогла ему прийти в себя. Меньше всего на свете он хотел быть похожим на отца. С тех пор как узнал о нем правду; узнал, какой он был человек на самом деле. Он выдохнул. Сейчас Элис находилась у него на службе. Вот и все. Так и будет. В Килмарки-Хаусе прислуги почти не было. Смотритель и его семья управляли поместьем. Из последнего письма мистера Шепарда он понял, что им не помешала бы помощь. Его жена была больна, потому Элис могла бы взять на себя обязанности домоправительницы. Подумав это, Маркус взял поводья и протянул их девушке. Она нагнулась, чтобы принять их, и в этот момент наморщила нос. Маркус опустил взгляд и посмотрел на свою одежду, вспомнив, что провел предыдущую ночь в конюшне. Это было унизительно. Обычно женщины искали его общества. Он к этому привык. Это было не так уж важно. Его эго не отличалось особой чувствительностью. Эта девушка все равно была не в его вкусе, даже если бы она проявила к нему интерес. – Ну вот, – резко бросил он. – Держи. Она взяла поводья. Он подошел к своему скакуну и забрался в седло, не обращая внимания на подругу Элис, которая все еще стояла на обочине, глазея на него, словно он был двухголовым чудищем, готовым съесть Элис в любую секунду. Он услышал, как они начали о чем-то тихо шептаться у него за спиной. Потом мул последовал за ним, давя снег копытами. – Ну же, Малыш. – Она щелкнула языком. Мул тихо заржал, выражая протест. – Ой! – воскликнула она. – Он укусил меня. Ну вот. Маркус притормозил и крикнул: – Ты должна показать, что ты здесь главная! – Я не думаю, что он согласится. Ой! Прекрати, Малыш. Такими темпами они несколько месяцев будут добираться до Килмарки-Хауса. – Возможно, ему не нравится кличка. – А как прикажете его называть? Просто мул? Почему вы считаете, что такое обозначение не оскорбит его? Тяжело вздохнув, он развернул коня и подъехал к ней. Он поможет ей только на этот раз. Она – его служанка. Ему не следует сдувать с нее пылинки, давая повод считать, что их связь чем-то отличается от отношений между работодателем и прислугой. Надо следить, чтобы они строго выполняли свои роли. Это будет нелегко, учитывая, что им придется путешествовать вместе, но вполне выполнимо. Он купил ее на аукционе не ради низких развлечений. Им руководила жалость. Элис выглядела несчастной, слабой, но при этом смелой, пока стояла перед той грязной толпой. Его отец сказал бы, что он проявил слабость, переживая за какую-то крестьянку. Тем более за такую неказистую особу. Она явно была не в его вкусе. Это означало, что ему будет легко держать ее на расстоянии. Он направил Буцефала к мулу, который тут же осторожно отошел в сторону. – Мне кажется, ему не нравится, когда вы так близко подъезжаете к нему, – нервно произнесла Элис. Он протянул руку и поправил поводья. – Не надо так резко дергать. У него чувствительный рот. Достаточно легонько потянуть их на себя. Он нагнулся и сжал ее ногу ниже колена, показывая, в каком месте нужно упираться мулу в бока. Она вздрогнула от его прикосновения и быстро убрала ногу. – Направляй его ногами, – бросил он, даже не пытаясь объяснить свои действия. Естественно, девушке не нравилось, когда он до нее дотрагивался. Когда он выпрямился, то увидел, как она поспешно отвернулась и прикрыла лицо ладонью, напомнив ему, что от него по-прежнему воняет. Он отъехал в сторону, чувствуя легкую обиду, которая, возможно, была неоправданной. От него действительно воняло. И он это знал. Он не хотел обижаться. Но он также не хотел, чтобы она от него шарахалась, – девушка, которую он спас. Возможно, это был единственный бескорыстный поступок, который он совершил за свою жизнь. Потому – да, для него это было важно. По крайней мере, он так считал. Важно знать, что она думает о нем. Она хотя бы должна понимать, что он не извращенец. – Не отставай, – резко сказал он. – Мул должен следовать за Буцефалом. Он поехал вперед и тут же услышал ее вопрос: – Вашу лошадь зовут Буцефал? – Да. – У вас такой красивый конь. Маркус заколебался, прежде чем ответить. Он все еще не мог забыть отвращения на ее лице. Она продолжила: – Эта кличка подходит ему, хоть она и длинная. Спустя несколько секунд он все же смог выдавить из себя: – Буцефал был… – …конем Александра Великого. Да, я знаю. Маркусу пришлось подавить желание снова обернуться. Эта крестьянка, которую он купил на сельском аукционе, знает историю Древней Греции? Никогда бы он такого не подумал. Он гадал, какие еще сюрпризы готова преподнести ему эта девушка. Он снова вспомнил, как она стояла на помосте, глядя на толпу топазовыми глазами из-под темных бровей, пока медленно падал снег. Тогда он был озадачен этим спектаклем, удивляясь нереальности происходящего на площади, абсолютной его абсурдности. Но теперь ему в голову пришла неожиданная мысль. Она была не от мира сего, кем-то вроде феи. Голубка с бледными чистыми крыльями, связанная, чтобы не улетела, пока вокруг нее бушевали страсти человеческие во всем их вопиющем уродстве. Он кое-что знал о страстях человеческих и их низменных проявлениях. Даже несмотря на то, что там она казалась ему неприкосновенной, если бы он не сделал то, что сделал, это уродство коснулось бы и ее тоже. Он это знал. Потому он поступил так, как поступил. Он легонько пришпорил коня, словно желая оторваться от девушки на муле. Ему нужно добраться до Килмарки-Хауса, где он назначит ее домоправительницей, а сам вздохнет спокойно. Глава седьмая, в которой голубка порхает по новой клетке, изучая ее Элис нагнулась и почесала лодыжку, где ее укусил мул. Она знала, что позже там появится синяк. К счастью, животное больше не пыталось ее съесть. Неизвестно, помог ли тут совет не-мужа или мул сам решил увеличить скорость и не плестись за Буцефалом как черепаха. Малыш все равно двигался недостаточно быстро. Это было смешно. Мужчина вынужден был периодически останавливаться. Его недовольные взгляды дали понять, что его это раздражает. Элис сдержалась и не сказала, что именно он купил ей этого мула. Только теперь он был ее хозяином, потому она прикусила язык. Она уставилась на широкую спину не-мужа, который ехал впереди, на его грязное темное пальто. Похоже, он успел где-то поваляться на земле. Это озадачивало Элис. Он явно был джентльменом, обладал правильным, четким произношением. У него имелась собственность и средства, и их было достаточно, чтобы купить ее и мула. Однако выглядел он паршиво. Решив, что им необходимо получше познакомиться, раз уж она вынуждена ехать вместе с ним, Элис прокашлялась. – А вы откуда? Прошло несколько секунд, прежде чем он ответил: – Я живу в Англии. Элис закатила глаза и чуть было не съязвила: «Это очевидно». Она не собиралась злить его. Хотелось ей этого или нет, но сейчас ее жизнь была в его руках. Он все еще мог бросить ее. Оставить в этих лесах, где ее разорвут волки. Она вздрогнула при одной мысли об этом. Так что не стоит надоедать незнакомцу в дороге. Однако ей все равно следовало быть начеку с этим мужчиной. Она прекрасно знала, что человек может говорить одно, а потом делать совершенно другое. Хоть он и пообещал ей работу, это не значило, что он сдержит слово. Опыт подсказывал ей, что она должна быть осторожна, что бы он ни утверждал. Его плечи приподнялись, когда он вздохнул. Она услышала его голос, по которому было понятно, что ему очень не хочется отвечать. Но он ответил: – Я провожу б'oльшую часть времени в Лондоне. Прошло еще пять минут, но он ничего не добавил. Элис облизнула губы и огляделась на покрытые снегом деревья, обступившие дорогу со всех сторон. – Я никогда не отъезжала так далеко на север от деревни. На самом деле она ни в каком направлении так далеко не заезжала. Копыта ритмично стучали по земле. Этот постоянный звук обладал гипнотическим эффектом. Элис получше устроилась в седле, сказав себе, что ей придется привыкнуть к молчанию, так как оно станет фоном их путешествия. Ничего страшного. Это будет приятным разнообразием по сравнению с домом Бирда, в котором царила постоянная суета. Только это молчание лишь укрепляло ее сомнения. Элис не спускала глаз с его спины. Она безоговорочно доверилась этому человеку. А что, если он ее обманет? Он мог врать ей обо всем. О своих намерениях. О том, куда они направлялись. И насчет обещанной работы тоже. Она ничего не знала о нем. Глубоко вздохнув, Элис попыталась успокоиться. Ей нужно сохранять самообладание. Теперь она оказалась одна. Совсем одна. У больше нет ни мужа, ни друзей, ни детей, за которыми надо приглядывать. Она теперь сама по себе и может полагаться только на себя, поэтому ей понадобятся выдержка и благоразумие. Она выдохнула, гадая, не лучше ли просто сбежать от него. Скрыться в лесу на этом медлительном муле. Мысль об этом едва не заставила ее улыбнуться. – Кажется, вы забыли представиться, – сказала она, чтобы как-то нарушить молчание и отогнать безумные мысли. Он остановился и развернул коня. – Разве? – Так и есть. – Какой я рассеянный! – Да, сегодняшний день был богат событиями, – согласилась она. – Действительно. Меня зовут Маркус. – Он поколебался и добавил: – Уэзертон. Она коротко кивнула, проговорив его имя про себя. Маркус. Уэзертон. Маркус Уэзертон. После этого Элис зашла еще дальше – Элис Уэзертон. Миссис Элис Уэзертон. «Нет». Она резко тряхнула головой. Это не ее имя. Он ясно дал это понять. Она никогда не будет его носить. Элис посмотрела на его суровое лицо и поежилась. Оно и к лучшему. Она не хотела попасть в очередную ловушку. Элис сглотнула, почувствовав, как у нее во рту пересохло. – Очень рада познакомиться с вами, мистер Уэзертон. Это было вежливое и приличное приветствие, хотя и немного запоздалое. Уэзертон что-то пробормотал в ответ. Элис была уверена, что он не радовался знакомству с ней. Однако она все равно намеревалась быть вежливой. Отец всегда учил тому, что вежливость и любезность очень важны. И все же ей хотелось получше узнать Маркуса Уэзертона, поэтому она спросила: – Если вы никогда прежде не были в Килмарки-Хаусе, почему вы решили отправиться туда сейчас? Еще и посреди зимы. Он молча смотрел на нее, раздумывая о чем-то, потом развернул лошадь и поехал дальше. Элис последовала за ним, понукая мула. Животное недовольно фыркнуло, но с неохотой покорилось. Элис продолжила: – Сейчас не лучшая погода, чтобы отправляться на север Шотландии. – Она надеялась, что сможет его разговорить. В голове ее мелькали мысли: «А что, если нет никакого Килмарки-Хауса? Что, если он солгал?» Элис почувствовала, как кровь быстрее потекла по ее жилам. Она с опаской посмотрела по сторонам. Медленно тянулись секунды, но он не отвечал. Казалось, что лес стал гуще. Ветви нависали над дорогой, заслоняя свет. Элис сомневалась, что сможет найти в этом лесу убежище. Тяжело вздохнув, она сказала: – Хотя я слышала, что в горах красиво в любое время года. Думаю, покрытые снегом, они выглядят величественно. Наконец он спросил усталым голосом: – Ты намерена болтать всю дорогу? – Вам не нравятся разговоры, сэр? В ближайшие дни мы проведем вместе много времени, поэтому я подумала, что это может помочь. – Помочь? Чем? Меня не интересуют пустые разговоры.

Конец ознакомительного фрагмента.