Английский Гельку доконал: она всё время улетала мыслями к предстоящей встрече, поэтому не соображала, что творится на уроке. За это учительница её мягко пожурила.

Всеми любимая молодая "англичанка" двоек не ставила, но, если надо, "за уши" вытягивала ученика на нужный уровень. И Ангелина вся извелась, ожидая, пока урок закончится, поминутно поглядывая на часы и уникая тщетных попыток учительницы втянуть её в разговор на тему "My friends". Она даже не заметила, что сидящая рядом Янка рассказывала, отвечая, о ней самой. А после звонка Гелька сразу понеслась к Нюсе.

— Нюся, умоляю, давай сбежим с истории — я не могу больше здесь сидеть!

— Ты уверена?

Ангелина энергично закивала головой.

— А куда пойдём? К тебе?

— Не знаю, куда угодно!

В толчее возле двери они не заметили поджидающую их Янку, которая расстроено посмотрела им вслед, когда они, спеша смыться, прошмыгнули мимо неё к лестнице.

Опасливо оглядываясь на окна учительской, девочки добежали до школьных ворот — спасительной границы их свободы. Взглянув последний раз на школу, Ангелина ощутила угрызения совести — ей редко доводилось прогуливать уроки, а тут она ещё и подругу в это втянула. Теперь, когда побег осуществился, она спрашивала себя, так ли уж трудно ей было высидеть один единственный оставшийся урок? Но, если убегать было глупо, то возвращаться обратно — ещё глупее, и Гелька отбросила сомнения.

— У нас всего час, — сказала она Нюсе, указывая на троллейбусную остановку. — Поехали. Кто знает, сколько добираться будем.

Нюся никак не комментировала Гелькино нетерпение, но самой Ангелине казалось, что она словно готовится прыгнуть с обрыва, и ей нужно скорее до него добежать, пока не иссяк запас смелости.

В троллейбусе Гелька машинально встала на задней площадке и уставилась на дорогу, чтобы не пропустить нужную остановку.

— Забыла, как называется, — пожаловалась она Нюсе. — До Дворца спорта мы не доезжали; кажется, сразу за Домом офицеров.

— Жигулёвский переулок?

— Как будто.

— Нам ещё долго ехать, — успокоила её Нюся. — После поворота следить начнём.

Ангелина ощутила огромную благодарность к подруге, которая, не раздумывая, оставила все свои дела и отправилась с ней, ничего не спрашивая и даже не пообедав.

— Гляди, эта машина едет за нами, как будто обогнать боится.

Душу Ангелины кольнуло тревожное предчувствие. Ей бы и в голову такое не пришло, но Егор тогда определённо следил за машинами! Красный пикап плёлся в кильватере их троллейбуса, как похоронная процессия за катафалком, не делая попыток его обогнать. Пометок "учебная" на машине не было, а в салоне виднелись два человека. Крупный мужчина, широкая шея которого без анатомических изгибов переходила в бритую голову, заканчиваясь жёстким "ёжиком", вёл машину. А рядом с ним сидел кто-то в белой куртке — почти такой же, как у Ангелины. Надвинутый на глаза капюшон скрывал лицо, и было не понятно, девушка это или парень.

Гелька с тревогой всматривалась в преследователей, спрашивая себя, как поступить, и не слишком ли разыгралось у неё воображение. Она решила не пугать пока Нюсю, но, при случае, рассказать о такой странности Егору. Она надеялась, что он не поднимет её на смех, ведь именно он запугивал её всякими опасностями. Выскочив на нужной остановке, Ангелина схватила Нюсю за руку и поволокла её за собой, как на буксире. Стараясь не озираться, она обегала глазами улицу, в поисках красной машины.

Они влетели в холл общежития, будто за ними гнались, вызвав своим диким видом молчаливое неодобрение вахтёрши. Когда Гелька робко попросила вызвать на вахту аспиранта Галиева, "стражница" строго поджала губы и велела ждать оказии, дожидаясь, пока кто-нибудь из жильцов будет подниматься к себе. Как по заказу, холл начал наполняться людьми. Кто-то уже отправился выполнять их поручение, когда Ангелина внезапно почувствовала неприятное покалывание во всём теле — кто-то её "просвечивал"! Она испуганно схватилась за Нюсину руку и медленно оглянулась.

Неподалёку о чём-то негромко переговаривались высокий негр и арабы в намотанных до ушей пёстрых "арафатках" — на неё они никакого внимания не обращали. Далее сидела на стуле, поглядывая по сторонам, одинокая девица. Возле вахты толклись вьетнамцы. А за стеклянной дверью, в предбаннике, опершись лбом о стекло, стояла женщина в белой куртке и буравила её взглядом из-под опущенного на лицо капюшона.

Глаза их встретились, и Ангелина поёжилась: такого пристального пронизывающего взгляда, ей ещё не доводилось испытывать. Казалось, стены холла растворились, унеся с собой шум разговоров и окружающую возню, и она повисла в небытие, удерживаемая, как нитью, этим взглядом. Это длилось какое-то мгновение, затем связь распалась — незнакомку заслонила чья-то спина, и Ангелина вернулась к действительности. А вместе с ней вернулись и звуки: хлопнула дверь, вьетнамцы бежали вверх по лестнице, за ними степенно вышагивал негр, арабы исчезли, спиной, заслонившей странную незнакомку, оказалась спина Егора, а в своей руке Геля почувствовала стиснутую руку Нюси. Наваждение спало. Улыбающийся Егор при виде лица Ангелины посерьёзнел.

— Что случилось?

Ангелина заглянула за его плечо — стеклянный тамбур был пуст. Рядом зашевелилась Нюся, пытавшаяся высвободить свою руку из Гелькиной хватки. С трудом разлепив пальцы, Нюся тряхнула рукой.

— Что с тобой?

Ангелина молча таращилась на стеклянную дверь — голос пока не повиновался ей, зато понеслись мысли. Что-то похожее с ней уже было: парень на лестнице, манящий взгляд, даже такая же куртка!

Необходимость что-то срочно сделать и сказать привела Ангелину в чувство.

— Там, — махнула она рукой, — была машина… человек за дверью смотрел и исчез… в белой куртке…

Егор оглянулся на дверь.

— Я никого не заметил.

— Опять, как тогда…

Гелька раздвинула друзей и выскочила, озираясь, на крыльцо. В пределах видимости нигде не маячила белая куртка. "А это наглость, — мелькнула у неё мысль, — напяливать на себя такую заметную одежду, отправляясь куда-то с неблаговидными намерениями, как будто демонстрируя собственную безнаказанность!"

Когда они рассказали всю эту историю Учителю, после того, как Егор безрезультатно обегал окрестности в поисках красной машины, тот, не удивившись, а даже с некоторым удовлетворением, заметил: