Хасси Дарьеша бросила на нее болезненный взгляд, и девушка умолкла. Она вообще не представляла, что ей когда-нибудь придет в голову предлагать кому-то травы для прерывания беременности. Это было против ее принципов, против всего, во что она верила. Ведь жизнь бесценна, а нерожденный человек ничем не отличается от взрослого. Прервать его существование — такое же убийство, как и любое другое! Только еще хуже, потому что невинный малыш ничем не заслужил такой жестокости, никому в жизни не причинил зла. И даже солнышка еще не видел.

Однако Иллиана никогда не представляла, что окажется в подобной ситуации.

— Это просто маленький ребенок, — ответила Миллита, блестящими глазами всматриваясь в подругу. — И у него уже есть пальчики… Как я могу убить его, если есть хоть малейшая вероятность, что мы оба сможем выжить?

Иллиана нервно кивнула. Она бы тоже не смогла. Просто не хотела представлять себя в подобной ситуации.

— Значит, шанс все же есть? — спросила она негромко.

Миллита пожала плечами.

— Может, царевич Торриен наконец изобретет антидот от яда мираев? — ответила она. — У него еще есть немного времени.

И на ее лице вдруг появилась болезненная улыбка, кольнувшая сердце Иллианы острым кинжалом.

Надежда в этой девушке была столько чистой и сильной, что Иллиана испытала к ней прилив уважения, хорошенько замешанного на горечи.

— Я буду подгонять Торриена, — ответила она твердо. — Он обязательно что-нибудь придумает.

И встала с нагретой солнцем скамейки.

— Кажется, он прямо сейчас должен быть в лаборатории. Увидимся позже, хорошо? Не грусти, я знаю, все получится!

Миллита кивнула, и на этот раз на ее лице уже не было той тоски, что прежде. Казалось, разговор по душам ей немного помог. А дальше оставалось лишь верить.

Иллиана быстро пронеслась по ступеням дворцовых переходов, минуя несколько этажей и залов, чтобы уже через десять минут влететь в святая святых своего царевича.

Торриен стоял около громадного вытяжного шкафа, держа в руках подозрительно шипящую колбу. Возле него суетился какой-то низкорослый мирай в точно таком же черном халате, как и у царевича. На обоих мужчинах были круглые очки, защищающие глаза.

В помещении, несмотря на работу вытяжного шкафа, распространялся едкий, неприятный запах.

— Образец номер сорок девять из тридцать первой партии, — проговорил Торриен, и мужчина рядом стремительно склонился к тетрадке, что-то записывая.

Золотой змей капнул содержимое пробирки в стеклянную чашу, стоящую на столе, и тут же приставил к полученной жидкости микроскоп.

— Активируй огонь, — приказал он, и мужчина рядом тут же поднес кисть под пробирку. Из самого центра ладони вверх взметнулись мягкие голубоватые язычки пламени, которые явно предназначались не для нагрева.

— Илитротоксин нейтрализован на две трети, — радостно продолжил Торриен, но в следующий миг его голос понизился до разочарованного: — Белок крови свернулся.

И вдруг повернул голову, увидев в дверях застывшую девушку.

— Иллиана? Что ты тут делаешь?

— Пришла помочь, — честно отозвалась она и смело шагнула вперед.

— Помочь? — Торриен отложил пробирку, снял очки и пошел ей навстречу, слегка сдвинув брови.

Второй мирай, что остался стоять позади него, глубоко вздохнул, тоже откладывая писчее перо, сложил руки на груди и нахмурился.

Царевич подошел к Иллиане, беспокойно взглянув в глаза.

— Что-то случилось? — спросил он, безошибочно угадывая эмоции девушки.

Она поджала губы и кивнула.

— Узнала… про Миллиту.

Золотой змей стиснул зубы и вздохнул. Иллиане показалось, будто он принял решение не выпроваживать ее из лаборатории, как хотел прежде.

— Проходи, — махнул рукой, приглашая пройти дальше.

— Что? Но, Торриен, мы слишком заняты! — возопил, всплеснув руками, пухлый мирай, переминаясь с ноги на ногу.

Иллиана проследила за его движениями, удивляясь, почему один из Великих змеев за работой использует человеческий облик. Вроде бы в этой ипостаси они были слабее и медленнее. И большинство граждан Верхней Шейсары все-таки не признавали иных нижних конечностей, кроме хвоста.

Торриен снова проследил за ее взглядом и тут же проговорил, скрывая улыбку:

— Милая, это дженмирай Ниргуз.

А затем добавил тише, так, чтобы слышала только она:

— В лаборатории слишком мало места для истинного облика.