Антош и Ляля подтянулись к нам, так же желая услышать, каким вышел продукт совместного воображения.

— Это должен быть остров посреди большой реки. Прямо таки огромный, чтобы мы не были друг у друга на виду. На одной стороне острова чтобы была заводь и небольшой пирс, с которого можно рыбачить. Это для Петра. Для дяди Бори лесок с грибной поляной и зарослями земляники. А мне…,- Веня засмущался, — для меня нужно чтобы там находился лагерь спортсменок-байдарочниц или женский пансионат, но не для пенсионерок. — Веня-Алекс замолчал, заглядывая мне в глаза. — Сможете?

Мне стало смешно, но я не рассмеялся, чтобы не обидеть.

— Конечно. Таких мест сотни, если не тысячи.

— Веня, ты забыл сказать, чтобы удочки там уже были. — Напомнил Петр.

— Да, удочки и женщины уже должны быть там.

Ляля прыснула в ладонь.

— Кажется, после такого отдыха вы поймете, что значит быть иномирцами.

Никто из взволнованной троицы ей не ответил. Для них вдруг открылась истина о том, что все их заветные желания, которые они откладывали на потом, вдруг смогут воплотиться. Это был еще не перелом, но серьезное изменение сознания, вызванное безграничными возможностями всесильного воображения.

— На машине поедем? — Поинтересовался я.

— Конечно. Я бы хотел, чтобы вы ее оставили нам. Мы будем ночевать в ней. — Заволновался Борис, будто пуповиной приросший к своей машине.

— А чего не в пансионате с байдарочницами? — Усмехнулся я. — Ладно, загружайтесь, едем на ваш райский остров.

Мы с Антошем договорились об общих моментах, за которые должно зацепиться сознание и принялись воображать его. Как я уже упоминал, последние перемещения давались нам с трудом из-за того, что воображение отказывалось искать зрительные картинки, поэтому мы старались воображать чувства, которые нам должны подарить желаемые места: наслаждение видами природы, широкой рекой, большим островом, рыбацкий азарт, собирательский азарт грибника, томление от предвкушения близости с женщиной. В то же время, воображение подпитывалось картинками, что вкупе дало результат.

Я и змей настроились на одну волну, чувствуя друг друга. Это было здорово, как будто мы идеально играли одно музыкальное произведение. Переход произошел довольно быстро. Зашумел лес. В открытые окна ударил свежий запах зелени, смешанный с запахом реки. Едва слышно доносился девичий смех.

— Кажется, угодили всем. — Я открыл глаза.

— Если бы у меня была вторая жизнь, я бы прожил ее на этом острове. — Борис сдвинул дверь и выбрался наружу. — Осторожнее, под ногами земляника.

Природа острова напоминала леса средней полосы России. Можно было легко представить себе, что этот остров находится где-то в среднем течении Волги.

Я, змей и Ляля покинули машину.

— Ну, не будем мешать вашему отдыху. — Я протянул руку Борису. — До скорого.

— Надеюсь, девушки будут выблядеть, как надо. — Посмеялась Ляля над Веней.

— А я желаю, чтобы вы поверили, в то, что сами способны выбирать мир, который захотите. — Пожелал змей.

Наши компаньоны засмущались, будто мы неожиданно вручили им подарок намного дороже того, на который они рассчитывали. Мы не стали задерживаться на острове. Змей сцепил нас с Лялей в одно целое и мы вышли из этого мира… прямо в ледяное ничто.

Глава 10

Знакомо ли вам чувство необъяснимого суеверного страха, который преследует в темноте по дороге из деревенского туалета до дома? Эти жуткие десятки метров, когда ты чувствуешь, как ужас дышит тебе в спину, шуршит и скрипит рядом, на расстоянии вытянутой руки, прячась за темнотой. Лично у меня переход в очередную ловушку вызвал именно такие ассоциации.

Охотники нашли способ поймать нас, они разверзли проход у нас под ногами. Мы не упали, но и не приземлились, застыв в состоянии невесомости, усугубляемой отсутствием зрительных ориентиров. Тело змея от перенапряжения сковала судорога, сдавив нас с Лялей так сильно, что мы не могли вздохнуть.

— Антошшш, ты нас раздавишшшшь. — Кое-как прошипел я.

— Не могу…, не проходит… никак. — Едва слышно произнес змей.

К ужасу из темноты добавился страх умереть в объятьях товарища. Мы с кошкой, так плотно прижались друг к другу, что нам стало больно. Ляля дышала быстро и часто, потому что не могла глубоко вздохнуть.

— До…, доиг… рались. — Выдохнула она обреченно.

— Вы…берем…ся. — Пообещал я ей, прежде, чем мое сознание начало ускользать.

Некоторое время я старался бороться с накатывающим безразличием и желанием сдаться, но силы все равно покинули меня, выйдя из тела с последним выдохом.

— Нежные, слабые стать. — Послышался заботливый мужской голос, сюсюкающий, как с младенцем. — Открывать глазки, открывать.

В висках громко стучала кровь, мешающая находиться в сладком забытьи, но я хотел усилием воли не обращать внимания на этот набат и снова провалиться в бессознательное состояние. Однако, голос заставил меня поднять дрожащие веки.

— Ой, какой молодец. — Похвалил меня нагнувшийся над моей кроваткой огромный циклоп. — Проснуться. — Он просунул руку под одеяло, которым я был укрыт и довольно произнес. — Сухой, молодец.