— То есть, как это? Что же могло произойти?

— Очевидно, в тот день она его израсходовала, — расплывчато пояснил Чан.

— Как это понимать, израсходовала? Вы же сами только что сказали, что она расходует его очень мало.

— На ящерицу — да, — он начинал терять терпение.

— А что, разве кроме ящериц, бывает что-то еще? — не унимался Максим.

— Сэр, извините, — недовольно сказал Чан, вместо ответа отстраняя его и хватая палку с крючком на конце. — Я должен это сделать немедленно.

А минутой назад его словоохотливость не имела границ. У Максима складывалось впечатление, что в этом террариуме иногда происходило нечто такое, чего ему не следовало знать.

Змея, извиваясь, уже висела над кормушкой.

— Ну-ка, иди ко мне, моя милая, — ловким движением Чан схватил ее за шею голой рукой, положив указательный палец на плоскую чешуйчатую голову.

Раскрыв пасть, кобра сердито обнажила два длинных, торчащих сверху ядовитых зуба. Но она уже ничего не могла поделать. Ее хвост, которым ей бы следовало во что-нибудь упереться, этот обязательный участник смертоносного броска, беспомощно болтался в воздухе. Чан поднес ее к фарфоровой чаше таким образом, чтобы верхние зубы коснулись внутренней поверхности, надавил указательным пальцем, и по стенке зачастили капли драгоценного змеиного яда.

Этого Максим вынести уже не мог. Начхать, что скажет дядюшка. Зажимая рот ладонью, он кинулся вон из террариума, прожогом пролетел через все эти секции, мимо кобр, эф, гюрз, ни секунды передышки, пока не очутился на свежем воздухе. Тут, в кустах, его наконец стошнило.

На следующее утро Максим уже сам заставил себя протереть глаза с восходом солнца и спустя несколько минут взобрался с ногами на подоконник, прихватив электробритву и зеркальце. Воспоминание о террариуме его не тревожило. То и дело поглядывал он поверх зеркальца в сторону фикусовой аллеи, стараясь не пропустить момент, когда появится Аша. Он очень хотел, чтобы она появилась снова, как вчера.

И она появилась. Ее платье мелькнуло в просветах между листвой. Вот она выросла в полный рост возле беседки, и снова исчезла за противоположным склоном.

Максим сел на корточки, примерился и, оттолкнувшись от подоконника, спрыгнул на клумбу. Вдоль стены тянулась узенькая дорожка, выложенная плитами. Царапая руки о колючки кустарников, он дошел до угла дома и выбрался на аллею.

Уверенность покинула его, когда он вошел в беседку, с высоты которой обозревалась светлеющая поверхность моря, деревянный пирс и готовая осторожно спорхнуть с него фигурка Аши. Он спросил себя, зачем это делает, и понял, что все это не имеет ровным счетом никакого смысла.

Со стороны моря донесся тихий всплеск. Аша исчезла где-то за пирсом. Он еще постоял немного, потоптавшись в нерешительности, и повернул обратно к коттеджу.

Окно находилось слишком высоко для того, чтобы вернуться тем же путем, и он пошел в обход, через террасу. Там ему повстречался Чан, который нес в руке канистру с лейкой, наполненную удобряющим раствором для полива цветов.

— Утренняя прогулка, сэр? — осведомился тот совершенно бесстрастным тоном.

— Вот именно.

Чан смотрел вдаль, в ту сторону, откуда появился Максим. Мог ли он в этот момент видеть Ашу? Максим хотел оглянуться, чтобы это проверить, но не посмел.

Кажется, Чан ничего не заметил. Или только сделал вид?

Президент, казалось, только тем и был озабочен, что искал возможность где-нибудь накаверзничать. То он забирался на деревья и сбрасывал вниз неспелые фрукты, которые Чану приходилось потом подбирать, расхаживая с корзиной по саду. То всякий раз, когда Чан собирался куда-то ехать, влезал в машину, и начинал оглушительно визжать, когда его оттуда вытаскивали. На вопрос, почему дядюшка назвал его Президентом, тот как-то ответил: «Если сиреневая обезьяна именует себя президентом, тогда почему же нельзя бурой?».

Перед приездом миссис Хептон дядюшка решил в качестве давно заслуженного наказания запереть его в подвале, а вообще-то больше для того, чтобы в ее присутствии он опять не выкинул какой-нибудь номер. Теперь Президент грустно смотрел сквозь решетку, прижимаясь к ней грудью и обхватив ее сильными лапами.

Случайно проходя мимо, Максим увидел Ашу, которая, сидя на корточках, угощала его бананами. Слов он не разобрал, она приговаривала что-то на сингальском.

Услышав шаги, девушка испуганно оглянулась. То, что это был Максим, а не кто-то другой, кажется, ее успокоило. Правда, пока он сам еще думал, как себя повести в этот раз, ее лицо выдавало растерянность и колебание.

— Сэр, прошу вас, не говорите ничего мистеру Пулу, — она первая решилась. — Ваш дядюшка запрещает кормить Дэна, когда тот наказан. Если он узнает, я лишусь выходного, и меня не отпустят в город в эту субботу. Вы ведь не скажете? — повторила она с надеждой.

Максим тянул, поглядывая то вверх, то себе под ноги.

— А… зачем тебе выходной?

— Чтобы поехать в город, — повторила Аша тихо.

— И что ты собираешься там делать?

Она не ответила. Он настойчиво спросил еще раз.