Тойво покачал головой и вздохнул.

Очень странный парень. Жалко. Пропала мечта о самоубийстве замаскированном под подвиг. Убить такого Тойво бы не рискнул даже во времена своей работы наемным убийцей, еще до встречи со старым корейцем, умевшим читать мир. За одну отобранную жизнь нудно вернуть две спасенных. Он давно выплатил этот счет, но так и не нашел покоя и продолжал спасать зная, что даже это бесполезно. Потому что самую большую ошибку уже не исправить.

Помолчали.

— Длинноволосая блондинка, кто она в твоей жизни? — задал еще один вопрос Тойво.

Чертополох, или Хас, или кто он там, вскинул голову и изумленно посмотрел на него.

— Так заметно? — спросил слишком спокойно и выдал редкую в своем репертуаре грустную кривоватую улыбку. — Да, блондинка. Точнее блондинки. Ни одна из них никогда мне не верила.

Он надолго замолчал о чем-то размышляя. Потом вдруг улыбнулся, весело.

— Хочешь меня исповедовать? — спросил, уставившись на Тойво. — Вообще я не против. Итак, блондинки. Две. Из-за обоих мне в свое время хотелось удавиться. Первая — моя мама. Я для нее сюрприз. Ей был нужен только мужчина, ребенок ей был ни к чему. Да и мало в ее случае было шансов, что ребенок родится нормальным. Ее пытались убить, а вместо этого попортили здоровье. И она смирилась, что последняя в роду, решила, что ей можно делать все, и влюбилась в великолепного, но бестолкового и совсем ей не подходящего мужчину. И получила то чего никак не могла получить, доктора приложили максимум усилий чтобы исключить подобное. В общем, случилось странное. Странное обследовалось чуть ли не раз в час, но никаких отклонений от нормы обнаружено не было. Так что она рискнула и родила ребенка, здоровее некуда, но с неподходящим набором ген. Ребенок рос себе, радовался жизни, никогда не спрашивал почему его папочка, как последний идиот, заткнул своим кораблем дыру в обороне любимой планеты. Тем более, ему было совсем не интересно почему мама пинками выгоняет всех ухажеров. Радовался. Пока тринадцатилетний мальчишка, чуть старше него самого, не объяснил ему, что таким, как он, здесь не место, и ему жизни не хватит, чтобы доказать обратное. Папаше не хватило. После этого ребенок резко поумнел. Стал замечать, как старательно мама оберегает его от мира вокруг… В общем, от самоубийства его тогда спас бывший солдат умевший плести мечами узоры. Лет где-то до четырнадцати бедный мальчик пытался доказать маме, что он сильный и все выдержит, потом устал и стал старательно соответствовать ее представлениям о нем. Иногда доходило до абсурда. А собой он был только когда из Сашеньки превращался в Хаса и уходил на поиски приключений в те кварталы, куда ни один аристократ не сунется даже под страхом смерти. Было весело. Я там стольким полезным вещам научился. Да. Теперь о второй блондинке…

Тойво ободряюще улыбнулся. Странная исповедь, если честно.

— Однажды моя мама сообразила, что не сможет оберегать меня вечно и нашла девушку, согласную принять эстафету заботы обо мне несчастном, — мрачно сказал Чертополох. — Ее отец был по настоящему верен и достоин занять мамино место, на что ему уже намекали. Им показалось лучшим из выходов — объединить обе семьи. Дочка обожала папочку, поэтому согласилась, хотя я ей сильно не нравился. У меня не спрашивали. И я бы, наверное, смирился. Я был уверен, что смирюсь. Пока не увидел свою невесту. Знаешь, я ведь даже не думал что такие бывают. Аристократка до мозга костей и одновременно самая пропащая девчонка, умная дочка последней шлюхи из беднейшего квартала решившая, во что бы то ни стало, выбиться в люди. Красота, властность и хрупкая стеклянная бабочка со спрятанным внутри стальным каркасом. До сих пор не понимаю, как это может сочетаться в одном человеке. Я пропал. И впервые за долгое время стал делать глупости. Закончилось тем, что я предложил оставить супружеские обязанности на неопределенное будущее. Пока она не решит, что действительно этого хочет или не хочет. Это ведь позволяло безболезненно развестись, просто доказав, что брак был фиктивным. В крайнем случае. А пока можно было просто жить, пока наши родители не потребуют от нас прямым текстом наследника славных семейств. Я думал она поймет и оценит. Наивный.

— Не поняла и не оценила, — сделал вывод Тойво.

— Ну да, не оценила. Она решила, что слухи правдивы и я интересуюсь исключительно мальчиками, почувствовала себя свободной и занялась личной жизнью. Никого особо не стесняясь. Не понимаю, откуда эти слухи взялись? Ладно, хватит обо мне. — Чертополох усмехнулся в упор глядя на Тойво, тот даже поежился под его взглядом. — Теперь о тебе. Почему бы тебе не упасть к ногам Марии, не признаться во всепоглощающей любви и не зажить с ней счастливо, с парой детишек и без этой недостойной уважающих себя людей работы?

— Не могу. Я уничтожил ее жизнь. Убил человека которого она охраняла. Сволочной был человек, но она же не виновата. А ее из-за этого выгнали, отправили в вечную ссылку.

— Ну, вечная работа телохранителем, это тоже не жизнь. А к ногам все-таки упади. Вам обоим лучше будет.

Высказавшись, парень отвернулся и начал старательно раскачивать кресло. Еще и насвистывал что-то. Догадливый. Иногда очень хотелось его придушить. За эту самую догадливость и нежелание держать свои догадки при себе. Хотелось именно потому, что он прав. И так было бы лучше. Только где взять храбрости на попытку, после которой, в случае неудачи, вообще ничего не останется? Даже возможности просто стоять рядом.

— Кажется, у нас гости. Готовь свое красноречие, — вывел Тойво из состояния задумчивости радостный возглас догадливого парнишки.

— Нет у меня никакого красноречия, — признался Тойво. — Так что вести переговоры придется тебе. Удачи.

— Не думаю что им понравится мой обычный стиль переговоров с им подобными.

— А ты постарайся. Экспериментируй. У тебя получится. Я в тебя верю.

Чертополох возмущенно фыркнул, но не стал больше ссылаться на неподходящий стиль и прочие проблемы. Понял, что Тойво никому не намерен облегчать жизнь. Точнее, предоставлять возможность закончить эту самую жизнь, наплевав на все нерешаемые проблемы, которые Чертополох намеревался на себя взвалить в случае выживания в этой переделке. Он, кажется, вознамерился остановить набиравшую обороты войну. Если нет, то один потомок корейцев разбирается в людях меньше, чем ему всегда казалось.

Тойво отстраненно наблюдал, как парень питается связаться с кораблями, торжественно приближавшимися к «Джанкою». Эмоции куда-то исчезли. Их у него никогда не было много, но сейчас не осталось совсем. Главное, что вовремя. Ведь переживать нет смысла в любом случае. Что бы не случилось они не проиграют. Просто счет при разных исходах будет разный.

Торжественное закрытие.

Шелест чихнул, удивленно прислушался к своим ощущениям и поплотнее закутался в одолженную куртку. Кажется, он действительно простудился. Впервые в жизни. И он был счастлив.

Куртка была велика, так что он в ней утопал и чувствовал себя завернутым в облако, настоящее облако, а не такое какие бродят по небу планеты Стужь. Меховой воротник щекотал лицо. А рядом сидела девушка не дававшая ему покоя два года и пыталась на ощупь определить температуру тела после каждого чиха. Через раз ее рука натыкалась на шишку, но это не имело значение. Ведь она о нем беспокоится. О нем. Так странно. Тут проблемы мирового масштаба, а он счастлив.

Впрочем, теперь все будет в порядке. Наверняка. Потому что находятся Шелест, Вален и большая часть команды «Джанкоя» вместе с тулонцами, вампиром и рыжей девушкой, вцепившейся в него мертвой хваткой, на капитанском мостике «Второй Сверхновой». Если получится заставить себя встать и подойти к прозрачным пластинам расположенным по бокам мостика, то можно увидеть «Первую Сверхновую», или «Третью Сверхновую», смотря к какой стороне подойти. Прозрачные пластины Шелесту нравились. Через те, что расположены спереди, он видел звезды. Настоящие, а не картинку на мониторе. Очень красиво.