Так из новых экономических условий начал развиваться рабовладельческий порядок. Он возник не в результате социальной революции, понимаемой как резкая смена строя насильственным способом, хотя насилие в конфликтах земледельцев и приверженцев более архаичных отношений едва ли было редкостью. Но само установление необходимых условий для развития рабовладельческого способа производства явилось сменой формационной эпохи, даже если первоначально ни один свободный общинник не превратился в раба и не подвергался эксплуатации соплеменниками.

Подобным образом, в результате позднейших кризисов III и XIV в., были созданы условия для развития новых, феодального и капиталистического способов производства. Хотя первый кризис не уничтожил института рабства, а второй – феодальной зависимости. Потому корректно говорить именно о старте формационной эпохи, но не об установлении общественно-экономической формации в ее принятом в советском марксизме понимании. В этой логике формационные эпохи сменяются для обширных территорий, где проживают многие народы, а не разновременно для разных народов. Это никак не отменяет отставания одних и высокой степени развития других страны к концу эпохи, всякий раз в классовом обществе, отмечаемом глубоким и продолжительным экономическим кризисом. В ходе формационных эпох происходит ограниченное природными условиями и во многом ими же обусловленное своеобразное соревнование различных соприкасающихся экономических зон мира. Одни государства полностью используют потенциал эпохи, как Римская империя смогла извлечь максимум возможного развития из эксплуатации труда рабов. Другие, как Китай того же времени, подходят к кризису (имеется в виду кризис III в.) с организацией общества, не отражающей рабовладельческую рыночную экономику. Это отставание не спасает от хозяйственных потрясений.

После долгого кризиса XIV в. в XV в. вступает обновленная Западная Европа. В то же время возникает Османская империя, которая как, кажется, несет в себе все пороки раннего феодализма. Однако кризис перевел на новый этап развития страны, которым суждено играть роль центра в экономических процессах. Формационная эпоха сменилась. Страница истории переворачивается, и неразвитость множества народов этому никак не мешает. Позднее часть из них будет вынуждена проводить радикальные прогрессивные реформы и осуществлять революции, обеспечивая этим догоняющее развитие. Такое догоняющее развитие, учась на чужом опыте и копируя практики, вынуждены были осуществлять и древние племена.

Начавшаяся не без внешних затруднений неолитическая революция также передала новой эпохе общины и племена. Историки продолжают исследовать причины этого переворота. Он явно произошел не только в результате изобретения земледелия и его применения в наиболее благоприятных зонах Евразии, но также из-за исчерпания здесь возможностей первобытного строя – исчерпание в ряде зон добычи и полезных растений. Подобное исчерпание возможностей позднее дважды обнаружится под влиянием изменений климата, ухудшения условий для земледелия в III и XIV столетиях.

Рабовладельческая или древняя формационная эпоха породила общественные классы. Основными классами, согласно советскому марксизму, стали рабовладельцы и рабы. Но до развития рыночной экономики полисов Эллады, а после Римской республики и империи скорее можно говорить о господстве условных рабовладельцев в монархиях Востока. Роль же рабов, их положение и количество не позволяет говорить о них как об очевидно основном классе. Скорее, это был потенциально основной класс. Этот потенциал был реализован в античную (греко-римскую) эпоху. С III века до н. э. по III век она переживает экономический расцвет. В этот же период частная собственность предстает как основа общества. Это прежде всего собственность рабовладельцев на средства производства и самих работников – рабов.

На Востоке монархи выступали нередко концентрированным рабовладельцем. В других частях цивилизованного мира собственников было множество. Здесь государство стало тем аппаратом насилия, подавления и контроля, что обеспечивал господство над массами рабов. Масса их возрастала вместе с увеличением экономического значения рабства. Возникнув во многом как средство защиты и поддержки общин земледельцев, государство постепенно стало политической машиной (основным институтом классового общества), не только управляющей обществом, охраняющим его экономическую и социальную структуры, но отстаивающим интересы господствующего класса и мешающим их социальным противникам. В его рамках в эпоху господства рабовладельческих отношений велась внутренняя борьба между различными группами населения, включая и потенциальных рабовладельцев, какую бы низкую ступень социальной лестницы они не занимали. Эта внутренняя борьба достигла пика в эпоху поздней Римской республики, выразившись в восстаниях и гражданских войнах. Они сыграли немалую роль и в момент глубочайшего кризиса всего строя в III в.

В рабовладельческую формационную эпоху произошло отделение умственного труда от физического. Начали складываться наука, литература, искусство. Постепенно они стали играть в жизни общества все большую роль. Подлинным чудом этой формационной эпохи стало развитие денег, торговли и рыночного производства. Все это достигло своего апогея в римскую эпоху, когда италийский город покорил страны Средиземноморья, когда его правители погрязли в роскоши, а плебс, как писали многие, был развращен. Величие и порок соединились так сильно, что создали впечатление, державшееся даже спустя тысячу лет после падения Рима.

Христианские мыслители не раз утверждали: Римскую империю погубила распущенность нравов. Поклонники язычества и античной философии возражали: крушение Западного Рима произошло уже после торжества веры в Иисуса и строгой морали. Бани к тому времени широко переделывались в храмы, что лишь способствовало эпидемиям. Вполне возможно, что неудачи римской государственности подпольные язычники V–VI вв. связывали с предательством народом и властителями «истинных» старых богов.

Моральные споры не способны дать верного ответа. Они лишь запутывают дело. Нелепо было бы рассматривать и развернувшийся в 2008 г. кризис как продукт отказа от протестантской этики капитализма или замены семейных ценностей узким рыночным индивидуализмом. Он также не был вызван отказом от кейнсианской экономической политики и социального государства в странах с развитой индустрией, так как все это произошло логично, и было неизбежно. Но точно так же неизбежен был крах неолиберальной экономической стратегии, так долго господствующей в мире. Что же касается формационной эпохи, давшей такое развитие экономике рабского труда, то она завершилась раньше гибели Римской империи.