Эйдер полез за горстью ракушек в карман. Он часто прибегал к ним, чтобы объяснить что-то сложное.

Он расставил десять камешков в одну линию. А горсть раковин насыпал напротив.

— Десять потоков Бога, — сказал он, указывая на ряд камней. — Жен много, — указал он на россыпь раковин. — Один потомок — одна жена.

Он выдвинул первый камень. Камень подрагивал от шага слона и вибрации павильона, отчего создавалось полное впечатление, будто бы этот камень, олицетворяющий божественного потомка, въедливым покупателем прохаживается сквозь строй женщин. Вжившись в роль, Эйдер даже презрительно кривился, оглядывая каждую раковину то так, то эдак.

Затем потомок выбрал одну из них. Эйдер отодвинул и камень, и раковину вместе в сторону. Следующий потомок стал выбирать жену. И так все десять.

Камни кончились. Ракушки остались.

Меня могут и не выбрать, поняла я. Я могу остаться здесь, среди этих невостребованных раковин.

— Что… жены? — спросила я, заикаясь, подразумевая, что их ждет дальше.

Эйдер молча собирал камни и раковины обратно в карман красного халата.

— Эйдер! Что жены?!

— Жены огонь, — тихо ответил Эйдер Олар, не поднимая глаз.

Погонщик прикрикнул и слон, остановившись, стал опускаться на живот, поочередно подгибая то передние, то задние лапы. Я отстраненно наблюдала, как пол павильона встал на дыбы передо мной, как огненный маг придержал меня рукой, чтобы я не покатилась вперед и не вывалилась ненароком. Сама я не держалась. Я только глядела вперед на золотые стены, которые то взмывали передо мной, то скрывались за слоновьей головой.

Слова Эйдера Олара оглушили меня. Я была, как человек, который проспал свою остановку и вышел ночью в неизвестном районе, не имея при этом за душой ни гроша. Страх перемежался с растерянностью и нездоровым весельем.

Поначалу мысль, что меня могут выдать замуж насильно за неизвестного мужчину, конечно, веселила. Кажется, я опять смеялась, как тогда, когда меня связывали Одуванчик и Тигр, только теперь Эйдер Олар помогал мне спуститься со спины слона. На мне не было оков, я стояла посреди широкого каменного бульвара, подумать только, даже не на морском берегу. А золотые стены все еще оставались впереди, на пригорке, сверкавшие до одури в лучах заходящего солнца.

Хмурый Эйдер руководил выгрузкой моего приданого. Мимо меня спешили беременные женщины, худые женщины, темнокожие женщины. Их глаза горели, распущенные волосы украшали раковины и цветы, а тела… тела их были обнажены. Я не сразу заметила это. Их тела были густо смазаны той же самой красной глиной, как и тела пещерных девушек. Они как марафонцы в комбинезонах одинакового цвета оббегали меня и устремлялись вперед, босиком по мощеной улице к перекинутому через реку мосту.

Очевидно, слонов не пускали на мост. А может быть, та земля за мостом уже считалась священной и по ней нельзя было передвигаться иначе, чем босиком. Если я выживу, то узнаю нюансы.

Но чтобы рискнуть, нужно раздеться, обмазаться холодной красной жижей и побежать следом за ними, надеясь, что моя красота покорит сердце одного из потомков Бога и он сжалится надо мной.

Надо сказать, я не была высокого мнения о своей внешности. Начать хотя бы с того, что в школе я была на полголовы, а то и на целую голову, выше противоположного пола. Стрелы амура явно до меня не долетали. Это была устоявшаяся шутка в школе, как и другая: «Эй, Майя! Как там на верхотуре, не дует?!»

Только Питер внезапно, за какое-то одно лето, вдруг обогнал меня в росте и превратился в долговязого любителя баскетбола. Он вырос, а я решила, что это знак свыше. А что, все логично.

После в моей жизни, разумеется, были и другие мужчины. Но ни с кем из них не сложилось, хотя уж тогда-то рост точно был не причем. После крушения злополучного самолета, за почти полтора прошедших после трагедии года, я так и не нашла общего языка с представителями сильного пола Азорских островов. И уверилась, что внешность моя средняя и ничем не привлекательная. Никто и не пытался переубедить меня в том, что я красавица. Может быть, окажись, я уверена в себе донельзя, сейчас я бы, гордо расправив плечи, устремилась бы вперед, распихивая локтями других кандидаток. Ворвалась бы первой на смотрины и покорила бы сердце сразу нескольких всадников, заставив их биться насмерть за право обладания меня.

«Crastaa», — сказал тот закутанный в черное всадник, глядя на меня. Его глаза пылали гневом, когда он говорил это. Там и не пахло восхищением или вожделением.

Вот и ответ, почему я, осоловело, гляжу на гору подарков и понимаю всю их тщетность. Один из потомков Бога уже видел меня. Будь я главной героиней какого-нибудь фильма, покоренный моей красотой, он бы унес меня в седле своего орла прямо оттуда, с песчаного пути посреди океана. И мы бы уже жили долго и счастливо, а приглашение на ритуал по выбору новой жены он бы благоразумно произнорировал, не вылезая со мной из постели. Чем плох такой вариант, Мироздание?

Зачем Эйдер Олар возился со мной? Зачем обучал языку и магии? Может быть, каждая женщина, предназначенная в жены, умеет обращаться с огнем? Может быть, это и не редкость в этом мире?

Выживу. И узнаю.

Ревели голодные и уставшие слоны. Мимо все так же проносились красные женщины, а на холме, словно корона, блестели стены божественного города.

Я опустилась на колени.

— Прекрасное далёко, — прошептала я, сложив руки у подбородка, — не будь ко мне жестоко. Не будь ко мне жестоко, прекрасное далёко.