Шрифт:
С другой стороны, ньютоновский взгляд на мир, основанный на классической механике и абсолютных пространстве и времени, тоже подвергся коренному пересмотру. В 1905 г. Эйнштейн сформулировал специальный принцип относительности и принцип постоянства скорости света и на их основе создал специальную теорию относительности. В 1915 г. им же был сформулирован общий принцип относительности, положивший начало новым взглядам на пространство, время и гравитацию общая теория относительности.
Все эти открытия нанесли сокрушительный удар по механике эфира, с помощью которой объяснялись явления электромагнетизма. Эфир оказался ненужной гипотезой, и вместо него стало утверждаться представление об электромагнитном поле.
Классическая физика рушилась. На её месте возникала физика неклассическая, непривычная и ненаглядная, базирующаяся на сложном математическом аппарате, с новыми взглядами на пространство и время. На причинность и случайность, на массу и энергию. За какие-то 15–20 лет произошло радикальное преобразование всего фундамента физической науки. Этот период часто называют «революцией в физике».
Как и в любой революции, в революции в физике был не только свой активный авангард – революционеры. Были и растерявшиеся, для которых новые взгляды оказались непонятными и неприемлемыми. Среди них были и выдающиеся физики, такие как Дж. Томсон, О.Лодж, В.Оствальд, В.Вин, Ф.Ленард, Г.Ми и другие, сами внесшие весомый вклад в революцию.
Те же. кто принял новую физику, ждало другое испытание. Необходимо было перестроить свою систему взглядов на природу и общие её законы с учётом новых воззрений. Необходимо было выработать новую, неклассическую методологию, такую, которая гарантировала бы адекватную оценку действительности.
Это оказалось очень трудным делом, которое не завершено и по сей день. Тогда же, в процессе первых поисков неклассической методологии, многие, даже крупные, физики считали возможным не рассматривать более материю как объективную реальность, объявить её непознаваемой в принципе, трактовать её законы как продукт только творческой деятельности духа, абсолютной идеи или мирового разума. Такие учёные утверждали, что новые открытия вытесняют материализм из самой физики и из естествознания вообще, заменяя его идеализмом и агностицизмом.
Коль скоро растерялись физики, то что же говорить о философах? На поверхность выплывали философские концепции типа субъективного идеализма Беркли, скептицизма Юма, агностицизма Канта, окрашенные современной физической аргументацией.
Однако среди физиков эти системы не пользовались большой популярностью. Они отдавали предпочтение эмпириокритицизму или махизму. Это философское направление было разработано Эрнстом Махом (1838–1916), крупным физиком и философом, оказавшим большое влияние на формирование взглядов Эйнштейна.
С резкой критикой махизма с позиций диалектического материализма выступил В. И.Ленин. Его книга «Материализм и эмпириокритицизм» вышла в свет в 1909 г.
Об этой книге написаны горы восторженной литературы, и поэтому мы не собираемся её подробно рассматривать и давать ей оценки. Хотя нужно сказать, что сейчас её содержание философы оценивают более критически. Нас эта книга интересует лишь как идейный источник той беспрецедентной идеологической кампании, которая на протяжении почти сорока лет сотрясала советскую физику и философию.
Начатая Лениным борьба с физическим идеализмом продолжалась на протяжении всей истории советской философии и, увы, физики. Вместо спокойных философских дискуссий, целью которых должен был быть поиск истины, советские философы и некоторые физики, вполне усвоив развязный тон «Материализма и эмпириокритицизма», «разоблачали» и «клеймили» крупнейших учёных современности – Эйнштейна, Бора. Гейзенберга, Шредингера и их советских коллег – только за то, что их взгляды на методологические проблемы физики не соответствовали диалектическому материализму. При этом часто договаривались до абсурда… Но новая физика явно не укладывалась в рамки догматического диалектического материализма. Поэтому ей была объявлена война…
Идеологизация физики нанесла огромный ущерб советской науке и серьёзно повредила её международному престижу. И не следует думать, что этот кошмар кончился со смертью Сталина..».
Несколько слов от автора. Я вполне разделяю вышеприведённые слова моего покойного отца и, ввиду важности этих слов, считаю необходимым ещё раз их напомнить:
«…Наука потому называется наукой, что она должна находиться в вечных поисках истины, к познанию которой ведут очень крутые, извилистые дороги. В процессе поисков истины должны быть споры, дискуссии на основе опыта, эксперимента и, безусловно, у спорящих сторон могут быть заблуждения и ошибки. Критерием истины всегда была, есть и будет практика.
В науке должен доминировать гуманизм. Лишь история может определить, кто был прав и кто заблуждался. Поучительной иллюстрацией сказанному является жизнь и смерть Галилея, и не только его, а и многих других искателей правды в науке…»
Думаю, что в наше время, когда резко сократилось расстояние от научной разработки до её практического внедрения, эти слова имеют не только теоретическую значимость, но и большое практическое значение, как в современной ядерной науке и технике, так и в молекулярной биологии и особенно генетике. Жизнь значительно сблизила позиции спорящих биологов по фундаментальной проблеме «наследования приобретённых признаков», но, к сожалению, другой аспект этой же проблемы, именуемый «хроническим воздействием малых доз радиации на организм человека», до сих пор остаётся предметом ожесточённой борьбы мнений различных сторон. При этом некоторые, весьма высокопоставленные представители научного мира, не стесняются опускаться до наглой и циничной лжи, публично заявляя, что радиационное воздействие от Чернобыля равно нулю, в то время, когда даже учёные и специалисты Западной Европы бьют тревогу по поводу растущей детской заболеваемости в так называемых «чернобыльских зонах», а израильские и украинские генетики в совместно опубликованных статьях констатируют факт резкого повышения (вплоть до 7-кратного) частоты мутаций в потомстве чернобыльских ликвидаторов. Подробнее об этом ниже.