Я подошла и села.

— Алина, — отец поднял голову.

Перед нашей встречей, чтобы не выдать свои эмоции, я посмотрела несколько роликов на ю-тьюб с концертов «Траектории».

— Здравствуйте, — вежливо сказала я. — Спасибо, что перезвонили.

— Аля, — с упреком сказал Анатолий Еж. — Ну зачем так?

— Мы давно не виделись, — объяснила я. — Мне так легче.

— Что ж, если тебе так легче... Ты же знаешь, что несколько месяцев назад мы не увиделись из-за твоего нежелания со мной общаться, — начал отец, — а я...

— Не совсем так, но это неважно, — быстро проговорила я: не хочу, чтобы разговор зашел в сторону, кто кому чего должен и кто перед кем больше виноват. — Еще раз спасибо за звонок.

— Я был на гастролях, отключил личный номер на время. Ты... ты из-за тех денег захотела встретиться? Нет? Отлично. Боялся, что попытаешься их вернуть.

— Зачем? — я пожала плечами. — Мы их и потратили уже. Мама бабушку в Москву возила. Если нужно, отчитается за каждую копейку. Она на билет оттуда не брала, сама...

— Не надо. Не надо отчетов. Я буду присылать на тебя и на бабушку. Ты прости, но раньше действительно не было никакой возможности... помогать. Все эти годы вкалывал, как одержимый, чтобы чего-нибудь достичь. Сейчас полегче. С гордостью заявляю, что прошел неплохой путь, — он улыбнулся.

Улыбка. Такая искренняя. Мне так захотелось поверить! Что денег не было, что постоянно гастроли и концерты, усталость, а на столике в гримерке - фото жены и дочери. Бред.

— Заказать тебе что-нибудь вкусненькое?

— Нет. Не хочу тебя задерживать, — я перешла на «ты», почему-то почувствовав облегчение: какого черта?! Каждый новый день что-то меняет в жизни, и у меня, вместо детских обид, на первом месте сейчас другие задачи. — Мне нужно с тобой поговорить. Вот, — я выложила на стол распечатанные скриншоты с аккаунта Кутихиной в «Ять».

Отец взял листы в руки, быстро прочитал. Мне не было видно его лица за козырьком бейсболки. Я смотрела на его руки. На указательном пальце левой - массивный серебряный перстень, крупные жилы на тыльной стороне ладони, но руки такие же, как раньше. Мне хватало его мизинца, чтобы держаться, идти рядом и чувствовать себя защищенной от всех монстров этого мира.

— Та-а-ак, — протянул отец, кинув листы на стол. — Помню эту барышню, но смутно. Это какой-то университетский портал? Внутренний?

— Был. Сейчас уже нет.

— Плохо.

— Тебе действительно нужно было ей все это рассказывать? — сухо поинтересовалась я.

— Хотел побольше узнать о тебе. Она твоя знакомая?

— Нет.

— Очень ловкая особа. Но половина всего этого - высосанная из пальца клевета. Подтасовка фактов, фальшивые цитаты. Могу позвонить одному человеку, он разрулит это дело.

— Как?

— Надеюсь, быстро и аккуратно. Мне такой пиар не нужен. Хотя обо мне тут всего пара строк, официально и не подкопаешься, разве что припугнуть, но... остальное о тебе. И этого я так не оставлю.

— Да, обо мне... поэтому... я хотела бы...я сама хотела бы...

Я рассказала отцу' о своей задумке. Он выслушал и покачал головой:

— Нет, у нашей группы есть люди, работающие над имиджем «Траектории». Они следят за тем, что попадает в сеть. С этой... Кутихиной... поговорят, но твое интервью... вряд ли. Зачем тебе это, Аля? Хочешь стать популярным блогером? Если тебе так уж ну жно, поговорю с менеджментом, они помогут сделать аккуфатный пост для раскрутки, но я не хотел бы настолько в открытую демонстрировать наше с тобой родство. Не сейчас, понимаешь, через пять-шесть лет выйду в тираж,

— отец хмыкнул, — но сейчас... Взрослая дочь... И тебе такая слава ни к чему, замучают. Видишь, чего все они хотят, эти побирутнки?

— Да, вижу. Понятно, — сказала я, собирая листы в папку. — Была очень рада встрече.

— Обиделась?

— Нет.

— Я думал... думал... мы поговорим о тебе, о твоих планах, мечтах. У тебя парень есть?

— Есть.

— Я рад. Познакомишь?

— Может быть.

— Аля, ты уже уходишь? Это все? Весь наш разговор? Ради этого... ради твоего интервью ты мне звонила? Только не говори, что только ради этого, — гибкие пальцы музыканта сжались в кушак. — Что тебе нужно лишь мое имя! Я так мечтал, что мы поговорим, пообщаемся...

— Зачем? Взрослая дочь все-таки... не комильфо как-то...— удивилась я. — А имя... У меня все эти годы ничего, кроме твоего имени, и не было. Скорей бы замуж выйти и фамилию сменить. Кстати, ба очень сильно болеет. Навести ее. Созвонись с мамой и навести. Иначе... не факт, что к твоему следующему появлению...

— Да, Алин, я понял. Ты сердишься, обиделась, я все сделаю, постараюсь... Как Галя? Не болеет?

— Нет. У мамы все хорошо.

А тебя ждет сюрприз. Даже сейчас , говоря о маме, ты снисходительно улыбаешься взглядом. Но Галя тебя больше не любит, не мучается, не плачет по ночам, платье себе для премьеры по сайтам ищет. Ты потерял еще одну' поклонницу'.