Узнала это Антонина тогда, когда их, комсомольцев, не подходивших еще по возрасту для службы в армии, ввиду получения юридического образования предложили мобилизовать в НКВД, все сотрудники которого теперь служили в действующих частях и не могли полноценно выполнять свои трудовые обязанности. Она, как и Сашка, сразу согласились. Неделю служба была самой обычной – патрулирование по городу, приводы хулиганов и карманных воров, которых ловили они, еще в школе, будучи дружинниками, и которые не могли им оказать серьезного сопротивления. Весь активный криминальный элемент с началом войны стали эвакуировать в глубокий тыл – ну, во всяком случае, так гласила официальная версия. Факт состоял в том, что они, вместе с зонами и следственными изоляторами, куда– то пропали.

Но потом началось активное наступление гитлеровцев. Задача усложнилась. В один из дней Антонину и Сашку вызвал к себе начальник УНКВД, товарищ Филимонов и заявил:

– Значит, так. Неприятель наступает. Неделю спустя тут будет линия фронта. Наша задача – организовать эвакуацию гражданского населения и ликвидацию объектов наземной инфраструктуры.

Про эвакуацию Тоня сразу все поняла, так как регулярно читала газеты и слушала радио. А вот что касалось второй формулировки, тут возникли некоторые затруднения. Тут Сашка пришел ей на помощь:

– Ну заводы, электростанции, мосты. Кому оставлять? Гитлеровцу? Для удобства? Нет уж.

– А что же с ними делать?

– Взрывать, сжигать.

– Как?! Народ столько лет строил, столько сил вложил, а теперь взять и сжечь, с землей сравнять?

– Несознательно рассуждаешь, товарищ Никитина, – вмешался Филимонов. – Сабуров правильно говорит, объекты должны быть уничтожены. Ни пяди земли врагу, забыла, что ли?! С завтрашнего дня и приступайте. В распоряжение вам дам троих, за неделю должны управиться. Кроме того, уничтожению подлежат территории, постройки и угодья бывших колхозов и крупных личных хозяйств.

– А это– то причем?! – не унималась Антонина. – Ну ладно, инженерные коммуникации, они помогут врагу в продвижении к нашим городам и селам. А причем тут земли? Причем строения и угодья? Как они навредят нам в войне, если мы сохраним все как есть?

– Во– первых, никто не знает, как именно дальше будет продолжаться война. Быть может, мы оставляем родные места не на один год. Так что же, этот год мы дадим неприятелю эксплуатировать наше имущество и возделывать нашу землю, чтобы он кормил нашим же хлебом своих солдат?! А во– вторых, последнее время на территории Брянской области участились случаи возвращения ранее высланных отсюда кулаков. Они ожидают наступления немцев и рассчитывают, в этой связи, на возвращение им ранее национализированных земель. Уж они точно будут врагу помогать, сколько могут. Значит, допустить того, чтобы готовая к вспашке или уборке урожая земля попала в их руки, нам никак нельзя.

На следующий день после разговора Антонину отправили в Малую Верховку – небольшую деревню недалеко от Локотя, где жили ее родители. Она должна была эвакуировать несколько семей и принадлежащий им скот. Люди выезжали неохотно, все время искали возможность отложить переселение на завтра, на неделю и так далее. Кто прикидывался больным, кто категорически отказывался выходить из дома, вызывая применение силы. Сознательная Тоня такой несознательности людей сильно удивилась. Во время обеда решила поговорить с родителями.

– Да ты пойми, дочка. Как людям сниматься с насиженных мест?

– А как оставаться? Завтра ведь гитлеровцы придут в Локоть, так казнят вовсе, или угонят в Германию в рабство. Этого они хотят?

– А может, не случится такого?

– Мало ли случаев было? Чего ради им вас жалеть?

Родители переглянулись. Дочь не слышала и не понимала их.

– Ладно, – подытожила мать. – Когда нам– то с отцом сниматься?

– Завтра.

– Дай хоть три дня. С хозяйством разберемся да сами уедем налегке. А ты нам потом справку напишешь, что эвакуированы…

Все же она надеялась на родителей и потому сегодня их трогать не стали.

Но случай, в ходе которого она разочаровалась в людях, произошел позже, когда они вместе с Сашкой и членом ВЛКСМ Колей Дударевым поехали в Локоть, чтобы эвакуировать крупного подсобника, имевшего собственную мукомолку для подсобников и единоличников, и работавшего также по совместительству мельником в здешнем колхозе, Василия Меренкова. Он упрямо не захотел эвакуироваться после того, как увидел, как заполыхала колхозная мельница стараниями бригады УНКВД.

– Это что же с моей мукомолкой будет?

– То же самое, дядя Вася, – упрямо отрезал Сабуров. – Или врагу прикажешь ее оставить?

– А меня куда?

– Ну что ты дурака валяешь? Что значит – куда? Сказано же, в эвакуацию. На Урал, в Сибирь, одним словом, куда враг не дотянется.

– И что мне там делать? Тут места насиженные, обжитые, а там что? Еще в морозы кинут, да со всей семьей, а там и подохнуть недолго. Уж лучше тут, на своей земле, да от пули вражеской, чем в мерзлую землю трупы наши бросать будут!