И вот она, сидит в клетке, смотрит на меня своими глазами куколки с припухшими губами, готовая принять меня. Блядь.

— Что ты делаешь? — медленно спрашивает она, словно пытаясь понять меня. Можно подумать, это возможно. Я сам себя не понимаю. И я, как пить дать, не понимаю противоречивые чувства, которые испытываю сейчас. Словно, с одной стороны, я хочу трахнуть ее так, чтобы она забыла собственное имя, а с другой — хочу вырвать сердце у нее из груди.

Нелегкий выбор.

Тянусь в клетку и хватаю ее за подбородок.

— Любуюсь своей жертвой.

Она пытается увернуться от руки, но я перехватываю ее за запястье и качаю головой.

— Не-а. Если хочешь, чтобы я был милым, придется вести себя хорошо.

— Ты не бываешь милым, — говорит она.

Я улыбаюсь.

— Хммм… здесь ты, может, и права.

— Однажды, — добавляет она.

— Что — однажды?

— Ты был милым… однажды.

Моя улыбка исчезает.

— Все было ложью. Подделкой. Как и ты.

Боль в ее глазах — словно бальзам для моей души.

— Ты не серьезно. Ты всего лишь хочешь причинить мне боль.

— Может, хочу, может, и нет. У меня получается? — насмехаюсь я.

— О, пойди трахни себя, — бурчит она, хмурясь.

— Не выйдет, но если хорошо попросишь, возможно, позже я трахну тебя.

Она морщится.

— Словно я тебе позволю.

Поворачивая ее голову пальцами, я наклоняюсь ближе и шепчу ей на ухо:

— Ложь. Мы с тобой оба знаем, что ты никогда не могла и не сможешь мне сопротивляться.

Я не могу противиться желанию пройтись языком по ее шее. Всего одна проба, и дрожь проходится по моему позвоночнику. Блядь, она все такая же сладкая, как я помню, и эти мурашки на ее коже только усиливают мое возбуждение.

Я поворачиваю ее голову к себе и улыбаюсь.

— Попробуй отрицать это, Ванесса. Ты не сможешь, и я никогда не поверю тебе. Видишь ли, я знаю тебя. Знаю, кто ты, что ты, и ты никогда не сможешь спрятаться за своей ложью. Не от меня.

Она сглатывает, дрожа всем телом, пока я всматриваюсь глубоко в ее глаза, впитывая страх, который в них остался, а затем обрушиваю свои губы на ее.

Целую ее жестко и грубо, наплевав на то, хочет она этого или нет. Решаю я. Я беру то, что сейчас мое. Она в клетке, и не может противиться мне. Да и не хочет. Он хнычет в мой рот, когда я углубляю поцелуй, не отрывая ее губ от своих, даже если уверен, что в своих мыслях она уверяет себя, что не должна этого делать.

Она не может. Так же, как и я не могу оторваться от нее. Она такая чертовски привлекательная, что держаться подальше от нее невозможно. Старые воспоминания возвращаются, и чем больше я думаю о них, тем больше вспоминаю, почему я хотел сделать ее своей.

Когда-то давно мы не были ублюдком и сукой, готовыми разрушить жизни друг друга.

Должно быть, она погрузилась в то же самое воспоминание, потому что внезапно отстраняется и выдергивает свою руку. Ее припухшие губы открыты, а на лице царит настоящий ужас. Так аппетитно.

— Что… это было? — бурчит она.

— Я. И я брал то, что принадлежит мне.

— Я не принадлежу тебе, — шипит она, вытирая рот тыльной стороной ладони.

— Видишь эту клетку? — произношу я, указывая на прутья. — Она, и то, что находится в ней, принадлежит мне. Я владею тобой сейчас.

— В своих мечтах, — отвечает она.

— Если бы ты только знала… — отвечаю я.

— Значит, ты мечтал о том, что убьешь меня? — дразнит она. — Ты потратил все мысли на то, как заставишь меня истекать кровью за то, что я сделала?

— Вообще-то, да.

Она снисходительно смеется.

— Что ж, разве ты не противоречишь сам себе. Ты хочешь поцеловать меня и убить тоже хочешь.

— Именно, — отвечаю я, скрещивая руки. — Я трахну твое тело. Вытрахаю мозг. И в конце оставлю ни с чем. Угадай, что общего между этими тремя вещами?

— Твоя ебанутость, — отвечает она.

Я смеюсь.

— Значит, четырьмя вещами.

— Боже… — произносит она, отводя взгляд. — Не могу поверить, что оказалась здесь. Ты на самом деле планируешь держать меня в клетке, не так ли? Как какого-то домашнего питомца?

Я тянусь к клетке, она отползает в угол, но не может избежать моей хватки. Я похлопываю ее по голове и произношу:

— Как идеального домашнего питомца.

— Пошел ты, — произносит она, плюнув на мою руку. — Ты мне отвратителен.

— Почему? Потому что отношусь к тебе так, как ты относилась ко мне? Как к какому-то домашнему питомцу, с которым можно поиграть? — Я вытираю руку о ее щеку. — Тебе всего лишь возвращается твое отношение.

Она резко хватает меня за руку, тянет на себя, а затем кусает меня.