Я помню каждую нашу встречу в школе до последних мелочей так же ярко, как если бы мы встретились всего несколько дней назад. Спускаясь по лестнице, я продолжаю думать... Что, если бы все пошло иначе? Что, если бы мы выбрали другое? Стал бы я убийцей? Была бы она такой же коварной сукой, как сейчас? Ненавидели бы мы друг друга или любили?

Не представляю, что мог бы испытывать к ней что-либо, помимо презрения. Может, это во мне говорит гнев. Или, может, дело во всех тех воспоминаниях, что я сохранил... Воспоминаниях о времени, когда я хотел чего-то, чего никогда не имел.

16 лет

Ванесса ходит в школе с другим парнем под ручку. Каждый раз, когда она проходит мимо меня, я сжимаю кулак, пытаясь сдержаться. Ярость вырывается из меня, пропитывая кости ненавистью к ее бойфренду и даже к самой Ванессе. Иногда мне просто хочется сказать ей прекратить. Закричать ей в лицо. Может, это разбудит ее.

Но потом я осознаю, что она никогда не была моей.

Даже когда я думал, что была. Когда я считал, что у меня все еще есть шанс.

Какая изощренная шутка.

Я закрываю свой шкафчик и стараюсь сосредоточиться на чем-то другом, кроме девушки, щеголяющей своими формами. Вытаскиваю зажигалку и косяк и выхожу на улицу, чтобы побыть одному. Это единственный способ, как я действительно могу расслабиться. Он помогает мне не думать о том, что, черт возьми, я делаю в школе. Мне здесь не место. Я не блещу умом. Все, что у меня есть, — это мышцы и своеобразное чувство справедливости. Не то, что всем хочется или нужно... если только вы не замешаны в теневой деятельности. Но, возможно, это то, что мне нужно делать. Кто знает.

Звучит звонок, Ванесса выходит со своим бойфрендом, и когда я вижу их рука об руку, нос уже начинает подергиваться. Ненавижу смотреть на них, на их объятья, их влюбленность. От этого мне хочется блевать. Когда-нибудь стоит блевануть на его рубашку… Устрою хорошее шоу.

Они стоят у стены здания: он тянется руками ко всем ее местам, которых не должен касаться, и это меня злит. То, как он разговаривает с ней, словно она какая-то конфетка, которую он может погрызть, пробуждает во мне желание пойти и набить ему морду.

Вообще-то, думаю, стоит пойти и сделать именно это.

Особенно, когда замечаю, что он наклоняется, чтобы поцеловать ее.

Ванесса отступает, но он продолжает настаивать. Он все время пытается прикоснуться к ней губами, несмотря на то, что она отталкивает его.

Я громко топая к ним и дергаю его за рубашку.

— Эй! Убрал от нее свои долбаные грабли, — рычу я.

Видимо, парень тот еще тюфяк, потому как от моего толчка он падает на спину.

— Чувак! Какого черта? — рявкает он, поднимая глаза.

— Майлз! — вступает Ванесса, она выглядит ошарашенной. — Что, черт возьми, ты делаешь?

— Он пытался тебя поцеловать, — отвечаю я.

— Да, и что? — Она скрещивает руки, подняв бровь, словно я лишился рассудка, а не наоборот.

— Ты явно не хотела, чтобы он это делал, — говорю я, морщясь. — Перестань обманывать себя.

Она становится передо мной, а затем внезапно отталкивает меня.

— Перестань совать нос в мою жизнь, придурок.

— Что? — Я вздрагиваю. — Ты серьезно? Я пытаюсь защитить тебя здесь.

— Перестань пытаться! Мне не нужна защита, — кричит она, снова отталкивая меня. Сжав кулаки, она толкает меня в живот и заставляет отступить. От кулаков боли нет, но вот от слов…

— Я тебя не понимаю, — говорю я. — Почему ты злишься на меня, если это он пытался поцеловать тебя, когда ты этого не хотела?

— Почему ты пытаешься разрушить все, что есть у меня? — говорит она, помогая Филиппу подняться с земли.

Ее слова врезаются в меня подобно лезвиям. Я чувствую, как от этого становится больно, но не позволяю боли вцепиться в меня. Больше не позволю.

— Хорошо, — огрызаюсь я. — Делай по-своему.

Затем поворачиваюсь и ухожу от нее.

— Он весь твой.

Ей нужен тот парень? Пусть забирает.

Может, так будет лучше. В любом случае, мы не подходили друг другу. Кусочки нашей головоломки не подходят друг к другу. Жаль, что нам пришлось выяснить это вот таким образом.

Настоящее время

Неужели она действительно вышла замуж за Филиппа, чтобы спасти меня? Или просто лжет, чтобы заставить меня сжалиться над ней?