— Я сказал — заткнись, — рычу я, убирая ее руки, все еще удерживая перед ней нож. — Я не хочу это слышать.

— Но ты должен. Все может быть по-другому. Я никогда не хотела этого, как и ты. — Она сама наклоняется дальше, и я не тяну за поводок. — Я помню, каково было любить тебя, и ты тоже. Я знаю, что ты все еще что-то чувствуешь, где-то в твоем высохшем сердце. — Она кладет руку мне на грудь. — Подумай о той ночи. Как я к тебе относилась. Как ты думал обо мне. Это правда. Единственная правда.

Единственная правда.

Я хотел бы, чтобы все было так просто, как она говорит.

Но полагаю, у любой истории есть две стороны.

Ванесса

18 лет

Вечер выпускного, а я танцую с парнем, с которым даже не хочу быть. Изо рта у Филиппа неприятно пахнет, от костюма воняет, как от моей старой бабки, а от его взгляда моя кожа покрывается мурашками. Как будто он нашел горшок с золотом и не боится зарыться в него. Я стараюсь игнорировать парня, но он все равно время от времени меня пугает. Я научилась справляться со своим отвращением, как и врать Майлзу. Думаю, это плата за то, чтобы быть частью моей семьи и семьи Старров.

Я надела блестящее платье, накрасила губы ярко-красной помадой и даже обула лучшие туфли для этого вечера. Всё, чтобы убедить Филиппа, что я — девушка, которую он хочет. Единственная, которая ему когда-либо понадобится. Девушка, с которой он должен быть. Так же, как и он — тот парень, с которым я должна быть… даже если мое сердце говорит «нет». Я привыкла игнорировать его мольбы. Черт, я даже не помню, каково это — быть честной с самой собой. Как говорит моя мама, счастье дорого обходится.

Она подкупает меня подарками, машинами, одеждой, большим количеством денег, которое я не могу потратить даже в клубе. Просто, чтобы я охотнее делала то, что она хочет... поэтому я выхожу замуж за Филиппа.

И хуже всего то, что я начинаю чувствовать, что это моя обязанность. Трудно сказать «нет», и еще сложнее сопротивляться, когда она практически хоронит меня под подарками и угрозами. Иногда мне интересно, чего я действительно стою. Много это или мало, поэтому я постоянно задаюсь вопросом, а любит ли меня из них хоть кто-нибудь.

Единственное их проявление любви ко мне — это несметно количество подарков. Когда они говорят, что я избалованный ребенок, я не могу не согласиться. Хотя это не делает меня счастливой. Они все верят в это, но видят только маску… маску, которая наслаивается до тех пор, пока я не перестаю видеть разницу между ней и настоящей мной.

Но я никогда не перестану пытаться побороть это. Несмотря на все трудности, однажды я воспарю.

И это то, что я говорю себе каждый раз, когда смотрю в глаза Филиппу.

Моргаю и отворачиваюсь в сторону в надежде, что ночь пройдет быстро, чтобы я могла выбраться из этого неудобного платья и принять хороший горячий душ. И вот когда открываю глаза, то вижу Майлза, танцующего с девушкой всего в нескольких футах. Почему этот парень здесь? Он же сказал, что ненавидит танцы, так почему пришел на выпускной? Он даже не одет должным образом: грязно-белая футболка, тонкая фланелевая рубашка и обычные джинсы. Единственное новшество — акулий зуб на чёрном шнурке, висящий на шее. Его взгляд направлен на меня, пока мы танцуем, двигаясь в разные стороны. Мое сердце уходит в пятки, когда он крепче хватает свою спутницу за задницу и притягивает ближе. Что-то пронзает меня, заставляя возжелать, чтобы девушка в его руках умирала медленной смертью. Мне не свойственно подобное чувство, но вид Майлза, прикасающегося к другой, зажигает во мне огонь, который я могу погасить, только схватив Филиппа и поцеловав его прямо в губы.

Не знаю, что заставляет меня делать это — поцеловать другого, просто чтобы обидеть мужчину. Это глупо, ревниво и неправильно, но я не могу справиться с болью и теперь вымещаю ее на Филиппе. Использую его как марионетку для своей мести, чтобы заставить Майлза чувствовать то же самое.

Я плохая в худшем смысле этого слова, и даже не знаю, почему делаю это, но я такая. Губы Филиппа — не те восхитительные губы, которые я помню после поцелуя с Майлзом. У этих вкус яда, и я не спускаю глаз с пары, издали наблюдая, как реагирует Майлз.

Его губы дрожат, нос дергается, затем парень берет лицо девушки в ладони и прижимает ее к себе для поцелуя, как делал это со мной. Он вкладывает в него каждую унцию того, что у него есть. Я вижу это по тому, как он накрывает ее губы своими, и по тому, как он держит ее, словно никогда не отпустит.

Слезы наворачиваются на глаза, и я отворачиваюсь в другую сторону, чтобы отогнать их. Кашляю в попытке проглотить поднимающуюся желчь.

— Ты в порядке? — спрашивает Филипп. Он раскраснелся от нашего поцелуя.