Как я поняла, мы на верхнем этаже его безразмерной квартиры, поэтому первым делом спускаюсь вниз. Тут несколько больших залов, один из которых похож на музей для часов: повсюду стеклянные витрины, за которыми на бархатных подушечках лежат и старинные хронометры, и модные наручные часы. Некоторые выглядят так, словно целиком отлиты из драгоценного металла и даже странно, что секундные стрелки отбивают единый ритм, а не бутафорски приклеены к циферблату.

Еще дальше — большая игорная комната. Бильярд, стол для игры в карты. Ничего интересного.

Дверь направо закрыта на замок, дверь налево — библиотека.

И ни намека на еще одну ванну.

Приходится, хоть меня это и пугает, возвращаться в спальню и на цыпочках забираться в душ. На всякий случай дважды проверяю, закрыта ли защелка, а то с моего «мужа» станется.

Но в душе меня никто не беспокоит, и я в свое удовольствие плещусь в горячей воде, пока кожа не начинает скрипеть от чистоты. Напоследок мою волосы, заворачиваюсь в полотенце и на цыпочках же выхожу за дверь. Потихоньку стяну у него еще одну рубашку, а вот что делать с бельем?

Но решение этого вопроса приходится отодвинуть на потом.

За дверью со скрещенными на груди руками и в одних домашних штанах стоит Локи.

Мрачный как туча, и туманная дымка в его глазах натурально сверкает молниями, как будто у него в голове целая буря столетия. Темные волосы торчат в разные стороны и если немного отпустить воображение, то вот те вихры слева и справа даже немного смахивают на рудиментарные рожки.

— Что я говорил насчет постели, Александра?

Если честно, мне всегда нравилась интонация, с которой он произносит мое имя: обязательно целиком, растягивая каждый звук. Но сейчас это больше похоже на удар кувалдой с размаха, и у меня даже немного дрожат колени.

— И тебе доброе утро, — говорю неуверенным шепотом, надеясь, что мне удастся проскользнуть у него под подмышкой.

Нет, не удалось: Локи без труда разгадывает мое намерение и хватает за плечи, подтягивая к себе на расстояние практически прямого взгляда глаза в глаза. Желваки под кожей натянуты канатами, губы плотно сжаты без намека на улыбку. А еще он просто адски горячий, и меня мгновенно бросает в жар, словно от направленной струи горячего воздуха из фена. Только эта струя размером со всего Локи, и бессмысленно искать безопасное место, пока он накрыл меня своей злостью.

— Так что я говорил о постели, Александра?! — рявкает он и… блин!

Я чувствую его злость. Она такая… Как большой сочный кусок мяса с кровью, в который хочется по животному вонзиться зубами. И во мне что-то кувыркается, вспыхивает с такой остротой, что хочется позлить его еще немножко, чтобы попробовать все оттенки этой злости.

— Говорил, что не любишь спать один, — отвечаю и с трудом узнаю собственный, наполненный кокетством голос.

— А что сделала ты? — Он вытягивает меня на середину комнаты, и я на миг вижу его фантазии, в которых этот злой демон собирается выпороть меня, как девчонку за двойку!

Это отрезвляет, но не особенно сильно.

— Не люблю спать в постели с посторонними мужчинами и просыпаться от того, что они долбят членом мой копчик! — выкрикиваю первое, что приходит на ум.

Локи обескураженно вскидывает брови, а потом добровольно отодвигает меня как будто на безопасное для него расстояние. На всякий случай двумя руками хватаюсь за полотенце, потому что к мыслям о порке добавляется еще фантазия, в которой демон раскладывает меня прямо на нем и прямо здесь.

— Если в тебе есть хоть капля инстинкта самосохранения, Овечка, — сквозь зубы проговаривает он, — сегодня ты больше не будешь делать глупостей и провоцировать меня устроить наглядную демонстрацию темной стороны моего «Я». — Потом осматривает меня с ног до головы, мрачно усмехается и выносит вердикт: — А в качестве науки на будущее: по магазинам ты поедешь именно так.

— Вот нет, — тут же отбриваю я.

— Вот да! — возвращает он, и мне снова хочется немножко присесть.

— Я же… Локи! — Густо краснею, но, похоже, сказать это все равно придется. — На мне даже белья нет.

Демон широко и плотоядно улыбается и с нарочитым удовольствием произносит:

— Я в курсе, Овечка.

Само собой, мои попытки переиграть ситуацию в свою пользу тоже с треском проваливаются, потому что как только я демонстративно усаживаюсь на кровать, Локи тут же пользуется ситуацией и нависает надо мной зловещей тенью. И я, вроде бесстрашная трезвомыслящая девушка, снова чувствую вкус мяса с кровью. Он слишком сильно оглушает, и на сопротивление уходят последние силы. Вряд ли Локи этого не понимает, потому что постепенно злость на его лице немного притупляется, уступая место более привычной острой хитрости.

Вот чувствую, что сейчас он меня добьет.

— Если к тому времени, как я оденусь, ты вдруг рискнешь выбраться из своего сексуального одеяния и взять из моих личных вещей хотя бы носовой платок, клянусь, Овечка, твоя задница вряд ли будет тебе благодарна.

Открываю рот, чтобы предложить ему ступать с такими заявлениями к тем, кто любит подобные игрища, но Локи просто еще немного прищуривается и с удвоенным усердием начинает пичкать мою голову своими похабными мыслями.

И это просто какой-то кошмар, потому что я вдруг начинаю ерзать на месте, и покрывало под голыми ягодицами кажется слишком мягким и слишком приторно нежным с моей кожей. Все потому, что где-то там, в каком-то сгустке нейронов у меня в мозгу, хочу почувствовать то, что даже в мыслях кажется слишком развратным для любой из моих фантазий.