Когда открываю глаза, на улице уже светает, и я так замерзла, что трясусь на полу, хоть во сне это была какая-то унылая поездка в телеге по ухабистой дороге. Тело ломит и между ногами тянет так сильно, что приходится буквально заставлять себя, чтобы подняться и размять затекшие суставы. Холод в комнате зверский — наверное, в общаге снова выключили отопление из-за очередной аварии. Почти привычная ситуация. Еще и вода в душе еле теплая, но я все равно сижу там долго, благо, больше нет желающих.

Когда возвращаюсь в комнату, первым делом замечаю, что в ней стало подозрительно мало места. А все потому, что на диване лежит гора вещей, на столе — несколько коробок. Совершенно точно уверена, что сейчас не зима, а я, хоть и учусь на «отлично» — точно не в списке Тайного Санты.

Хотя, кто тут хозяйничал, сразу понятно, потому что на столе рядом с коробками лежит моя сумка и телефон, а около тумбы стоят старенькие, но такие любимые ботинки. В коробках обувь и белье, то самое, что я зареклась одевать, как только развратные девицы в Тени попытались меня в него всунуть.

Стоп.

Кладу ладонь на шею, вспоминая, что Локи точно не снимал с меня ошейник. Толстого кожаного ремня действительно нет, зато есть бархатная ленточка. Поворачиваюсь к зеркалу, чтобы получше рассмотреть кулон. Это ярко-голубой камень, длинный и слегка шершавый, как будто подсвеченный изнутри.

Подарок У тоже на месте, но вот он как раз ни капли не изменился.

Минут десять я трачу на то, чтобы избавиться от украшения, но это точно какая-то мистика, потому что простую на вид ленту не разрезать ножницами и не срезать ножом. Можно, конечно, попробовать ее поджечь, но я не настолько обезумела от злости, чтобы вместе с ошейником заодно сжечь волосы и лицо. Ладно, в конце концов, смотрится симпатично, чего уж там. Я приду в себя, успокоюсь и подумаю, как можно избавиться от метки Локи.

Окидываю взглядом все, что демон приволок. Много. В мусорные пакеты не влезет.

Достаю из шкафа простыню, расстилаю на полу и сгружаю все добро. И даже сердце не ёкает, потому что мне и раньше-то все это было не нужно, а теперь и подавно. Хорошо, что телефон и сумка тут — там у меня конспекты и все контакты, да и на новый девайс все равно нет ни копейки лишних денег.

Приходится придавить «подарки» коленом, чтобы кое-как связать углы простыни. С трудом вытаскиваю куль в коридор, стучу сразу в несколько соседних комнат и громко кричу:

— Аттракцион невиданной щедрости! Кто первый взял — того и шмотка.

Кто и что возьмет — мне вообще плевать. Перебрасываю сумку через плечо и бегу в институт, по пути надеясь, что мои предыдущие заслуги мне зачтутся — и я не получу серьезный нагоняй за пропуски.

К счастью, репутацию умницы, которую я нарабатывала целых три года, хоть раз, а все-таки пригодилась. Приходится сказать куратору, что мне пришлось срочно уехать по личным делам, и она понимающе кивает, тут же напоминая, что поговорит с преподавателями, чтобы те вошли в мое положение, но все «хвосты» придется сдать. Я готова хоть сейчас с головой нырять в учебу, потому что это единственное, что может меня отвлечь.

После занятий я еще два часа сижу в студенческой библиотеке, готовлю конспекты к сдаче, а в голове то и дело щелкает «звоночек»: я ведь теперь, вроде как… замужем? Или это тоже была фикция?

Хорошо, что ЗАГС не очень далеко от места, где я грызу медицинский гранит науки — успеваю дойти за полчаса. Там та самая женщина, которая нас расписала, и от нехорошего предчувствия у меня внутри сворачивает холодный узел. Она смотрит на меня, как на больную, когда прошу показать мне запись в журнале регистраций, но почему-то идет навстречу. Я брякаю, что недавно перенесла черепно-мозговую травму и иногда у меня случаются провалы в памяти, а свидетельства на руках у меня нет.

— Оно у вашего мужа, девушка, — снисходительно-высокомерным тоном напоминает тетка все в том же костюме, что и несколько дней назад. И снова добавляет: — Развод только через месяц после подачи заявления.

— Хорошо, — не спорю я. — Дайте мне форму, я заполню.

Она дает, но делает все, чтобы я почувствовал себя бестолковой вертихвосткой, у которой задница живет отдельно от головы. Как будто мне не плевать на «авторитетное» мнение этой явно неудовлетворенной жизнью бабенки.

Дальше — самое неприятное.

Моя работа в библиотеке, где я, по милости Локи, не появлялась несколько дней. И тут уж «начальство» имеет меня по полной. Хорошо, что я так вымотана собственным самоедством, что нет сил вставить даже слово поперек. Просто киваю и соглашаюсь, что я: безалаберная, безответственная и возомнила себя незаменимой. Вообще, на такие деньги и такой объем работы — бесконечное заполнение формуляров фиктивными чтениями, например — вряд ли много желающих. И я не так далека от истины, раз после отменной головомойки директриса «милостиво» разрешает мне приступить к своим обязанностям, но до первого «залета».