Город застыл, будто выпал из общего потока жизни, да так и остался ветшать на голой отмели посреди Великой Реки Времени. Рассыпались в пыль слагающие его камни, а в памяти людей забылись даже мифы об эпохе, когда он ещё был обитаем.

Тогда, в глубокой древности, всё произошло в одночасье. Город умер… С тех пор никто не переступал границы, очерченной Старым Лесом. Никто не тревожил того, что должно было упокоиться. Лес следил. Он терпелив, ему некуда спешить. Прошёл бы совсем недолгий срок (в сравнении с уже минувшим), и Он полностью стёр бы ещё остававшиеся на виду руины. Похоронил навеки их злое сердце, что продолжало биться, хотя всё прочее обращалось в ничто. Однако слепой случай (или же нечто большее) распорядилось иначе.

Руины нашли. Пробились через выставленные преграды, пренебрегли остерегающими знаками. Люди. Глупые в своей жажде запретного. Люди вступили в город. Лес не удержал их. Силы его ограничены. Он всё же безгласный хранитель, а не страж.

Теперь будь, что будет. Время каждому воздаст по деяниям его. И Старый Лес знал, сколь суровым явится приговор.

…Чужаки шагали по едва различимым под слоем укрывающего их песка улицам. Добротные армейские сапоги оставляли на нём чёткие отпечатки. Следы цивилизации на теле древнего реликта.

Поначалу они задерживались у каждых встречных развалин, выветренных и поросших бледной травой. Всматривались в ещё уцелевшие кое-где оконные проёмы, пытались домыслить прежние формы строений. Вариантов на сей счёт предлагалось множество, но дальше догадок дело не шло. Когда удивление первых минут схлынуло, осмотр пошёл быстрее. Фундаменты говорили за то, что в ту пору (когда бы она ни была) строились вполне схожие с нынешними многоярусные, преимущественно каменные здания, но кроме них возводились различные по площади пирамиды, секрет сооружения которых считался утерянным почти полностью. И не только пирамиды подтверждали удивительно высокий уровень развития тех, кто проживал на этом месте прежде.

Вблизи город поражал ещё сильнее, чем издали.

Битый камень и пыль. А если приглядеться — мрамор, мозаика и фрески. Полузасыпанные обломки и среди них снежно-белая рука скульптуры девушки, от которой только эта рука и часть головы виднелись из-под налёта песка, составлявшего основу здешнего пейзажа. Былая роскошь, былое величие. Теперь это лишь тени. Неведомо как уцелевшие отголоски давней эпохи.

— Здесь что-то есть. — Седой старец, больше для вида опираясь на витой посох цвета слоновой кости, ступал по когда-то мощёной дорожке, кто знает, возможно, дивного тенистого парка, обходя россыпи камней по её краям, — остатки скамей или портиков.

— Что есть? — проворчал идущий рядом мужчина — высокий, настоящий здоровяк. Лицо заросло чёрной бородой со следами всё явственнее заявляющей о себе проседи; на левой щеке старый грубый шрам. Кираса с гравировкой в виде цветка розы, а за плечом рукоять притороченного на спине боевого топора. — Одни обветшалые булыжники. Впрочем… что-то тут, — он огляделся, но глазу не за что было зацепиться, — и впрямь есть. Лагерь устроим в лесу. Подальше от этого могильника.

— Могильника? Нет, друг мой, это никакой не могильник. Это нечто другое. Совсем особенное… Странное ощущение. Вы ничего не чувствуете? Будто по коже разливается э-э-э… блаженное тепло. Иначе не скажешь.

Бородач потянул носом воздух.

— Я лично не чувствую никакого тепла. И только рад тому.

— А я словно впитываю его в себя. Или же оно впитывается в меня?… Руины пустуют уже многие столетия. Это я вам могу сказать наверняка. Всё тут давным-давно должно было порасти дремучим лесом. Но почему-то не поросло. Город ещё помнит былое… Это чувство — тихий шёпот в голове. Вы и его не слышите, нет? Я пока не в силах объяснить его природу. Так странно.

— По меньшей мере. — Здоровяк покосился на несущего какую-то галиматью спутника. Это место ему определённо не нравилось.

Двое продолжили идти по мёртвой дороге мёртвого города.

— Кто построил всё это? — после длительного молчания вновь заговорил старик. — Что за неведомые строители? Пусть затем они и исчезли по неведомым причинам, но почему не были обнаружены руины иных их городов? Ведь нет никаких свидетельств того, что на этих землях прежде обитал древний высокоразвитый народ. Народ Предтеч — назовём его для определённости так. По крайней мере, мне не известно о том ничего определённого, если не считать пары смутных легенд, скорее вовсе не связанных с этим местом… При этом я полагаю себя — и небезосновательно — не последним знатоком в области истории, мировой и Империи Терракота в частности. Да, имеются находки, безоговорочно доказывающие, что в прошлом существовали ныне полностью сгинувшие племена и целые роды. Но они преимущественно населяли другие края: на юге и на востоке, — задумавшись, старик принялся теребить свою жидкую бородку. — В древние века по здешним землям могли кочевать лишь племена наших полудиких пращуров, что носили шкуры и охотились с дубинами. И, конечно, не были способны возвести ничего подобного. Предтечами они не являлись это точно. Гораздо позже зародились первые царства — летописи сохранили их названия. Высокая же культура к нам пришла только вместе с Великим Переселением и основанием Старого Ломинора. А в Ломиноре, что Старом, что Новом, никогда не строили пирамид.

На соседних улицах среди вросших в землю развалин бродили группами солдаты с быстро угасающим интересом в глазах. Что-либо ценного или хотя бы занятного им не попадалось. Один мусор и какое-то погребальное унынье. Старик простёр руки, словно желая охватить песчаную равнину, на которой они стояли, от чего рукава его балахона спали к подмышкам.

— В то же время город — вот он, и мы топчем его камни! — В доказательство он пристукнул по ним концом посоха. — Но ничего не можем сказать о его основателях. Занятная задачка… Всё-таки, до чего странное ощущение. Что бы оно значило?