Общественная обусловленность и коммуникативная природа государственного управления вытекают из его практики как сложной организационной системы, функционирование которой направлено на удовлетворение потребностей граждан. Вместе с каждодневными жизненными потребностями на государственное управление влияют политические цели, что служит упорядочиванию развития в интересах всего общества. Тем самым государственное управление является актом государственного вмешательства. Оно вторгается в ткань общества и само определяется общественными отношениями, как материальными, так и культурными. Это предполагает, что его цели и содержание зависят, с одной стороны, от состояния и структуры управляемых государством общественных процессов, с другой – от места и роли государства в обществе, а также от взаимоотношений и характера деятельности отдельных государственных органов.

Дифференциация социальных связей при дефиците распределяемых ресурсов стимулировала, по словам Н. Лумана, специфическую “генерализацию символов”, превратив символический капитал в один из ресурсов эффективного ранжирования и конструирования социальных пространств. Символические коды как генерализация символов освобождают процесс принятия решений от ситуативности, обеспечивая возможность преемственности и комплементарности ожиданий агентов политического пространства. Основу политической коммуникации в системе государственной службы составляют медийные, коммуникативные коды. В качестве кодов власти выступают мифы, архетипы, символы, социальные стереотипы, к медийным кодам можно отнести те феномены, которые выполняют функцию кода власти и средств политической коммуникации, или, точнее, “генерализованных средств коммуникации”: авторитет, доверие, престиж. При отсутствии генерализирующего кода публичной власти, института государственной службы легитимация любого социального пространства (экономического, религиозного, информационного) в сложноорганизованном обществе при всей своей относительной автономии окажется неустойчивой. Изучение социальной среды, в которой осуществляется государственное управление, означает поиск ответов на вопросы о том, каковы основные характеристики гражданского общества и способы влияния последнего на властно-управленческую деятельность государства. Фактически это проблема соотношения публичной власти, государственного администрирования, гражданского общества и взаимодействия политических институтов, в том числе института государственной службы, в процессах формирования и реализации государственного управления.

Коммуникативное начало системы государственной службы. Государственная служба, как и любая сфера человеческой деятельности, изначально содержит в себе коммуникативное начало, которое проявляется в конкретно-исторических формах взаимодействия, “общения” различных субъектов государственного управления: индивидов, социальных групп и выражающих их интересы институтов – по поводу установления, функционирования и изменения власти в обществе. Сущностной стороной феномена являются отношения господства – подчинения, что позволяет рассматривать власть и ее осуществление как коммуникативный процесс, который предполагает информационное взаимодействие управляющих и управляемых, точнее, информационный обмен, обратную связь между ними. Государственное управление осуществляется прежде всего в информационном пространстве. Известный тезис “кто владеет информацией, тот владеет миром” сегодня приобретает огромное значение: информация становится не только технологической основой коммуникации, но и субстратом общественных отношений, в том числе и в сфере государственного управления. Потребности системы государственного управления в средствах коммуникации прямо зависят от его функций в обществе, системы государственной службы, численности агентов, способов принятия управленческих решений, размеров государства и многих других факторов.

Эффективность деятельности органов государственного управления в конечном счете зависит от качества системы взаимодействия со средствами массовой информации и институтами гражданского общества, с населением. Граждане, как и раньше, продолжают нуждаться в государственной поддержке и социальной защите, а государство – как минимум в одобрении своих действий со стороны общества. В этих условиях для выработки стратегии действий и принятия управленческих решений в системе государственной службы необходимы консолидация интересов и координация действий различных групп населения и организаций. Именно по этой причине в демократическом обществе наиболее эффективными средствами построения межгрупповых связей являются средства и технологии развития пространства политической коммуникации, призванные увязать функции государственной службы с правами и обязанностями граждан.

Как отмечает Ян Кооиман: “То, что управление становится не односторонним, а многосторонним процессом, изменяет не просто границы между государством и обществом, а саму их природу. Они становятся более проницаемыми, и уже невозможно сказать, где заканчивается одно и начинается другое, и наоборот” [24] .

Политическая система и журналистика. В модели Г. Алмонда политическая система предстает как совокупность политических позиций и способов реагирования на определенные политические ситуации с учетом множественности интересов. Важнейшей является способность системы развивать популярные убеждения, взгляды и даже мифы, создавая символы и лозунги, маневрировать ими с целью поддержания и усиления необходимой легитимности во имя эффективного осуществления функций. Под функцией понимается любое действие, которое способствует сохранению и развитию данного состояния политической системы, взаимодействию со средой. Функции многообразны, отличаются непостоянством и развиваются с учетом конкретно-исторической обстановки. Они взаимосвязаны, дополняют друг друга, но вместе с тем относительно самостоятельны. Специфическая роль принадлежит функции политической коммуникации, обеспечивающей распространение, передачу политической информации как между элементами политической системы, так и между политической системой и окружающей средой. В создании отношений социального партнерства, диалога народа и власти, улучшении имиджа государства в мировом общественном мнении возрастает роль государственной информационной политики, а как следствие, – политики всех СМИ, медиахолдингов и издательских корпораций, сферы массовой культуры и искусства.

И.М. Дзялошинский выделяет следующие аспекты политической ориентации СМИ: во-первых, “СМИ, скажем так, “забыли” население; во-вторых, современная журналистика ориентирована главным образом на элиту (прежде всего на политическую) и на решение политических задач… мы имеем явное подтверждение информационного кризиса, когда СМИ служат элите (политической и экономической), а не государству, тем более не населению, не гражданскому обществу. Эффективность проводимых государством реформ напрямую зависит от эффективного информационного обеспечения принимаемых управленческих решений” [25] .

Соотношения “политика и журналистика”, “власть и средства массовой информации” активно обсуждаются политологами, социологами и журналистами. Сегодня мы становимся свидетелями утраты доверия к СМИ. В определенной мере происходит ограничение их влияния. В практике сопровождения политических процессов в России наряду с достоверной критической информацией все чаще используется явно недостоверная информация негативного плана. Неслучайно для ее характеристики нередко используются термины “грязные технологии”, “черный PR”, “компромат”. Объем негативной информации в СМИ достиг к настоящему времени “критической массы”. Дальнейшее нарастание приводит к необратимым изменениям в политической культуре российского общества.

В трансформирующемся обществе происходит изменение и роли коммуникации в политике, тем не менее этот феномен не всегда находит адекватную оценку [26] . Так, ряд западных ученых все еще критикуют “утопию коммуникации”, видя ее истоки в авторитарных идеологиях и ксенофобии, и трактуют новые информационные явления в духе традиционной идеологической концепции развития общества [27] . Аналогичный подход характерен и для некоторых отечественных теоретиков, по привычке рассматривающих политические коммуникации как своеобразную соединительную ткань политики, или сугубо технологический процесс, “связующий, направляющий и инновациирующий общественно-политическую жизнь” [28] , т. е. сохраняющий свои прежние, характерные для индустриального общества функции.