И это было ошибкой, только тогда мы этого не знали.

Эфе Абрейл провёл ритуал, соединив её с Арраяном, и после этого ей стало легче. Наша сила наполнила её и излечила раны. И уже через несколько дней она была здорова, но рассказать свою историю так и не смогла.

Её звали Лейса, и она была наполовину кахоле. Вернее, так мы думали поначалу. Смуглая кожа, чёрные глаза, видно, что откуда-то с юга. Как занесло её сюда, так далеко на север, что она делала здесь, и где были её сопровождающие — всё это осталось тайной, потому что она ровным счётом ничего не помнила. Ничего, кроме имени, вышитого на подкладке её платья. И ничего, кроме страшного зверя, который напал на неё в лесу. Это был не волк и не медведь, а судя по описанию, это был зверь, прежде никогда не встречавшийся в наших горах.

Эфе Абрейл пообещал помочь ей найти родных и написал письма в Эддар, Рокну, Индагар и в другие прайды. А пока девушка осталась в замке. Уана гласит: «Дай, если можешь, каждому путнику или попавшему в беду очаг, ночлег и кусок хлеба, и поступи так, как хочешь, чтобы поступили с тобой». И мы поступили так, как гласит Уана.

И когда девушка исцелилась, мы оставили её под нашей крышей, дали комнату и одежду. Она была образована, приветлива, мила и очень красива. И Дитамар влюбился в неё без памяти. И, быть может, это было бы и неплохо, если бы она тоже полюбила его. И сначала мы так и думали, но… нет, эта девушка выбрала не Дитамара и не Эйвера…».

Кайя присела, читая дальше.

«…Череда праздников в преддверии Ha'abhaen'e, приёмы и балы наполнили эту осень, и Лейса стала главным украшением Лааре. Она танцевала с Дитамаром и одаривала его знаками внимания, обещаниями, и он поверил в то, что она его любит.

Эфе Абрейл в тот год собирался передать Источник кому-нибудь из сыновей и уехать к морю, в Эддар, навестить другие прайды. В тот год Лааре был в трауре — эфе Абрейл потерял жену, а Эйвер и Дитамар — мать, и все переживали это долго и тяжело. А появление Лейсы, её очарование и смех снова согрели Лааре, и каждый надеялся, что она останется и, быть может, свяжет свою жизнь с пылким и горячим Дитамаром. Потому что рядом с ней Дитамар становился другим, не творил глупостей, не рисковал понапрасну, не шлифовал бесконечно своё умение владеть кхандгаром и яргом, и не устраивал скачек по краю пропасти…».

Кайя аккуратно переворачивала страницы. Ha'abhaen'e. Хаабхейн. Главный праздник осени, длящийся семь дней. Он начался вчера большой ярмаркой, той, на которой она была с Эйгером. Дальше мэтр Альд описывал все празднества, которые проходили в эти же дни, только много лет назад.

«…В ту ночь, в канун Ha'abhaen'e, весь Лааре собрался на бал, большой праздник в честь осеннего равноденствия и первый в этом году. В эту ночь многие пути пересеклись. Эфе Абрейл решал, кому передать Источник, Дитамар и Эйвер соперничали за руку Лейсы и за право стать новым джартом Лааре, а сама Лейса держала на коротком поводке каждого из них и ждала. Если бы мы только знали, что задумала эта женщина…».

На этом рассказ закончился. Дальше страницы были вырваны наспех и грубо, лишь куски бумаги, застрявшие на шёлковых нитях переплёта, скрученные почти узлом, говорили о том, что тот, кто вырывал эти листы, торопился или был очень зол.

Странно… В прошлый раз, когда она держала её в руках, все страницы были на месте.

Кайя взяла соседнюю книгу.

Это была летопись. Мэтр описывал сколько выпало снега на перевале, как долго шёл дождь, записывал цены на шерсть, кто женился в Лааре, военные успехи и поражения. Она взяла следующую книгу. И снова ежедневные дела. Ни слова о Звере, Лейсе, Эйвере и Дитамаре, так, словно, вырвав страницы из первой книги, кто-то навсегда стёр всю память об этом. Она пересмотрела все полки с дневниками мэтра Альда, но так ничего не смогла найти.

Что задумала эта женщина? Кто она?

Лейса…

Почему-то это имя ей было смутно знакомо. Где она его слышала?

Кто вырвал эти страницы? И зачем? Может, чтобы она ничего не узнала?

И что такое Ледяное сердце?

Эйвер — это, видимо, настоящее имя Эйгера. Эйвер на айяарр, это первый месяц весны. Тот, кто восстаёт из снега, буквально — «подснежник».

Зачем он так ужасно исковеркал его и заставил остальных так себя называть? Хотел, чтобы его боялись?

И значит, если Зверь напал на эту Лейсу, то он появился ещё до того, как началась война. И раз её нашли Дитамар и Эйгер, значит…

Значит, Зверь это не Эйгер!

И это открытие было обжигающе радостным.

Не Зверь…

Но что тогда он прячет под маской? Почему его рука выглядит так ужасно? И почему он никогда ей этого не говорил? Почему не отрицал?

Но… ведь она и не спрашивала.

Ну где же мэтр Альд? Где Эйгер? Ей нужно расспросить кого-нибудь. Может быть, Ирту?

Она снова прошлась вдоль полок, увидела книгу с ритуалами, пролистала её и нашла описание Белой ленты. Быстро пробежалась по строчкам, натыкаясь всё время на непонятные руны, самые ранние, старые руны, те, значения которых она не знала. И в конце нашла несколько строк о том, как разорвать связь.

«…желающий разорвать связь должен направить своё желание в Арраян и сказать: «Отпускаю тебя». И если желание будет искренним — связь разорвётся».

И всё? Так просто…

Дальше шли строчки из Уаны о том, что принуждение недопустимо. Что любое принуждение вернётся болью к тому, кто принудил.

Но, выходит, что их Белая лента не была создана по обоюдному желанию, выходит, Эйгер нарушил Уану, а значит, он должен чувствовать из-за этого боль?

Как много всего непонятного!