Игорь Мельников, кандидат исторических наук,

Заславль, 07.11.2017

Книга посвящается памяти моего отца, простого военного технаря, которому по долгу службы пришлось участвовать в подавлении Пражской весны 1968 года

Наверное, происходящее и не заслуживало того, чтобы называть это позором русского оружия. Все же паркет в зале для фехтования – не бранное поле. Однако, что ни говори, – конфуз.

А ведь маэстро Лафоше, затевая этот ангажемент, всего-навсего хотел заполучить нескольких состоятельных учеников с известными в столице фамилиями. Их рекомендации теперь очень пригодились бы знаменитому учителю фехтования, потерявшему почти все, что у него было. Якобинцы, эти проклятые головорезы, для которых излюбленным оружием была гильотина, а не рапира, стали преследовать Лафоше только за то, что он когда-то давал уроки в королевском доме. Пришлось, бросив недавно открытую собственную школу, бежать сначала в Берлин, а потом сюда, в северный Петербург, ужасно холодный, зато горячо сочувствующий французским роялистам. Здесь нужно было снова взять в руки рапиру и жить частными уроками. Вот Лафоше и явил здешней элите, какой он есть маэстро. Но, кажется, несколько перестарался.

Ладно, если бы по пять быстрых туше получали молодые люди, не так давно начавшие постигать шпажную науку. Но ведь и самые блестящие офицеры гвардейских полков, некоторые из которых слыли едва ли не бретерами, покидали ристалище столь же бесславно.

Деликатный француз своим видом старательно показывал, что у его партнеров нет повода для огорчения, все-таки для него фехтование – ремесло, которым он зарабатывает. Но лишь немногие воспринимали свое безоговорочное поражение как должное – обреченно разводили руками и говорили себе в оправдание: «Искусен, да уж!» Другие не могли скрыть раздражения, пыхтели и рвались отыгрываться, будто в карточной игре: черт возьми, они ведь тоже получают жалование за то, чтобы уметь обращаться с оружием! И фехтмейстеру порой приходилось с недоумением смотреть на своего партнера, получившего очевидный укол и не торопящегося, подняв вверх руку, произнести слово «туше». Именно так предписывалось поступать благородным господам, участвующим в фехтовальном состязании, именуемом ассо. В конце концов туше, конечно, признавалось, однако с таким видом, будто это досадная случайность и сей же час все будет исправлено… Но против Лафоше вышли один за другим уже семь или восемь противников, а наконечник рапиры, утолщенный и от этого напоминающий цветочный бутон, лишь дважды коснулся его колета.

Офицеры российской гвардии, желавшие проверить себя в поединке с маэстро, держали в руке рапиру не в первый раз. Иные из них брали уроки у самого Бальтазара Фишера, хозяина этого зала, любезно предоставленного коллеге для его ангажемента. Они и стойку принимали верную, и, несколько отклонив корпус назад, как учили, делали изящные пассы оружием, демонстрируя даже знание недавно изобретенной восьмой защиты, и пытались выполнять уклонения – вольты… Но все это не мешало фехтмейстеру раз за разом обходить кажущуюся безукоризненной защиту, спокойно, едва ли не издевательски выбирая место, куда бы теперь нанести ему укол. И, уткнувшись в белый колет партнера, его рапира снова и снова выгибалась удочкой, тянущей тяжеленную рыбу, – вуаля!

Царь Петр, построивший этот необычный для России город и заселивший его самыми предприимчивыми людьми, заставил их постигать чужие премудрости, среди которых одной из первых значилась и шпажная наука. Но он же строгостью своей не дал этой науке владения тонким клинком как следует здесь прижиться. Смертная казнь, грозившая не только участнику, но даже свидетелю дуэли, вывела фехтование из разряда полезных практических навыков в категорию изящных искусств, вроде бальных танцев. И, пожалуй, в танцевальном вицмундире офицеры лейб-гвардии чувствовали себя увереннее, чем в фехтовальной маске с рапирой в руке. Свидетельством тому и стал открытый урок маэстро Лафоше, ожививший один из студеных февральских вечеров 1794 года.

Опытным взглядом Лафоше определял, чего можно ожидать от очередного соискателя славы, выходившего против него, уже по тому, как тот выполняет приветствие. Как правило, было ясно, что эти старательные взмахи клинком и удары пяткой в пол – лучшее, что он умеет. А вот этот – посерьезнее, явно ученик Бальтазара. Нужно показать, что уроки у коллеги не напрасны, пропустить туше. Бальтазар Фишер, занимавшийся своим ремеслом здесь уже больше двадцати лет, очень ему помог. Причем совсем не опасаясь конкуренции со стороны маэстро Фоше: в этом городе учеников обоим хватит с избытком. Фишеру довольно того, что он преподает фехтование в кадетском корпусе, а к тому же дает уроки наследнику российского престола цесаревичу Павлу. Он даже книгу для него написал. Хорошо бы и ему, Лафоше, вместо того, чтобы париться в этом плотном колете и протирать плешь на затылке, поднимая и опуская защитную маску [1] , в тиши кабинета изложить то, что он постиг в этой замечательной науке…

…Кажется, этот партнер будет интереснее других. Поприветствовал четко, без пренебрежения к обязательному ритуалу, однако с некоторым автоматизмом: мысль занята уже следующим действием. Да и среди публики послышалось оживленное:

«Княжнин!» Очевидно, это имя человека, на которого надеются более, нежели на других. Да-да, Лафоше его заприметил несколько минут назад. Он опоздал, торопливо вошел, как завсегдатай в этом зале. Фоше обратил внимание больше даже не на него, а на его слугу, мальчишку, который очень ловко подхватывал все, что офицер, спешащий в комнату для переодевания, не глядя бросал в его сторону: шляпу, трость, перчатки. Блестящая реакция! Лафоше сделал бы из паренька отличного фехтовальщика. Начинать обучение нужно именно в таком возрасте, когда ум и тело к нему особенно восприимчивы…

А вот лица нового партнера маэстро так и не разглядел, тот уже опустил маску. Что ж, проверим: действие на оружие, атака, перевод… Вуаля! Нет, то же, что и остальные. Правда, туше признал сразу и очень сосредоточенно снова встал в стойку. Мсье Княжнин, это делается так: действие на оружие, атака, перевод… Нет, каков парад-рипост [2] , будто в железный капкан угодил! Браво! Этот господин умеет быстро усваивать уроки. Что ж, тем интереснее!

Когда в следующей схватке Княжнин сам провел атаку с действием на оружие и двумя переводами, после которой Фоше опять вынужден был признать туше, публика взорвалась восторженными возгласами и аплодисментами. Кажется, маэстро здесь недолюбливают. Что ж, прочь вальяжность, с этим нужно фехтовать в полную силу.