— А как их можно было бы попытаться найти? — Спросила Яна. По опыту она знала, что иногда лучше выглядеть беспомощной. Так у людей чаще появляется желание тебе помочь.

— Наверное, через ассоциацию ветеранов МВД, — Пожала плечами старлей, делая вид, что пресс-служба никакого отношения к бывшим сотрудникам не имеет.

Весь дальнейший диалог прошёл в таком же русле: Яна пыталась получить информацию, сотрудница пресс-службы старательно делала вид, что и рада бы оказать содействие, но помочь журналистке ей совершенно нечем. Ничего она о столь старых делах не знает, и никому в современной южанской полиции такая седая старина неинтересна.

Последнее было не так, это Яна знала точно. Старлей, видимо, думала, что она плохо выполнила домашнее задание перед поездкой. Что ж, пусть остаётся в неведении. Главное, удалось проникнуть в здание с суровым пропускным режимом, подумала она, выходя из кабинета пресс-службы и направляясь по лестнице на второй этаж. И не видела, что девушка-старлей, как только за Яной закрылась дверь, достала телефон и стала кому-то звонить.

О том, в какую дверь на втором этаже постучать, Яна знала заранее. Ещё в Питере она прочитала всё, что могла найти в интернете, об истории за последние четверть века южанской милиции, а потом полиции. И знала, что есть в управлении уникальный человек с простой фамилией Иванов.

В прошлом Владимир Иванов был следователем. Из тех, кто пришёл на эту работу то ли по призванию, то ли по юношеской наивности. И он действительно хотел раскрывать преступления, а ещё одним из его увлечений была история криминалистики. Коллеги считали его если не чудаком, то занудой, потому что он мог долго рассказывать о Гансе Гроссе, Бертильоне и Гальтоне. А какая польза, считали они, это всей этой древности? Тем не менее, у начальства за эффективную работу Иванов был на хорошем счету. Наверное, помогало следование рекомендациям Ганса Гросса.

Но за несколько месяцев до того, как в Занайске начала орудовать маньяк, произошла трагедия. Милицию вызвали на место очередной бандитской разборки, — «стрелка» двух группировок закончилась перестрелкой и трупами с обеих сторон. Ничего необычного для девяностых здесь не было. Но когда следователь попытался открыть багажник одного из расстрелянных автомобилей, произошёл взрыв. Потом оказалось, что неприметная «девяносто девятая» принадлежала ответственному в одной из банд за оружие и взрывчатку. Спросить, что именно взорвалось, было не у кого: он оказался одним из погибших в перестрелке.

Владимир лишился ноги и получил много других травм, долго лечился. А когда немного поправился и встал на протез, вспомнил о давней своей мечте, и начал бомбардировать руководство краевой прокуратуры и милиции предложениями создать краевой музей следствия и криминалистики.

В прокуратуре предложением не заинтересовались, а вот в милиции его оценили, может быть, потому, что чувствовали себя виноватым перед получивши тяжёлые травмы уже бывшим следователем: обеспечение безопасности места происшествия было задачей именно милиции. Приказ о создании музея был подписан, для него выделили несколько комнат на втором этаже здания УВД, а Владимир Иванов, естественно, стал, уже как штатский, его директором. В этой роли, как ни странно, он оказался даже более на высоте, чем в качестве следователя. И за прошедшие годы собрал коллекцию материалов и экспонатов, какой могли похвастаться немногие из даже гораздо более крупных городов. Единственное, о чём он жалел, так это о том, что широкая публика никогда не видела большую часть экспонатов: далеко не каждый имел доступ в здание краевой полиции.

Вот в его двери и постучалась Яна, когда покинула не слишком-приветливую сотрудницу пресс-службы. Услышав: «Войдите!» — нажала на ручку и оказалась в маленьком кабинетике, полки на стенах которого были заставлены книгами (некоторые, судя по орфографии надписей на корешках, были дореволюционными), микроскопами и разными непонятными предметами, имеющими отношение, видимо, к расследованию преступлений. За столом сидел мужчина в возрасте между пятьюдесятью и шестьюдесятью, полноватый и лысый. Он поднял взгляд от ноутбука, на котором что-то печатал, и посмотрел на гостью поверх очков в металлической оправе.

— Можно было бы сказать: «Кому не спится в ночь глухую?», если бы сейчас не был белый день! — Сказал он. — Правда, у нас тут почти всегда тихо, как ночью. Если только какую делегацию не привезут показать, что у нас есть свой музей. Да вы присаживайтесь, прекрасная незнакомка, и расскажите, что привело вас к нам, в полицию вообще и в музей в особенности!

Устроившись на стуле и рассказывая, кто она и чем интересуется, Яна подумала: попала на балагура, это хорошо. Или просто на человека, которому не хватает общения. Скорее всего, он согласится помочь.

Так и оказалось.

— Вы, наверное, сначала пошли в пресс-службу? — Понятливо кивнул Иванов. — И что они вам сказали?

— Что они о таких старых делах ничего не знают. — Яна развела руками.

— И знать не хотят? — Снова покивал Иванов. — Готов спорить, что ко мне вас направили не они. Кстати, а откуда вы вообще о нашем музее узнали?

— Слухами интернет полнится…

— Понятно. Дело, которым вы интересуетесь, милая моя, — какое-то странное. Я тогда как раз лечился, ко мне друзья приходили в госпиталь, рассказывали. Кое-кто из них по делу работал. В общем, маньяка взяли случайно. Посадили на пожизненное. И все сразу предпочли об этом забыть. Похоронить это дело в архиве суда. Но! — Иванов хитро улыбнулся. — У меня тут кое-что есть… И приговор суда по этому делу, и копии многих материалов из самого дела. К сожалению, не всех.