— Силы кончились! — Сказал напарник, кивая на экран.

— Скорее, просто смирилась. — Денис ненадолго задумался. — Или надеется сбежать, когда будем… окончательно разбираться. И экономит силы.

— Тогда надо подержать подольше, чтобы сил меньше стало. — Они обсуждали это совершенно спокойным тоном, как два механика рассуждают, как лучше устранить неисправность в каком-нибудь агрегате. Денис себя и ощущал таковым. Что касается напарника, он не был уверен, но тот был совершенно спокоен и деловит.

— Конечно, хотя она и так никуда не денется. Наверно, так и не поняла, как здесь оказалась. Но так нам будет проще.

Так они работали, пока не проверили всё содержимое ноутбука. Их ждало разочарование: никаких новых текстов об интересующем их деле там не было. Судя по всему, Яна Лесневич вынашивала материал в голове, и садилась за его написание, когда знала всё, что было необходимо. Почти все ранние статьи были написаны за один или два приёма. Это было и хорошо, и плохо. Хорошо потому, что отправить материал журналистка не могла, отправлять было нечего. Плохо потому, что не было понятно, что именно она успела узнать и от кого.

— Придётся… зайти к ней ещё раз, — Сказал Руслан. — Вы или я?

— Давай я. Ты можешь не удержаться…

— Ну, как хотите. — Руслан усмехнулся. — Если вы так переживаете. Сейчас посмотрим почту за последние дни и перейдём к телефону.

— А с карточкой её что делать будем? — Спросил напарник.

— Не хотите упускать выгоду? — Понятливо кивнул Денис. — Ну, каждому своё. Я покажу, как анонимно криптовалюту купить, и потом вывести, чтобы никто отследить не смог. Там тысячи на две с половиной долларов. Технику почистим, и можно на продажу… Видите, я вам иду навстречу.

Напарник сделал вид, что не понял намёка.

— А когда её вывозить будем?

— Завтра, наверное. Сегодня нельзя, выходной. Народу на природе много. Завтра в самый раз. Везти будем живую. Чтобы ни погреб, ни машину не пачкать. Всё сделаем на месте.

— А если попытается смыться?

— Да ничего она не сделает. Не сможет, я обеспечу. Да и сил не будет.

— Ладно. Бери телефон. Посмотрим, что там.

Ничего интересного, кроме сообщения главному редактору о том, что пришлось покинуть Занайск, и о выезде в Украину, там не нашлось. На то, чтобы проверить всё, ушло ещё полтора часа.

— Значит, придётся… ещё поговорить, — Задумчиво сказал Денис.

Он ещё придёт, подумала Яна. Обязательно. Когда — неизвестно, но придёт.

Она решила сделать ещё одну попытку спастись. Может быть, последнюю. Когда её мучитель спускался в подвал, или где она там находилась, он открывал дверь дважды. Яна сделала вывод, что откуда-то сверху сюда ведёт лестница, вверху и внизу которой имеется по двери.

Если так, то шансов, что снаружи её кто-нибудь услышит, больше, если одна из дверей будет открыта. Яна понимала, что шансов мало, и что неизвестно, есть ли там кто-нибудь вообще. И что это может плохо закончиться, — такая попытка наверняка вызовет гнев её тюремщика. Впрочем, она уже давно пришла к выводу, что это в любом случае не закончится хорошо. А потому нужно было рискнуть.

Когда сверху раздался звук открывающейся двери, Яна была в странной полудрёме, как бывает у совершенно изнурённых людей. Но, услышав шум, сразу пришла в себя. И закричала.

Снаружи этот крик был почти не слышен. А возле двери, где кто-нибудь мог бы услышать его, никого не было: даже Денис Легодаев сидел в доме, заканчивая разбираться с компьютером, — будучи человеком дотошным, он хотел ещё что-то там проверить.

Зато его напарнику, который уже затворил верхнюю дверь и спускался по лестнице, было отлично слышно. Когда открылась нижняя дверь, крик не стих. Яна находилась уже почти в истерике, и даже, когда ясно услышала, что закрылась и нижняя дверь, продолжала кричать.

Пока не почувствовала сильный удар носком кроссовка слева под рёбра. У неё на секунду перехватило дыхание, и вообще, удар привёл в чувство. Она замолчала. И услышала шёпот:

— Не трать силы. Никто не услышит. Всё продумано.

Яна поняла, что её мучитель прав. Если он (она понятия не имела, что есть кто-нибудь ещё) придумал, как лишить её малейшей возможности освободиться, то наверняка не допустит и того, чтобы кто-нибудь услышал её крик.

Потом раздалось знакомое шуршание. А через секунду у неё на голове оказался полиэтиленовый пакет, и чьи-то руки обжимали его вокруг шеи. От удушья Яна едва не потеряла сознание, но это явно не входило в планы мучителя, потому что в последний момент пакет был снят. И на этот раз, только чуть отдышавшись, Яна спросила:

— Что вы… от меня… ещё хотите?

Ответа она не получила. Видимо, с точки зрения тюремщика, она ещё не была в нужной кондиции. Потому что он повторил пытку ещё дважды, хотя и на меньшее время, и только потом прошептал:

— Что я хочу, ты спрашиваешь? Хочу, чтобы ты рассказала, что узнала по занайскому делу. До последней буковки.

У Яны упало сердце. Не от страха, — страх давно прошёл. От осознания, в чьих руках она, по-видимому, оказалась, хотя по-прежнему совершенно не понимала, как. И, если она была права, это означало, что вряд ли выберется отсюда живой.